Мэтью Мэзер - Кибершторм Страница 29

Никаких сирен, никакого шума, за исключением рева и треска огня, сражающего с холодом и снегом. Нью-Йорк замерзал и горел одновременно.

10-й день

Новый год

1 января

– Постарайтесь не двигаться, – негромко сказал я. Человек, лежащий на матрасе, застонал и посмотрел на меня. Его лицо было сильно обожжено. – Мы приведем помощь.

Он кивнул и закрыл глаза, сморщившись от боли.

Наш холл мы превратили во временный лазарет – принесли матрасы из пустых квартир и разложили их на полу. Руководили Пэм, какой-то врач и несколько медиков «Скорой помощи» из соседних зданий.

Едкий запах дыма смешивался с запахами немытых тел и гноящихся ран. Спустили вниз керосиновый обогреватель, но керосина осталось мало, и мы стали заправлять его дизелем. Дизель не сгорал полностью, и к запахам добавилась вонь нефти.

Чтобы проветрить холл, мы открыли черный ход. На улице немного потеплело. Впервые за неделю температура поднялась выше точки замерзания; снегопад затих, и выглянуло солнце.

Пожары еще продолжались, и я возблагодарил Бога за то, что наш дом стоял на отшибе.

Всю ночь дул ветер, благодаря которому огонь перекидывался с одного здания на другое. И этот пожар оказался не единственным; по радио сообщили, что в новогоднюю ночь в Манхэттене началось еще два – огонь и свечи плохо сочетаются с алкоголем. Власти начали предупреждать людей, чтобы те не разводили костры в зданиях и осторожнее обращались со свечами и обогревателями.

Слишком поздно. И, кроме того, что еще делать людям, если темно и холодно?

Прошлой ночью из горящих зданий хлынул поток людей. Многие пострадали от отравления дымом, кто-то получил травмы, и все были в ужасе от того, что оказались на морозе и в темноте. Они цеплялись за то, что успели вынести из огня, пытались понять, куда им теперь идти.

Со стороны Вестсайдского шоссе из темноты появилась колонна военных «Хаммеров» и захрустела по сугробам на Двадцать третьей улице. С пожаром они ничего сделать не могли – не было ни воды, ни пожарных, ни служб спасения.

Военные передали по рации информацию, погрузили раненых и через полчаса исчезли. Час спустя появилась вторая колонна.

Третьей не последовало.

К тому времени у здания собралась разношерстная компания из местных пожарных, врачей, медсестер и свободных от службы полицейских, и они принялись брать ситуацию под контроль. Мы стали переносить раненых к себе, одновременно пытаясь убедить соседей последовать нашему примеру.

Люди, внезапно ставшие бездомными, со слезами на глазах умоляли жителей окружающих домов их принять. Первым повезло – кого-то взяли соседи, пару семей согласились приютить мы, но число нуждающихся быстро превысило число тех, кто был готов помочь.

Расступившись, мы смотрели, как погорельцы зашагали к «Джевицу» и Пенсильванскому вокзалу – подавленные, напуганные, многие с детьми, они умоляли зевак о помощи, у многих остались только их мобильники, которыми они разгоняли тьму.

Шум у черного хода вернул меня к действительности. В холл вошел Винс с парнишкой из соседнего здания и жестом пригласил меня и Пэм подойти. В руке он держал что-то похожее на огромный бонг.

– Я обошел соседей, попытался набрать болеутолящих и антибиотиков, – вполголоса сказал Винс. – В основном добыл адвил и аспирин.

Он разжал кулак – на ладони лежало несколько бутылочек.

– Люди не хотели делиться даже этим. Но у меня возникла другая идея.

– И какая же? – спросила Пэм.

Винс замялся.

– Дадим им покурить травы. Отличное болеутоляющее.

Он указал на парнишку лет шестнадцати. Тот смущенно улыбнулся и достал огромный пакет марихуаны.

– Эти люди страдают от отравления дымом и даже от ожога легких, – прошипела Пэм, широко раскрыв глаза, – а ты хочешь, чтобы я заставляла их курить?

Винс с парнишкой уставились на Пэм.

– Подождите! – сказал парнишка. – Мы ведь можем сделать, типа, печенье или, нет… чай! Можно сварить чай. Добавим немного спиртного, чтобы ТГК лучше растворялся. Получится.

Пэм смягчилась.

– Если честно, идея отличная.

Кто-то закричал от боли.

– Можешь заняться этим прямо сейчас?

Парнишка кивнул. Винс велел ему подняться на шестой этаж и попросить у Чака все необходимое.

В эту секунду ожил мобильник Винса.

