Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7 Страница 29

Но есть одна мысль, которую я не могу выкинуть из головы.

Вот Хосино-кун обращался бы со мной одинаково, парализованы мои ноги или нет.

Когда эта мысль снова у меня мелькнула, стрела полетела совсем не туда.

Были какие-то ужасные происшествия с моим и его участием – гораздо хуже, чем моя авария, – но я почему-то не помню их в деталях. Они были загадочные и даже абсурдные.

Я их помню, но очень обрывочно: заточение в каком-то другом мире, где Хосино-кун мне четко отказал; происшествие, вызванное Миядзаки-куном; таинственная смерть Кодая Камиути; феномен «людей-собак», связанный с Омине-куном; и – то, что Хосино-кун потерял себя.

Но самых важных деталей в моей памяти нет. Она как нарезанные кусочки целлулоида. Все эти происшествия, по-видимому, как-то связаны между собой, но не могу вспомнить, как именно. Словно истина за всеми этими случаями скрыта некой высшей силой.

Меня еще кое-что беспокоит. Например, что-то не так с Наной Янаги и Тодзи Кидзимой – друзьями Хосино-куна, поступившими в старшую школу вместе с ним. Мы, в общем, неплохо ладим, но почему-то, непонятно почему, мне кажется странным то, как естественно они вписались в школу. Я помню, как мы подружились. И я помню свою досаду на Нану-сан, которая вечно пыталась подкатывать к Хосино-куну, хотя у нее самой есть парень. Однако почему-то эти воспоминания выделяются, кажутся нереальными – как будто их создали задним числом, чтобы заполнить провалы.

Мне кажется, что я… нет, что мы все забыли что-то очень важное.

Чем бы это ни было, последствие, имеющее значение лично для меня, ясно как день:

Хосино-кун исчез из класса, в который я мечтала когда-нибудь вернуться.

Мой врач всегда горячо рекомендовал мне переехать в реабилитационный центр – более крупный и лучше оснащенный. Я отклонила его предложения и осталась в больнице только потому, что хотела вернуться в школу и увидеться с Хосино-куном. Однако сейчас его там нет, и моя мотивация тоже угасла.

В результате я уехала из родного города.

Впрочем, оставался еще один вопрос, который необходимо было решить.

На следующий день после того, как было решено отправить меня в реабилитационный центр, я попросила Отонаси-сан зайти в больницу. Получив разрешение от медсестры, я встретилась с ней один на один на крыше. Мне не хотелось говорить с ней в палате, потому что я знала, что не смогу сдержаться.

Холодный осенний ветер пробирал меня до костей, а я смотрела на Марию Отонаси. На фоне потрясающего осеннего пейзажа далеких гор она казалась точно картиной на холсте. Впрочем, она и без фона походила бы на потрясающую картину.

Она остригла волосы до плеч, утратила часть своей таинственной ауры, и с ней стало чуть легче заговаривать. Впрочем, я убеждена, что стрижка тут совершенно ни при чем.

Глядя на красивую девушку передо мной, я подумала: «Я ее никогда не полюблю».

Я была вполне уверена, что мы с Хосино-куном стали бы хорошей парой, если бы не она. Ее же следовало винить и в том, что произошло с ним. А вот если бы я смогла вписаться в его повседневную жизнь, то Отонаси-сан осталась бы в стороне и Хосино-кун сейчас был бы таким же, как прежде.

Наверняка тогда у нас было бы будущее, в котором я звала бы его ласково по имени, «Кадзуки-кун».

Это она во всем виновата.

Это Мария Отонаси принесла хаос в нашу жизнь.

– Я перееду в другой город, в большой реабилитационный центр.

Это из-за нее мне приходится покидать Хосино-куна.

Услышав, что я сказала, Отонаси-сан коротко ответила:

– Ясно.

И после небольшой паузы еще добавила:

– Я обязательно скажу Кадзуки.

Как только я услышала его имя, чувства во мне вскипели. «Ты можешь хоть вообразить, что я чувствую, когда мне приходится говорить тебе это?!» – подумала я, отчаянно желая выплеснуть на нее всю свою злость, сожаление и другие негативные эмоции. Я хотела ругать ее словами более грязными, чем самые грязные, какие я применяла в жизни. Я хотела заставить ее извиниться за то, что она влезла в жизнь Хосино-куна и его друзей. Я хотела дать ей хорошую пощечину.

Я сжимала кулаки все сильнее и сильнее, будто переправляя туда весь свой гнев.

И наконец я произнесла слова, которые заготовила заранее.

– Пожалуйста, позаботься о Хосино-куне.

И, кусая губы, поклонилась.

Не хочу я этого делать. Очень не хочу. Однако я уже приняла решение: я отдам Хосино-куна этой девушке, хоть и ненавижу ее.

