Юлия Лукова - Прах земной [СИ] Страница 29

И нет ничего стрёмного в том, что я сорвался! На моём месте даже Удав-Ричард не выдержал бы!

– Нельзя, ты ещё от перелёта не оправился, – поправив длинную косую чёлку, снисходительно ответила мерзавка и бодро прошагала мимо моей кровати к окну.

Выбросить бы её оттуда, да, гадство, решётка стоит.

– Нормальный человек тебя один раз увидит и до конца жизни потом будет всем доказывать, что зомби существуют и живут среди нас, – сказала она и сунула мне под нос маленькое зеркальце в раздражающей, ярко розовой оправе. В нём я смог разглядеть своё лицо, всё в сплошных кровоподтёках, венах и артериях, просвечивающихся сквозь бледную кожу. Но самое неприятное здесь то, что такая картина наблюдается у меня сейчас по всему телу. Долбанный перелёт!

– Дивчина моя языкастая, да будет тебе известно, что если я и стану в будущем какой-либо нежитью, то нежитью, как минимум, высшей и разумной. Вурдалаком там или гулем, например.

– Кем-кем?

– Трупоедом, Оленька, трупоедом.

– Пф! – закатила глаза девушка, усевшись на табуретку рядом с моей кроватью и протянув градусник. – На, мерь, вперёд и с песней.

– С песней я буду из этого дурдома уходить! А сейчас, извини, голос надо беречь, – огрызаюсь, разводя руками.

– Да ты тут единственный сумасшедший, чтоб ты знал!

– Был бы сумасшедшим, ты бы опасалась ко мне столько раз на день с градусниками заходить!

Гавкались мы с ней ещё около пяти минут, пока она не закончила меня пытать и не ушла.

Лёжа на одноместной больничной койке, я ещё раз обдумал все свои дела, которыми планировал заняться в России, и на всякий случай заново перечитал дневник Маэстро. Последнее было для меня чем-то вроде шпаргалки и путеводителя в одном лице. Папаня всё-таки поболее моего мир видел и после себя тоже кое-какие полезные сведения оставил. И советы. Советы, без которых мне сейчас просто не обойтись…

– Эй, сосед, как там тебя… Лёшка! Низшая каста в Индии, тринадцать букв?

– Вы меня спрашиваете? – нехотя повернув голову в сторону говорившего, низкорослого лысого старикана с явной печатью алкоголизма на лице, уточнил. В больницу его доставили сегодня утром, с инсультом, и поселили почему-то именно в мою палату. Разговориться за несколько часов, что он находится здесь, мы, конечно же, не успели, следовательно, откуда ему знать, как меня зовут?

– Да-да, – нетерпеливо подтвердил он, кивая на газету с кроссвордом в своих руках. – Так ты про Индию что-нить сказать можешь или нет?

– Откуда вы узнали моё имя? – вкрадчивым, спокойным голосом интересуюсь, приподнявшись на кровати.

– Да в паспорте твоём посмотрел, он всё равно в твоей тумбочке свободно валялся, – пожал плечами мужик, откинувшись на подушки.

Слетев со своего места, я меньше, чем за секунду преодолел те два метра, что разделяли наши кровати, и схватил его за горло. Выпучив глаза и захрипев, алкоголик попытался отодрать мои руки от своего горла. Естественно, безуспешно. Я его почти убил. Почти – потому что запах жуткого перегара в последний момент отрезвил меня, заставив отшатнуться от источника зловония и зажать нос. Лишь после этого я вспомнил, что обещал себе не следить в больнице и трупов не оставлять.

Вот только эта мразь копалась в моих вещах, открывала паспорт…

Выбежав в коридор, я быстрым шагом направился к лифту, чтобы поскорее оказаться как можно дальше от своей палаты и пытающегося отдышаться там алкоголика.

Причина моего срыва крылась в том, что впервые за много лет в документах, в точности в паспорте, обо мне была написана абсолютная правда. От имени и места рождения до положения о семье и детях. Как любой нормальный неприкасаемый, я бы предпочёл вообще не "существовать", как человек, и не числится ни в каких базах данных. Но Маэстро, заказав себе семь лет назад российский паспорт и подав прошение на посещение им этой страны, зачем-то сделал то же самое и для меня.

Сам я об этом узнал всего лишь в прошлом месяце, когда выяснилось, что батя собирался в Россию далеко не достопримечательности посмотреть, а заняться некоторыми важными делами Дома. А туда, где замешан наш Дом, одному лучше не соваться. Вот он и хотел взять меня и ещё трёх убийц с собой. Теперь понятно, почему в посольстве так долго обрабатывали его заявление. Такую группу и вправду нужно было досконально проверить и изучить. Но это не искупает того, что он сделал! Моё имя теперь же и в милиции есть, и в больницах… и второй раз выкрасть его оттуда не получится! Разве что объявить себя после возвращения в Ластонию без вести пропавшим…

Спустившись на третий этаж, я, чтобы поменьше попадаться на глаза врачам и другим больным, наугад забежал в одну из палат, находящихся ближе всего к лифту. Если верить рассказам Оли, медсестры, то в этом крыле здания лежат преимущественно коматозники. Лучше компания только в морге.