Он пищал круглые сутки – к сети, которую создал Винс, присоединялись новые люди.

Показав сержанту Уильямсу, как установить программу, мы попросили его распространить ее среди как можно большего числа людей. Чем больше пользователей подключены к сети, тем дальше будет расходиться информация. Кроме того, Винс раздал соседям карты памяти и объяснил процедуру. Судя по количеству входящих сообщений, дел у него и сержанта Уильямса хватало.

Ячеистая сеть распространялась, словно вирус.

К ней уже присоединились сотни людей, и десятки добавлялись каждый час. Люди заряжали мобильники от генераторов, солнечных батарей или откопанных из-под снега автомобильных аккумуляторов.

– Можешь разослать соседям просьбу принести «травы»? – спросил я у Винса. Он кивнул и достал телефон. – Заберем ее на обратном пути.

Мы хотели доставить на Пенсильванский вокзал тех, кто пострадал сильнее всего. Двое находились в критическом состоянии, и мы ничего не могли для них сделать. Тони уже привязывал к самодельным саням рюкзаки, чтобы тащить раненых по снегу. Я пошел в подвал узнать, как у него дела.

Мы встретились на лестнице; он поднимался, волоча за собой свой груз. Люк помогал – точнее, висел у Тони под мышкой.

– Аварийное освещение в конце концов накрылось, – сказал Тони, увидев меня. Он поставил Люка на пол, и Пэм повела малыша наверх. – Нужно экономить батареи налобных фонарей. Их мало.

Я кивнул и помог ему занести сани в холл.

– Вы – лучший лыжник среди нас, – сказал Тони, поднимая рюкзак-«упряжь», которую он соорудил, и показывая мне, как ею пользоваться. – Думаю, мы с вами должны тянуть, а Винс – нам помогать.

Винс пожал плечами.

– Извините. Моя тема – серфинг, а не лыжи.

Как парнишка из Луизианы, который учится в Бостоне, стал серфером?

Я вздохнул. Сегодня утром, когда я надевал джинсы, мне пришлось затянуть ремень на одну дырочку туже обычного. С одной стороны, я, похоже, наконец-то похудел, а ведь этого так хотела Лорен. С другой стороны, мне хотелось есть. Более того, я голодал.

Голодал.

У меня возникло нехорошее предчувствие: возможно, я на личном опыте узнаю, что такое настоящий голод.

Пока мы с Тони и Винсом одевались, кто-то из медиков подтащил сани к обгоревшим людям, которых мы собирались отвезти на вокзал, и, несмотря на сдавленные стоны, стал укутывать их в теплые вещи и привязывать к саням.

Открыв заднюю дверь, мы взбежали на вершину сугроба. Удивительно, как быстро организм приспосабливается к холоду: всего две недели назад я бы жаловался и дрожал, а сейчас температура всего на пару градусов выше точки замерзания воды казалась почти тропической.

Мы стояли на куче снега, и наши ноги были на уровне голов тех, кто остался в холле. Кто-то придерживал дверь, остальные осторожно толкали сани с пациентами по крутому склону.

Делать это было трудно и неудобно, и с каждым толчком «пассажиры» кричали от боли.

Мы надели лыжи и пошли по Двадцать четвертой улице. Нашу цепочку замыкал Винс. Посередине проезжей части уже появилась четкая двойная лыжня и протоптанные тропы; то здесь, то там виднелись ходы, прокопанные в сугробах по бокам.

Шли мы быстро.

Повернув на Девятой авеню, остановились, чтобы осмотреться. Здание на углу Девятой авеню и Двадцать третьей улицы загорелось первым, и сейчас от него остался лишь обугленный остов, однако пожар еще бушевал в других домах на Двадцать третьей и Двадцать второй. По серому небу расползалось густое пятно черного дыма.

Мы двинулись по Двадцать четвертой улице. Постепенно число прохожих увеличивалось; люди шли во всех направлениях, держа в руках и волоча все, что могли унести.

Мусор, который два дня назад только начал появляться, уже лежал горами у домов, и сейчас, после потепления, каждый порыв ветра доносил зловоние экскрементов. С людьми, разгребающими отбросы в поисках пищи, соперничали крысы.

Вглядываясь в разбитые витрины магазинов, я видел людей, столпившихся вокруг бочек из-под бензина, в которых горели костры. Из окон валил дым, покрывая копотью стены. Несмотря ни на что, в городе стояла тишина – ее нарушало только негромкое шарканье ног по снегу и бормотание погорельцев, оставшихся без крыши над головой.

– Секунду!

Я оглянулся. Винс присел на корточки на перекрестке, рядом с грудой мешков с мусором, и фотографировал кого-то у груды мешков с мусором.