Сергей Дорош - Темная сторона Луны Страница 3

Не бойся жаркой битвы круговерти.

Не бойся монстров, наводящих страх,

Не бойся честной стали – бойся смерти,

Той, что крадется за тобой в Тенях.

Да, они были такими, прерывающие нить – презираемые, нелюбимые, с холодными колодцами глаз. Их оружие всегда смазано ядом. Не смертельным – таких мало, и известны они только Воинству Небесному. Яды прерывающих могли ослабить, сильнейшие – даже парализовать. Их клинки могли достать любую жертву, кроме несущего спокойствие. Но и против последних у них хватало способов довести дело до смертельного удара, когда жертва не сможет поднять руку для своей защиты. Последний довод любого домена, когда ничто уже не может помочь. И мне было спокойнее от того, что наш последний довод считался одним из сильнейших и был моим другом.

Вообще это великая редкость – прерывающий нить, которому можно доверять. Для большинства существует лишь одна незыблемая клятва: клятва домену. Для Хансера честь не была смыслом жизни, как для того же ЛинКеТора, но и бранным словом не была.

– Готов, – сказал он минут через десять, набрасывая на плечи плащ, столь же черный, как и вся его одежда. Лицо уже закрыто, а открытая часть – в черных зигзагах маскировочного грима. В сумерках даже на открытой местности его не сразу заметишь. Ну конечно, слиянию с Тенями я научил его хорошо (то, что он умел до этого – средний уровень плутонцев, – мне казалось полным убожеством), но такой глубины, как я, он достичь просто не мог. Вот и компенсировал это как умел, и компенсировал неплохо.

– Пошли, – ответил я.

У Хансера было две комнаты. Одна – для гостей, другая, та, где мы сейчас находились, – для него. Без преувеличения могу сказать, что здесь кроме него бывал лишь я, потому что двери в комнате не было, а открыть туда портал было невозможно. Единственный путь – через Тени.

О, вечная ночь, о, густая тень,

Где свет и тьма сплелись воедино,

Где, словно любовники, ночь и день

В извечной пляске неторопливой.

Тени, вечные Тени. Мне жалко тех, кто не может увидеть их изнутри, и вдвойне жалко таких, как Хансер, что увидели только краешек и не имеют шанса постичь большее. Там, в Тенях, я – бог. Там я могу завязать узлом с десяток Хансеров, а они даже не поймут, что с ними происходит. Иногда мне кажется, что моя жизнь в Свете или Тьме – лишь тень жизни. Лишь там, за гранью видимого, я живу понастоящему. Лишь там понимаю, что я действительно высший. Там нет привычных понятий, нет стен и пропастей, которые могут встать на пути в обычном мире. Есть блаженная Тень, стены Света и пропасти Тьмы. И попавший в них вновь оказывается в обычном мире. Это всегда мучительнотоскливо.

О, благородные сеньоры, о Тенях я могу говорить часами, днями, и слова будут изливаться не из уст, а из глубин души. Но сейчас не о том, ибо говорить о Тенях с непосвященными – все равно что объяснять слепому прелесть алой розы ясным рассветом, когда восходящее солнце играет в капельках росы на нежных, словно губы прекрасной девушки, лепестках.

Мы шли Тенями, и они стлались нам под ноги, увлекая за собой. Хансер, усталый странник, и я, словно в пьянящем танце. В этом разница между нами. Я смог сделать так, чтобы Тени не давили ему на плечи, но научить его танцевать было выше моих сил.

Башня порталов. Пешком туда подниматься – врагу не пожелаешь. Мы взлетели словно на крыльях. Перед выходом из Тени я задержался, чтобы толкнуть Хансера в спину. Он, понятно, меня не видел и на сей раз даже не почувствовал, поэтому вылетел из Теней, словно пробка из бутылки. Впрочем, те, кто был в башне, этого не заметили. Всетаки ловкости этого кота можно только позавидовать. Меня это не удивило: я знал Хансера очень хорошо, иначе не позволил бы себе таких шуток.

– Проводить пришел? – недружелюбно поинтересовалась Аркадия. Вот рыжая бестия. Красивая женщина, что ни говори. Породистое личико, тонкие, прекрасные черты. Правда, в глаза ей смотреть никому не посоветовал бы. Ведьма – и все тут. Я однажды попробовал. Мир будто уходит кудато. Остаются лишь эти большие карие глаза, в которых ты словно тонешь. Тайви была полной ее противоположностью. Светленькая девочка с кожей, нежной даже на взгляд, пшеничного цвета волосами. Хрупкая и тонкая, словно тростинка. Взгляд ее синих глаз, кстати, похожих на мои, нес успокоение, ободрял и поддерживал.

