Игорь Черный - Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка Страница 29

Что-то тут явно не так.

Попробовал поговорить со стариком на религиозные темы. Мусульман всех стран объединяет слово Божье. Вот и прочел пару подходящих аятов из Корана на тему гостеприимства и дружелюбия. Напевная арабская речь, равно как и упоминание имени Аллаха, не произвели на деда ни малейшего впечатления.

Странно, обычно люди его возраста отличаются набожностью. Особенно же иранцы, где вся власть находится в руках исламского духовенства.

Зашел с другой стороны, упомянув имена аятоллы Хомейни и нынешнего президента Ахмадинеджада. Тоже никакой реакции. Ишь, партизан нашелся.

А может, это никакие не киношники, а что похуже? Какая-нибудь новая секта, например. Построили себе ашрам или что там у них, и теперь вот спасаются, отказавшись от благ цивилизации.

Но все равно не ясно, как могло быть сооружено все это на землях, формально подчиняющихся Улугбеку Каримовичу Рахимову? Ничего, выясним.

— Спроси его, далеко ли еще идти, — велел Рафику.

Выслушав сбивчивую фразу нукера, которую пришлось повторить пару раз, аксакал махнул рукой вперед и засеменил дальше.

Вскоре они подошли к развилке.

Слева высился тот самый двухступенчатый храм (как его определил Рафик), перед которым лежала площадь. За храмом виднелся какой-то водоем, около которого расположился небольшой базарчик.

— Может, сходим, съестным разживемся, Мирза-ака? — жалобно проблеял нукер. — Жрать хочется. И пить тоже.

В его словах был резон. Да и вообще, где же еще раздобывать на Востоке информацию, как не на базаре?

— Начальство ваше где? — с помощью телохранителя осведомился «мишка Гамми» у провожатого.

Он махнул рукой, указывая направо.

Там стоял тот самый высокий трехбашенный дворец, который путники заметили еще у ворот.

— Ладно, отец, свободен, — распрощался с дедком Рахимов-младший. — Рахмат, спасибо, шукран. Уверен, что не хочешь доллар?

Помахал купюрой перед носом старика, но тот снова остался равнодушен к бумажке с портретом Вашингтона.

— Ну, как знаешь. Может, другие сговорчивее окажутся.

Старик повернулся к ним спиной и засеменил обратно по проспекту, а узбеки нацелились на базар.

Первым делом они, конечно, освежились у городского фонтана. Вода в рукотворном водоеме была теплой, но не застоявшейся и не воняла. Видно, ее меняли. Но как? Подводных труб не было видно. Неужели наполняли и вычерпывали такую махину вручную?

Сняв пиджаки и засучив рукава рубашек, Мирза и его телохранитель умылись, смочили водой головы. Пить не решились. Мало ли что…

Базар был по-восточному щедр, хоть и маленький.

Лепешки, присыпанные кунжутом, истекающая медом пахлава, зажаренные целиком на вертеле бараны, ароматный розовый шербет, копченая сомятина, орехи, желтобокие дыни, нежные персики, крупные сливы, тяжелые кисти винограда — все, чем богата каракалпакская земля.

Странным показалось отсутствие неизменных котлов с пловом и лотков с шаурмой. А еще нигде не было видно традиционных импортных товаров. Ни тебе жвачки, ни чупа-чупсов, ни банок с кока-колой и пепси, ни чипсов-сухариков-орешков.

Точно, сектанты, встревожился Рахимов-младший.

Облюбовав себе запеченную с приправами баранью голову, до которых был страшный охотник, пристрастившись к этому лакомству в Марокко, «мишка Гамми» ткнул в нее пальцем и поинтересовался у улыбчивого торговца:

— Сколько стоит? How much?

Перс, разумеется, не понял или сделал вид, что не понимает.

— Переведи! — распорядился Мирза, которого эта «безъязыкость» на родной земле уже начинала раздражать.

Выслушав вопрос, продавец показал им три пальца и что-то прокаркал.

— Три? Чего — три?

Пухлый бумажник ненадолго заинтересовал мужика. Казалось, ему было любопытно, из чего сделано портмоне. Больше всего порадовался отчего-то кнопке. Потыкал в нее пальцем и захихикал.

— Вот дебил, — пожал плечами Рахимов. — Итак, доллары, сумы, рубли?

Втайне со злорадством понадеялся, что иранец поведется на российскую валюту. Вот прикол будет расплатиться с ним рахимовской фальшивкой.

Однако мужик, как и провожавший их старикашка, отрицательно покачал головой, отвергнув все разновидности валюты. Скривился и вперил в узбеков взгляд, полный презрения и недоверия. И на всякий случай пододвинул к себе поближе глиняное блюдо с бараньей головой.