– Я хочу поддерживать Хосино-куна… хочу быть рядом с ним и поддерживать его! Но мне самой приходится полагаться на других, я это прекрасно понимаю. Сама я ничего не могу. Я слабая… я была бы для него лишь проблемой!..

Я не могла поднять голову. Мне было так страшно, так грустно, так не хотелось признавать поражение; слезы текли без остановки.

– Наверняка я бы завоевала его даже с таким телом! – воскликнула я.

– Мм.

Это была ложь. Я отлично знала, что между этими двумя есть особая связь, которую мне никогда в жизни не порвать. Даже будь я в отличном состоянии, у меня не было бы ни шанса. Отонаси-сан тоже это знала и потому просто молча слушала, как я выплевываю свои глупости.

– Я люблю Хосино-куна и наверняка буду любить, даже если он так и не заговорит!

– Мм.

– Такая любовь бывает раз в жизни. Она столько значит для меня!

– …Мм.

– И у Хосино-куна тоже ко мне есть чувства. Да… я еще не проиграла! Я… не проиграла. Не проиграла! – и я снова закусила губу. – Но… но!..

Хосино-куну я не нужна…

– Но у него не я!

Ему не нужна я, Касуми Моги.

Ему нужна Мария Отонаси.

– Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

Я разрыдалась, не в состоянии больше удерживать в себе свою боль.

Отонаси-сан не стала делать ненужных вещей – там, обнимать меня или утирать мне слезы; она просто терпеливо ждала, пока я успокоюсь.

– Моги, – твердо произнесла она, когда я выплакалась. – Я обещаю тебе, что Кадзуки вернется к нормальной повседневной жизни.

Я сквозь слезы посмотрела на Отонаси-сан.

– Твои чувства к нему, несомненно, повлияют на Кадзуки в лучшую сторону. Они помогут ему вернуться. Это будущее обязательно наступит. Поэтому позволь мне сказать тебе заранее.

Мария Отонаси низко поклонилась мне.

– Спасибо тебе за то, что веришь в Кадзуки.

Такое ее поведение совершенно выбило у меня почву из-под ног. У меня даже смешок вырвался.

– Мне до тебя далеко, да…

Да уж. Мне ее не нагнать.

В смысле – Отонаси-сан искренне и твердо верит, что Хосино-кун поправится, несмотря на его нынешнее состояние. А я верю, что буду любить его, даже если он так и не придет в себя. Это мои истинные чувства, и они же – доказательство моей слабости.

Потому что они означают, что я не верю в его возвращение.

А у Марии Отонаси нет ни малейших сомнений. Она твердо верит в то, что он вернется, и ждет этого.

Вот почему именно она должна быть рядом с Хосино-куном.

Тяжелый груз вдруг спал с моей души, дав мне трудноописуемое ощущение свободы. В первый миг это чувство меня удивило, а потом погрузило в уныние; лишь теперь я осознала, что любовь, когда-то спасшая меня, впоследствии превратилась в обузу.

– Ах…

Моя первая любовь закончилась.

Влюблюсь ли я еще когда-нибудь?

Будет ли еще когда-нибудь кто-нибудь на меня опираться?

Найду ли я для себя особое место в мире?

Я продолжаю купаться в меланхолии, когда кто-то вдруг рассыпает у меня над головой горсть лепестков сакуры. Я удивленно оборачиваюсь.

– Привет, звезда!

Я глубоко вздыхаю, услышав глупый титул, и опускаю лук.

Эта загорелая женщина без косметики, ужасно выглядящая в своем белом халате, – мой физиотерапевт.

– …Не зовите меня так, Рёко-сэнсэй.

Глядя на мое недовольное лицо, она ухмыляется и отвечает:

– Прости, но теперь мы тебя по-другому звать не можем!

– Почему?..

– Потому что тебе только что пришло еще одно приглашение на интервью! И на этот раз – от суперизвестного круглосуточного телеканала! Конечно же, ты согласишься, да?

Шумная, как всегда.

– …Я не хочу! Пожалуйста, откажитесь.

– Что, опять? Слушай… не хочешь узнать мое личное мнение на этот счет?

– Давайте…

– Я думаю, тебе надо хвататься за этот шанс! – и она выставила вперед палец. – Если ты появишься на экранах, люди по всей Японии будут тронуты твоей улыбкой! У тебя поразительная способность совершенно не выглядеть жалостливо, несмотря на свое положение. Ты можешь полностью изменить то, как все смотрят на людей с ограниченными возможностями! Если ты продолжишь появляться на телевидении, люди с ограниченными возможностями будут все легче интегрироваться в общество! У журналистов из масс-медиа нюх на такие вещи, и им нужна ты. Ты обязательно должна начать петь, танцевать, участвовать в светской жизни, и ты точно станешь самой популярной среди девушек в твоем положении! Это будет революция! И пациенты, и мы, физиотерапевты – мы все будем в восторге от того, что нас станут лучше принимать, и добиться этого можешь только ты! Это твоя судьба!