Охота - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 29

Мои мысли были прерваны шумом у двери. Открылось окошко, и мне забросили стандартный солдатский рацион. Его хватает на сутки. Вода из крана в углу, там же санблок. Хм, а не тюремный ли это транспорт? Да нет, карцер как карцер, камеры для перевозки военнопленных должны быть другими.

Так и оказалось. Это был крейсер среднего класса седьмого поколения, такие корабли директорат использовал при охране систем и тылов, для ближнего патрулирования. Это я понял через двое суток, когда в сопровождении боевого дроида и двух охранников в бронескафах меня, семенящего из-за кандалов, повели по коридору. Из-за дверей на меня поглядывали члены команды.

Через шлюзовую меня провели на борт другого корабля. Вот это и был тюремный транспорт. При передаче меня новому конвою я узнал, что мои данные и звание сообщили верно и что повезут нас в лагерь для военнопленных. Офицер, один из тех, что меня привел, явно маялся любопытством и потому спросил у офицера с транспорта: мол, куда этих повезут? И получил ответ (а с ним и я, активно греющий уши), что на Гетто.

Я ничего не слышал об этой тюрьме, но её название мне сразу не понравилось. Надеюсь, среди других военнопленных найду кого-нибудь знающего. Как оказалось, на этом крейсере кроме меня привезли ещё семнадцать республиканцев. Их уже передали ранее, я был последним.

Судно относилось к классу средних, но могло перевозить много людей, несколько тысяч. После передачи меня внесли в базу военнопленных, и конвоиры довели меня до одного из трюмов, переделанных в камеры в три этажа. На каждом этаже в три ряда стояли койки. Только в этом трюме могло уместиться около тысячи пленных. Но пока нас было в районе двух сотен, причём все офицеры. Похоже, их держат отдельно от солдат.

С меня сняли кандалы, и створки двери закрылись за мной. Турель под потолком пожужжала приводами, намекая, что подходить к ней не стоит, и я отошёл.

Осмотрев лестницы на верхние этажи, я перевёл взгляд на подходивших ко мне офицеров в таких же оранжевых комбинезонах и представился:

– Лейтенант Ал, командир лёгкого разведывательного крейсера. Третий флот, разведупр.

– О, Ал, и ты здесь? – окликнули меня с верхнего этажа. – Поднимайся, тут все наши, Третий флот.

– Иду, – крикнул я в ответ и, посмотрев на офицеров, похоже, старожилов, поинтересовался: – Господа офицеры, не знаете ли, что такое Гетто?

– Где ты такое слышал? – резко спросил один из военнопленных.

– Офицеры при мне обсуждали, куда транспорт идёт.

Поднявшийся в блоке после моих слов мат поразил даже меня. Уже наверху, где я действительно увидел пару знакомых лиц, мне объяснили, что Гетто – это планета на территории директората, которая в настоящее время проходит терраформирование. Светило в одной из систем есть, а атмосферных планет нет, вот и исправляют допущение.

Там уже можно жить, но орбиту планеты настроить не могут: ночью минус тридцать, днём плюс сорок. Там уже прижились растения и деревья, способные выдержать такой климат, и даже целые леса есть, но живут там пока одни только заключённые – зэки. Никакой власти нет, анархия: кто сильнее, тот и прав. Есть хочешь? Заработай или отбери.

В общем, ясно. А теперь, значит, и военнопленных решили туда же направлять. И что-то мне на Гетто не хочется. Средство спасения у меня есть (это я о шаттле), но орбита охраняется, не проскочишь. Буду думать. Хотя почему бы и не побывать на планете? Найду, как сбежать.

Летели мы больше двух месяцев, и скука на тюремном транспорте меня убивала. Я соорудил шахматную доску и играл с коллегами по несчастью в шахматы и шашки – хоть какое-то разнообразие за этот долгий путь. Видимо, по пути мы посещали разные системы: военнопленные всё прибывали, и вскоре все места в нашем блоке, как и в остальных, были заняты.

Так и добрались до Гетто. На планету нас высаживали с помощью грузовых ботов, даже не оборудованных. Был вечер, небо закрывали тучи, но отлично были видны холмы, покрытые изумрудной травой, и желтые скалы – странное сочетание.

Вообще высаживать на планету военнопленных в больших количествах – не самое умное решение, пусть даже аборигенов тут больше. Военные – это военные: рано или поздно они возьмут власть. Однако, как оказалось, администрация планеты, находившаяся на орбите, знала, что делала. Нас высаживали небольшими группами в разных местах у посёлков местных. Аборигенов было значительно больше, и пусть они зэки, но из директората, и нас, как республиканцев, они не любили.

На планете процветало рабство, и, несмотря на то что ошейники с нас сняли, у аборигенов стало на несколько тысяч рабов больше. И пусть среди нас хватало серьёзных бойцов, но и среди аборигенов были такие же. К тому же они были вооружены, пусть и пороховым оружием. В общем, шансов у нас не было.

Местные, окружив место посадки и не давая нам сбежать, дождались, пока бот взлетит, после чего стали сжимать кольцо окружения. Среди высадившихся были не только офицеры, но и рядовой состав, сержантский, причём процентов десять из них – женский пол. Видимо, на тюремном транспорте перевозили и женщин. М-да, значит, директорат снабжает своих граждан на этой планете бесплатными рабами и женским полом? Неплохо продумано: детей нет, все стерильны. И ведь ничего не сделаешь, любой бунт будет ликвидирован силами солдат с орбиты. Есть там такие силы, я уверен.

– Держать строй, – скомандовал один из старших офицеров, в прошлом капитан тяжёлого крейсера, флаг-майор.

Женщин мы поставили в центр обороны, как и тех, кто бесполезен в скорой драке. А то, что она будет, понимали все: нас будут ломать, поскольку склонные к побегу рабы никому не нужны.

Я толкнул стоявшего рядом здоровяка, лейтенанта десанта, показал ему игольник, который достал из Щели, и шепнул:

– Увёл у конвоира, без привязки. Разрывные иглы, полный магазин. Я валю всех, кого вижу с этой стороны. Вы бежите и забираете оружие.

– Понял.

Пара бойцов, слышавших наш шёпот, стали также шёпотом передавать информацию остальным, а я выдвинулся вперёд. Потом подумал, что стоило бы передать оружие тому, кто стреляет лучше. Так и сделал, отдав игольник лейтенанту.

Игольник, в его огромных руках казавшийся крохотным, едва слышно застрекотал, и одиннадцать аборигенов, находившихся с нашей стороны, задёргались и попадали. Причём лейтенант берёг боезапас: выпустил по одной игле в голову каждого аборигена. Валил нагло.

Несколько солдат рванули к упавшим, у которых были ружья-переломки, а лейтенант громко заорал:

– Всем лечь!

Команда сработала. Даже я рухнул где стоял, на меня сверху двое упали, чуть не задавили.