Тогда хокимовский сынок решил повторить эксперимент с мелочью. Вытряс из кошелька все имевшиеся там монеты и протянул мяснику.

У того сразу заметно улучшилось настроение.

Взял предложенные ему «железки» и высыпал перед собой на прилавок, ловко рассортировывая их по величине и, странно, цвету. Больше всего ему приглянулись желтенькие кругляши. Но и серебру тоже был рад.

Каждую из монеток он внимательно осмотрел, обнюхал и попробовал на зуб. При этом брови его удивленно вздымались.

Закончив, он обратился с каким-то вопросом к Рафику.

— Чего он хочет?

Верный нукер захихикал.

— Ну?! — напустился на него босс.

— Спрашивает, чистое ли это серебро и золото.

— Чего-о? — протянул Мирза, пуча глаза. — Да ты че, мужик, издеваешься?! Какое на хрен золото?!

Непроизвольно выхватил пистолет и сунул под нос иранцу, но вовремя спохватился и спрятал оружие.

Испуганный его реакцией продавец закивал головой, как китайский болванчик, и отсчитал себе пять монеток, среди которых три были все теми же, отчего-то так популярными у местных четвертаками, одна медно-никелевая гривна с князем Владимиром (привез как-то на сувенир из Украины) и стосумовик.

Взамен узбеки получили уже облюбованную Рахимовым голову, пару лепешек с сезамом и десяток персиков.

— Ни фига себе! — восхитился Рафик, впиваясь зубами в импровизированную шаурму. — За двести сумов получили жратвы тысячи на три! Что здесь творится, Мирза-ака?

— Хрень какая-то. — Молодому человеку отчего-то расхотелось есть от одолевших его дурных предчувствий. — Прикалываются они, что ли?

— А может, у них специальная акция сегодня? Помните, как недавно на день рождения Ленина коммунисты устроили хохму. Продавали товар только за советскую мелочь. Я тогда сам бутылку водки за три рубля шестьдесят две копейки купил.

— Откуда взял столько-то?

— Копилку свою нашел. Детскую.

Рахимов-младший с удивлением посмотрел на телохранителя. Надо же, и он когда-то был ребенком. Не верится. Сколько себя помнил Мирза, Рафик всегда был при нем уже взрослым мужчиной.

— Ну, разве что акция, — согласился. — Смотри-ка, они здесь все монетами рассчитываются.

И впрямь, понаблюдав некоторое время за вяло идущим торгом, узбеки отметили, что местные расплачивались и получали сдачу металлическими кругляшами. Преимущественно медными и серебристыми.

— Если Аллах хочет кого наказать, он отбирает у того разум, — вздохнул «мишка Гамми», наслаждаясь сочным и ароматным персиком. — Кстати, а у тебя мелочь есть? Моя почти вся разошлась.

— Мало-мало найдется. — Рафик похлопал себя по карману, в котором что-то зазвенело.

Перекусив, они продолжили свой путь к местному начальству.

— Что там такое? — прищурился Мирза, глядя на «дворец».

— Заварушка какая-то, — предположил нукер.

Перед трехбашенным зданием собралась большая толпа народа, среди которого особо выделялись парни, одетые в странные доспехи.

Римские, узнал Рахимов, недавно посмотревший по видику телесериал «Рим».

Наверняка, киношники.

Подошли ближе.

Дворец, или чем он там был, и впрямь производил впечатление. На высоком десятиметровом основании, облицованном разноцветной плиткой, было построено величественное сооружение размером с пятиэтажку. Правда, не из камня, а из дешевого сырцового кирпича.

Не могли нормальных стройматериалов достать, скривился Рахимов. Хотя, конечно, по стилю дворец вписывался и окружающий пейзаж. Сделай его из финского силиката да покрой металлочерепицей — выглядело бы чужеродно.

Ворота в платформе распахнулись, и из них вышла торжественная процессия.

Возглавлял ее деревянный паланкин, который несли на могучих плечах восемь здоровенных негров (ага, америкосы засветились!). В носилках возлежал на подушках худощавый парень, по виду чуть старше Мирзы. Смуглое лицо с крючковатым носом и тонкими, презрительно сжатыми губами обрамляли темные вьющиеся волосы, покрытые лавровым венком. Одет был молодой человек в длинную складчатую тогу белого цвета с алой полоской.

«В белом плаще с кроваво-красным подбоем…» — вспомнилось тут же из Булгакова. Читали, как же.

— Это типа римский сенатор, — пояснил он Рафику.

Рядом с носилками, чуть поотстав от них, ехал всадник в древнеримских доспехах. Судя по алому плюмажу на шлеме, такого же цвета плащу, золотой цепи на шее и каким-то значкам-щиткам на груди, офицер. Какого ранга, Мирза не разобрал. Не настолько хорошо он разбирался во всех этих трибунах, легатах и центурионах.