Орсо. Медведь – он и есть медведь. От друидов он, конечно, ушел, но замашки остались. И медвежья шкура, служившая ему плащом, с черепом зверя вместо шлема очень шокировала молоденьких повелевающих стихиями. Окладистая борода, на левой щеке шрам от удара друидского серпамеча. Сам Орсо был тоже не дурак подраться. Могучие обнаженные руки он всегда украшал бронзовыми браслетами на запястьях и бицепсах. А его знаменитые «когти», как обычно, висели на поясе. Очень интересное оружие. Три изогнутых лезвия длиной сантиметров тридцать. Они сами прыгали ему на руки, стоило Орсо сжать кулаки и подумать об этом, и намертво прирастали к браслетам, прикрывая и тыльную сторону ладоней, и костяшки пальцев. Ну, не знаю, описал как сумел. А вообще чтобы понять, надо увидеть.

Широкое лицо сего достойнейшего повелевающего стихиями лучше всяких слов говорило о количестве пива, которое он может поглотить. Темные вьющиеся волосы лишь на висках заплетены в две косы. С первого взгляда он производил впечатление неопрятного варвара, но было оно обманчивым. Как говорил сам Орсо, друиды очень чистоплотны, и сам был этому живым подтверждением.

Магический посох его представлял собой жутко покрученную палку с навершием в виде медвежьего черепа. Но самое интересное – когда однажды (хорошо надравшись) он всетаки дал мне подержать эту свою святыню, я сразу оценил идеальный баланс. Внешний вид в этом случае был обманчив, а корявая деревяшка на поверку оказалась отличной боевой палицей.

Аркадия Орсо не любила. Но в путешествии на Землю он, самый слабый из повелевающих стихиями, был незаменим. Да и судить его только по магическим способностям высших было опрометчиво. У него в запасе хватало друидских штучек, от которых хоть стой, хоть падай. Да и бойцом он был примерно уровня Хансера, а может, и выше. Словом, ни в чем не сильнейший, но смесь… сейчас, сейчас вспомню… термоядерная, вот.

Несущие спокойствие… хотя нет, эту четверку так называть рано. Просто воины, они сидели у стены, поджав под себя ноги, и медитировали или по крайней мере делали вид, что медитируют. Тройка светловолосых, голубоглазых, славянского корня – и Робин, худощавый и гибкий, с каштановыми волосами, потомок британских рыцарей. Их невозмутимость выглядела бы величественно, пройди они уже посвящение на Марсе, а сейчас мне лично было смешно.

Ярослава бросила на меня короткий взгляд, но даже не кивнула, только в уголках губ родилась еле заметная улыбка. Ну конечно, мы великая воительница, вождь отряда из трех сопляков, нам не пристало обращать внимание на какогото живущего в тенях. Ночью было совсем подругому… но это не суть важно.

– Расслабься, куколка, – повернулся я к Аркадии. – Хан с нами.

– Что? – Глаза ее сузились, и я поневоле отвел взгляд. Тонкие пальцы нервно сжали резной жезл с навершием в виде черной розы. Непонятно к чему всплыло в голове, что оно стало таким после знакомства этой стервы с Хансером – понимаете, какого знакомства. А черные розы Хан любил.

– Что слышала. Я не собираюсь идти на Землю без напарника по Теням.

– Так выбери любого слизняка, подобного тебе.

Хаха, она думала, что меня это задело. Кто вообще придает значение словам взбешенной брошенной женщины?

– На слизняка нельзя положиться, – спокойно ответил я. – А Хансер – стальной парень, и ты это знаешь лучше меня.

Удар попал в цель. Она задохнулась, не найдя слов. Нет, всетаки Аркадия, когда рядом нет Хансера, – чудоженщина, образец рассудительности и здравомыслия. Но когда он рядом… ох, Хан, было ошибкой с ней сойтись, и еще большей – разбежаться. Вот мы кричим: «высшие, высшие», а присмотреться – те же люди, ни хрена высшего, кроме сил. А ведь слон сильнее человека, но высшим его за это не называют.

– И в конце концов, разве отряд против?

– Я – за, – осклабился Орсо. Не будь он нашим другом, он все равно не упустил бы случая щелкнуть по носу этот образец высокомерия по имени Аркадия.

– Если хочет, пусть идет. – Тайви, как всегда, в своем репертуаре. Нет, плохого про нее трудно чтото сказать, тем более что ни Хан, ни ЛинКеТор не поймут этого и не оценят. Но иногда от ее правильности тошнит. Вот и сейчас вроде бы и «да» сказала, а так, что и злиться на нее Аркадии не за что.

Яра молчала. Я бросил на нее красноречивый взгляд. Аркадия перехватила его. Ну и пусть. Та достаточно умна, чтобы промолчать.

– Пусть не путается под ногами в бою, – бесстрастным голосом произнесла эта чудовоительница. – А две тени лучше, чем одна тень.