Вадим Тарасенко - Ненависть Волка Страница 3

– Ма, ну ты понимаешь, я должен… – с трудом подбирая слова, стараясь не смотреть в глаза матери, сын стал объяснять причины своего поступка. – Ну кто я здесь? Лейтенант, вернее бывший лейтенант. Сунься я обратно в армию, затаскают по комиссиям. А там… а там я могу принимать участие в таких событиях, которые мне здесь даже не снились. Я могу за считанные часы перелетать от одной звезды к другой и видеть миры, которые я бы никогда не увидел. И там, ма, у меня есть жена…

– Жена? – Мать вздрогнула и посмотрела сыну в глаза. – А как же ты с ней… – женщине трудно было подобрать слова, – она же не такая, как мы. Она даже не негритянка! – мать наконец-то сумела передать свое непонимание и тревогу.

– Да, она не негритянка, – Андрей Кедров впервые, после приземления на Землю, рассмеялся. – Она намного лучше.

Несколькими словами он описал внешность своей жены.

– Чем-то похожа на Люську Коваленко.

– Нет, лучше, лучше! – Андрей вновь рассмеялся.

Рассмеялся и с удивлением обнаружил, что тоски по первой своей девушке у него уже нет. А ведь прошло всего лишь чуть больше трех месяцев с тех пор, как он здесь, около своего дома, классно отметелил нескольких гостей, гулявших на свадьбе у Люськи и ее мужа, местного фермера Ивана. После этого, не догуляв трех дней до конца положенного после окончания института отпуска, он вынужден был удирать к месту службы. Это в мирной жизни три месяца – так, пустяк. Просто длинный отпуск. А там, где ежедневно рискуешь жизнью, день идет за два, а то и за три. А иногда и за год, и даже за десятилетия. Тому пример – седеющие за один день боя молодые двадцатилетние пацаны. Нет, не три месяца провел вне Земли молодой, двадцатитрехлетний парень. Сколько надо времени здесь, на Земле, чтобы увидеть, как от вспышки лазерного луча взрывается огромный звездолет? Чтобы увидеть, как глубоко в недрах совершенно чужой планеты из темноты бесшумно бьет мощный рентгеновский луч и твой товарищ безмолвно, замертво бьется лбом о панель управления? Чтобы увидеть, как выступают капельки пота на лицах военных пилотов, когда бортовой компьютер их корабля отсчитывает последние секунды до прыжка в гиперпространство и не знаешь, увидишь ты еще раз звезды или нет? Сколько для этого понадобится времени? И сейчас, после всех произошедших с ним в течение последних трех месяцев событий, все эти местные страсти казались мелкими и неинтересными.

– А вообще-то, я зять Главного командора фролов. Это вроде что-то нашего министра обороны. Вот только армия у него значительно сильнее нашей.

– Ты всегда у меня, сынок, был очень практичным человеком, – только и смогла ответить мать.

Начавшийся день несся вскачь. Казалось, совсем недавно старенькие ходики отбомкали десять часов, а уже на улице полдень.

– Ивановна! Ивановна! – раздалось за окном.

Они только сели обедать. На столе дымился наваристый борщ, на плите призывно скворчала картошечка с салом, и зазывающе блестела бутылка с ядреным сельским самогоном.

– Ох, подожди, сынок. Я сейчас. Соседка волнуется, чего это я из дому не выхожу.

Мать встала из-за стола и вышла из дома.

– Не волнуйся, Никитична. Я прихворнула немного. Чуток отлежусь, и все будет в порядке.

– Может, помочь чем надо?

– Нет, не надо. Спасибо, соседка.

– Ну, как знаешь.

– Беспокоятся о тебе, – Андрей улыбнулся матери, когда та вернулась за стол.

– Беспокоятся, – согласилась мать. – Они же думают, что я осталась одна, – женщина невольно вздохнула.

– Ма, ну не надо. Я же объяснил, почему я хочу улететь. И я же не навсегда. Я к тебе каждый год буду прилетать в гости.

– Вот так же по ночам?

Сын молча пожал плечами.

– Ну, ладно, – мать махнула рукой. – Давай, за тебя!

Два небольших граненых стакана с глухим стуком соприкоснулись.

«Эх, куда там этим кроковским или фроловским пойлам до русского самогона!»

Сумерки неслышной поступью вошли в дом. На небе уже проступили отдельные звезды.

– Когда ты уходишь?

– В полночь.

– Чего ж они, – кивок на окно, – не могут тебя хотя бы на недельку домой отпустить?

– Звездолет, на котором я прилетел, должен остаться незамеченным. Для этого много энергии тратится на поддержание режима невидимости. А нам еще лететь обратно. И лететь очень долго. Пять прыжков! Чтобы долететь сюда, десяток звездолетов делали промежуточные базы с топливом.

– До тех звезд? – вновь кивок на окно.