– Молодой человек, что у вас с руками? – удивлённый голос за спиной заставил меня резко обернуться и отскочить от двери на несколько шагов в сторону.

На стуле, возле лежащей на кровати русоволосой девушки, сидел седой, но всё равно ещё достаточно крепкий на вид мужчина. Лица его я нормально разглядеть не смог из-за яркого солнечного света, льющегося изо окна и заставляющего меня неприязненно щурится.

Вот же дрянь, неужели на врача напоролся?

– И на лице полно ангиом*. Вы что к нам из другой страны прилетели? Эй, парень, ты чего завис? Не понимаешь? Sprechen Sie Deutsch?**

– Не, не, всё я понимаю, – вздохнув, криво улыбнулся. Судя по тону и незнакомому термину "ангиома" передо мной сидел всё-таки врач, пусть и без привычного белого халата и стетоскопа на шее. М-м-м, ладно, не проблема. Сейчас просто развернусь и зайду в соседнюю палату, там, если что, и перекантуюсь, пока полностью не успокоюсь.

Но только я собрался так поступить, как взгляд, до того медленно блуждающий по комнате и неохотно переползающий с предмета на предмет, зацепился за лицо спящей девушки. Ну… или не совсем спящей.

Внутренне подобравшись, я сделал несколько шагов по направлению к ней, но как-то чересчур уж резко был остановлен рукой мужчины.

– Не надо к ней подходить, у девочки сейчас серьёзно ослаблен организм, а вы как раз после перелёта. Вдруг и её чем-нибудь заразите? Да и зачем вы вообще сюда пришли?

– Палаты перепутал. И если бы я был таким заразным, как вы говорите, то меня бы уже давно сплавили в карантин, а не разрешали бы свободно шляться по больнице и пугать своим видом всех подряд, – говорю, усмехаясь и не отрывая глаз от бледного лица незнакомки. Чем-то оно меня привлекло, но чем именно – понять, пока что, не получается. – Скажите, а эта девушка… она одна в больницу поступила? С ней, случайно, не было такого высокого мужчины с чёрными волосами? – мгновение и я вспомнил.

Эта же та девчонка, с которой папкин любимчик уходил на Пепелища! Она здесь что, одна? А Ричард тогда где?

– Никого с ней не было. Девочку сбила машина, а скорую вызвали прохожие, – грустно улыбнулся собеседник. – Подождите, в смысле, не было ли с ней черноволосого мужчины? Вы что её знаете?

– Нет, не знаю, – ни грамма ни соврав, отвечаю. – Просто я уже видел эту девушку несколько раз у себя на Родине, в Ластонии, и теперь мне немного странно… встретить её ещё и здесь.

– Да уж, совпадение, – хмыкнул медик.

– Скажите, а когда она в себя придёт? Хотя бы примерно? – взволнованно спросил, нахмурившись.

Мне уже давно хочется поговорить с Ричем, задать ему много вопросов об отце и его смерти, но если до сегодняшнего дня у меня не было никаких идей, относительно того, где его можно найти, то сейчас появился хоть кто-то, кто может мне в этом помочь.

– Ну, выводить её из состояния комы мы планируем где-то через две-три недели, но это если не возникнет никаких осложнений.

– Может, ей нужны какие-нибудь лекарства или дополнительная операция? Вы скажите, потому что… не могу я соотечественника в беде бросить, – какое-то время в комнате стояла тишина, такая, что было слышно, как в соседней палате тихо играло радио, а на улице, за окном, дул ветер, но она быстро пропала, а мужик задумчиво сказал:

– Да нет, ничего такого не нужно. Всё, что могло ей помочь, мы и так уже сделали.

– Понятно, – кивнул сам себе, засунув руки в карманы и переступив с ноги на ногу. – Я ещё зайду как-нибудь. До свидания.

Выйдя из палаты, я направился к лифту, чувствуя, что уже полностью успокоился и в какой-то степени даже подобрел. Но стоило створкам лифта открыться, как всё моё добродушие, как ветром сдуло.

– Лёша! Ты что вообще сделал? Почему твой сосед по палате бегает по всей больнице и орёт, что ты пытался его задушить?!

– Какой задушить, Оль? Это Змий его душил, большой такой, даже я заметил!

– Пургу не гони! Какой змий?

– Зелёный Змий, дорогая моя, зелёный, – многозначительно поиграв бровями, отвечаю.

– Дурак!

Элена.

К моим рукам тянулось много разных по ширине синих, прочных лент и проводов, соединяющихся с противно тикающими и пищащими приборами. На ладонях повскакивали большие коричневые пятна, отчего кожа стала выглядеть старой и некрасивой. Ещё я почему-то не могла пошевелить своими пальцами на ногах. Сами нижние конечности тоже чувствовались как-то отдалённо, что становилось немного страшно.