Жребий некроманта #5 - Евгений Валерьевич Решетов Страница 29

стало совсем невесело. Вспомнился Корсаков, и его коварный план. Вот ведь собака сутулая! И как мне его переиграть, да ещё так, чтобы не убивать? Мне не хочется устраивать очередную гражданскую войну, а она непременно начнётся, ежели Корсаков склеит ласты. По идее, корону должна будет наследовать Анастасия или я, но у нас за спиной нет громадной поддержки. Те же Годуновы сто процентов захотят отнять у нас власть. А народ нынче и вовсе настроен ко мне совсем недружелюбно, как и большая часть знати. Нет, Корсакова убивать нельзя, по крайней мере, сейчас. Однако делать что-то надо… И вот над этим животрепещущим вопросом я ломал голову вплоть до последнего экзаменуемого, но так ничего дельного и не придумал.

— Дамы и господа! Попрошу тишины! — встал со своего стула ректор и вышел на площадь, дабы его со всех сторон было хорошо видно. — Наш ежегодный экзамен подошёл к концу. Он подарил нам много эмоций и впечатлений! И сейчас я хочу вызвать на эту площадь десятку тех студентов, что получили наивысшие баллы! Давайте же поприветствуем этих молодых людей громоподобными аплодисментами! Не жалейте ладоней, судари и сударыни!

— Ему бы свадьбы вести и корпоративы, — пошутила Ленка, принявшись хлопать.

— Угу, — поддакнул я, покосившись на Одноногого. Тот сидел мрачнее тучи и играл желваками. Скоро, скоро и твой выход, дружок.

Глава 16

Одноногий под шум толпы вышел на площадь и кисло проговорил сильным голосом:

— Судари и сударыни, горожане и гости нашего славного города, мне тоже есть что сказать! Но все мои слова будут касаться одного человека… князя Белозерова, — на этом месте несколько отчаянных или просто пьяных дураков неодобрительно засвистели, но их быстро заткнули соседи, побаивающиеся меня. Одноногий же продолжил, указав на меня волосатой рукой: — Вот он, сильнейший некромант поколения, победитель Повелителя смерти…

Преподаватель принялся перечислять мои титулы, а потом стал награждать меня сочащимися пафосом эпитетами. Мне даже неудобно стало. А простой народ так и вовсе — с недоумением поглядывал на Одноногого. Экзаменаторы же знали о нашем споре, посему молча ждали, когда покрасневший от натуги мужчина закончит свою хвалебную речь. А она вроде бы подходила к концу, но закончилась совсем не так, как все ожидали.

—… И вот этот достойный аристократ, — выдал чуток осипшим голосом Одноногий, — наверняка должен продемонстрировать своё великое магическое искусство собравшимся здесь людям, а особенно студентам! И я, дабы помочь князю Белозерову во всей красе показать свою силу, готов с магической книгой в руках встать против него на этой самой площади!

Зрители встретили предложение преподавателя бурными овациями. А я поймал на себе до предела взволнованный взгляд ректора. Тот совсем не оценил выходку своего сотрудника, однако побоялся вмешиваться в происходящее.

— Типа дружеская магическая дуэль? — вздёрнула бровку Ленка и изумлённо посмотрела на меня. — На что этот дурак рассчитывает? Ты же завалишь его, как торнадо пушку.

— Хм, на что-то он точно рассчитывает. Однако я не могу отказаться. Люди воспримут это как слабость, — проговорил я и с улыбкой встал со стула. Помахал рукой зрителям и пошёл к Одноногому, продолжая приподнято улыбаться.

Всем своим видом я демонстрировал то, что принял слова препода за чистую монету. Дескать, да, пущай народ поглазеет на мою супер магию. Но на самом-то деле я прекрасно понимал, что обозлённый маг просто хочет каким-то образом взять реванш. И его, кажется, совсем не интересуют последствия. А они вполне могут быть, ежели я захочу. Он такой смелый, словно тяпнул литр водки в одну физиономию.

— Ваша светлость, надеюсь, вас не огорчило моё неожиданное предложение? — спросил Одноногий с улыбкой.

— Что вы, сударь. Замечательная идея, — воодушевлённо проговорил я. — Теперь бы только обговорить условия, дабы не допустить членовредительства.

— Я с радостью послужу вашей мишенью. Создам свою самую сильную защиту, а вы попробуете проломить её.