– Тех звезд, мама, отсюда не видно…

– Ох, сыночек, сыночек. А чего ж они вообще боятся открыться? Раз они такие сильные, чего ж они нас боятся? Что мы можем им сделать?

– Они за нас боятся, да и за себя. Боятся быть втянутыми в наши земные разборки. И не дай бог, их оружие случайно попадется кому-то из землян в руки. Уж очень велико будет искушение его применить. Это все равно, чтобы сейчас у каких-нибудь террористов в руках оказалась атомная бомба.

– Не дай бог!

– Вот видишь. Мы еще не доросли для сотрудничества с ними, мама. Мы можем оказаться их колонией, одной из туристических достопримечательностей. К нам будут летать, как у нас сейчас летают в какие-то глухие районы, где специально для богатеньких туристов созданы поселения, где люди ведут старинный образ жизни. А на наши войнушки будут смотреть, как мы смотрим на представления, где сотни людей машут мечами для потехи зрителей.

«Да и далеко очень. Овчинка выделки не стоит. Что мы им можем дать? А затраты, чтобы прилететь сюда колоссальные», – уже про себя подумал Андрей.

Ночь мягко опустилась на землю.

– Ну, все ма, мне надо идти, – необходимые слова были произнесены.

– Надо, так надо, – через паузу ответила мать. – Опять мне придется к тебе на могилку ходить?

– Какую могилку?

– Твою. Как пришло сообщение о твоей гибели, так через неделю сюда привезли гроб закрытый. Сказали, что твой. Но открывать не разрешили. Так и похоронили, с салютом.

– Да… хотел бы я знать, что они в том цинке похоронили.

– Не расстраивайся, сынок. Если кого похоронили, а человек на самом деле жив, то будет он жить еще долго!

– До встречи, Ворон.

Тихо скрипнула калитка. И вновь над ним крупные яркие звезды, висящие в безмолвной тишине. Нет, не в безмолвной. В ночном воздухе, всё нарастая, звучало:

Вот новый поворот и мотор ревет,Что он нам несет – пропасть или взлет…

Хорошо поддатый голос горланил, пытаясь, очевидно, показать, как этот самый «мотор ревет». И «ревело» это около дома Ивана Охрименко – мужа Люськи Коваленко, вернее сейчас Охрименко. Ноги сами понесли Кедрова туда.

Они стояли у открытой железной калитки. Иван, двумя руками опершись на ворота, словно пытаясь их снести, упоенно горланил:

И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,Если вы кое в чем еще сильны…

Рядом стояла Люда, пытаясь оторвать мужа от ворот и втолкнуть во двор.

– Да пошли же домой, горе окаянное! Перед людьми стыдно, – донеслось до Андрея. – Ох, горе. Это же надо так нализаться в гостях.

Высокий полноватый мужчина что-то промычал, затем, притянув к себе свою жену, вновь заорал-запел:

И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,Если вы кое в чем еще сильны…

– А я еще кое в чем силен!

Андрей и сам не знал, что его заставило выйти из темноты на освещенный фонарем пятачок около ворот дома.

– Андрей, ты?! Живой? – лицо молодой женщины смяло испугом.

Взгляд Кедрова невольно сфокусировался на заметно округлившемся женском животе.

«Ах, вон оно как».

Он поднял голову и посмотрел в медленно трезвеющие и наполняющиеся ужасом глаза мужа Людмилы. Затем также медленно Андрей положил ему на плечи руки и резким движением притянул к себе.

– А-а… тебя же похоронили, Волк, – в свете фонаря было отчетливо видно, как красноватое лицо Ивана побледнело.

О, теперь перед Андреем стоял не тот уверенный в себе мужчина, который пришел к нему с толпой гостей на следующее утро после драки.

– Будешь обижать Люду, я еще к тебе приду. Благо, я тут недалеко поселился, – кивок в сторону кладбища.

– А-а… да, да. То есть нет! Не буду обижать!

– Тогда пока, – Кедров еще раз тряхнул за плечи стоящего перед ним мужчину и растворился в ночи.

– Все нормально? Все свои дела решил? – Главный командор вопросительно смотрел на своего зятя.

– Даже чуть перевыполнил, – Андрей улыбнулся, вспомнив испуганное лицо Ивана.

– Мы тут тоже не зря на орбите болтались. Словом, сумели мы тут в один банк влезть. А ты говорил, вряд ли, вряд ли. Нули и единицы в компьютерах, они, что на Матее, что на Земле нули и единицы. Так что ломать защиту мы знали как. Тем более операционка у вас слабенькая. Дыр много.

«Бедный Гейтс. Слышал бы он это», – Андрей улыбнулся.

– Чего улыбаешься?

– Да так, своему.

– Так что за мать не волнуйся. Будут ей с этого банка ежемесячно деньги перечислять, сколько ты просил.