— О-о-о, это должно быть красочно. Горожанам понравится, — кивнул я и отошёл на несколько метров от Одноногого. А тот в установившейся над площадью, звенящей от напряжения тишине, раскрыл магическую книгу и создал защиту. Она походила на шар из удивительно плотного воздуха, напоминающего мыльный пузырь, по которому пробегали голубые змейки. Ну, на первый взгляд Одноногий напитал защиту охренеть каким количеством энергии. А на второй взгляд я могу с уверенностью сказать, что такую магическую броню вряд ли проломил кто-то ниже уровня магистра третьего ранга. И откуда у этого препода столько энергии? В Уральске самый сильный это ректор, а он как раз магистр третьего ранга. Да и я до недавних пор был такого же уровня, но сейчас на ступеньку выше.

— Можете начинать, ваша светлость! — весело бросил Одноногий. Однако в его глазах веселье даже не ночевало. Он смотрел на меня с искорками мстительного предвкушения.

— Крепитесь, сударь, — усмехнулся я, смекнув, что только артефакты могли так усилить моего противника. Или… или какой-нибудь ритуал Повелителя? Ну, нет. Повелитель может накачивать силой лишь некромантов. Так что у Одноногого, скорее всего, артефакты распиханы по карманам.

Он оказался предусмотрительным человеком и подготовился к возможному проигрышу пари. И мне, кажется, придётся попотеть, дабы не опозориться на виду у стольких людей, во все глаза наблюдающих за мной. Если я за несколько секунд не сумею расчихвостить препода из заштатного городка, то тогда народная молва быстро превратит меня в слабака, который каким-то образом сумел всех обмануть. Лавры сильнейшего некроманта поколения быстро покинут меня. И до простого народа ежели и дойдёт то, что мой противник был увешан артефактами, то многие просто не поверят в это. Они сочтут эту инфу простой попыткой как-то оправдать мой провал.

Подобные мысли вызвали во мне волну гнева. Да и рожа Одноногого уже стала порядком бесить меня. Но я сумел подавить свои эмоции и с холодным разумом вывел в воздухе руны, вызывающие уже множество раз опробованный «Поток тьмы». Мне удалось вложить в него аж половину своего резерва, из-за чего сумасшедшая боль кувалдой кузнеца обрушилась на моё солнечное сплетение. Я непроизвольно застонал сквозь зубы, а народ ликующе заорал, когда поток тьмы ударил в защиту Одноногого. Та дрогнула, но выдержала, а на лице препода отразилась целая смесь эмоций: удивление, удовлетворение… и даже восхищение. А уже в следующий миг я, закусив от боли губу, вложил в «Поток тьмы» ещё энергии. И моя магия добила-таки защиту Одноногого, а затем я резко вырубил «Поток тьмы». Он не достиг тела препода, но тот всё равно заорал от боли. Я увидел дымок, пошедший от его карманов. В них-то и скрывались артефакты. А теперь они «перегорели», явно сильно раскалившись. Одежда Одноногого могла и загореться. Но лишь карман сюртука обзавёлся прожжённой дыркой. А сам он побелел от еле сдерживаемой боли.

Зрители же восторженно заорали, а аристократы захлопали в ладони. И громче всех хлопал ректор. Он совсем не жалел свои морщинистые ладони. Более того, Антипыч вскочил со стула и бросился ко мне.

— Это было невероятно! Восхитительно! Незабываемо! — принялся тараторить он, схватил меня за правую руку и поднял её вверх, словно я был боксёром, победившим в схватке. — Посмотрите, как вам хлопают зрители!

А они действительно продолжали хлопать. И глядя на них, я прошляпил момент, когда Одноногий молчком скрылся с площади. Наверное, поскакал зализывать ожоги. А мне бы не мешало отдохнуть, а то от боли аж в глазах двоилось и во рту хозяйничал металлический привкус крови. И я, можно сказать, отдохнул, когда под овации толпы покинул площадь и вместе с Ленкой на автомобиле отправился в университет. Ехать тут было недалеко, так что мой отдых длился минут пять-семь, а потом мы с девчонкой прошли по пустым коридорам и спустились в подвал, где в одной из аудиторий сидели мрачные Корбутовы и Пожарский.

— Нет тут ничего! — сразу же мрачно выдал Лёха, едва заметив меня. — Всё облазили, всё обнюхали и на зуб попробовали.

— Моя магия говорит, что за стенами нет пустот, — вздохнул Шурик и улыбнулся Ленке.

— А на какое расстояние в толщу стен может проникнуть твоя магия? — уточнил я. — Вдруг потайной ход прикрывает дверь толщиной в метр, а то и полтора.

— Полтора — это много. Я настолько глубоко не могу «смотреть», — признался Александр, отправил в рот сушку и захрустел ей, как бобёр одной из моих бывших дам. Она была ещё тем