Алексей Фомичев - Пусть бог не вмешивается Страница 3

Оксана уловила мое несогласие и спросила:

– Ты против?

– Надо посмотреть, – уклончиво ответил я.

– Но ты не пойдешь в дружину? – полюбопытствовал Денис.

– Не знаю, рано говорить.

Они оставили меня в покое и принялись развивать тему дальше. Со стороны картина выглядела несколько комично: сидит группа студентов радиоакадемии в глухом лесу и обсуждает, как лучше устроить так, чтобы попасть на службу к некоему барону и при этом не быть разоблаченными. Действительно очень весело, особенно если вспомнить, что один из этих студентов – ты сам.

Но дело обстоит гораздо серьезнее, чем им кажется. Ребята, конечно, правильно делают, что ищут выход, но вот идея с дружиной… Ни Андрей, ни другие меня не поняли, когда я говорил об их неумении воевать. Вернее, поняли, но не так. Я имел в виду не столько навык рукопашного боя, сколько готовность совершить убийство, пусть даже врага. А это иной вопрос.

Сам факт убийства – сильнейшая психологическая травма, от которой зачастую не могут оправиться гораздо более подготовленные люди. Сколько восемнадцатилетних мальчишек погибло в Афгане, не найдя в себе сил вовремя выстрелить. Те же, кто перешагнул через внутренний запрет, до сих пор просыпаются в холодном поту, с дикими криками и глушат свой страх водкой и наркотиками. Волна преступности среди ветеранов Афганистана – самое яркое тому подтверждение. Люди, привыкшие убивать, так и не смогли перейти на мирные рельсы, израненная психика не давала возможности просто жить в мире и спокойствии, а обостренное чувство справедливости и ненависти толкало на необдуманные поступки. Это в Америке существуют реабилитационные центры, где после боевых действий их участники проходят полный курс лечения. А у нас единственным лекарством до сих пор является сорокоградусная, да и то больше взводит, чем заглушает внутреннюю боль. Хорошо известно, что мирный обыватель не может мгновенно превратиться в хладнокровного убийцу. Его психика не выдерживает колоссальной перегрузки, и он рискует получить психическую травму, которая скажется в дальнейшем.

Другое дело – прежние века, где отношения между людьми, мораль, а значит, и цена человеческой жизни не идут ни в какое сравнение с современными понятиями. Тогда убивали за косо брошенный взгляд, за малейшее оскорбление. Убивали из-за земли, скота, женщин. Легкости, с какой лишали жизни себе подобных, можно только поражаться. Вспороть брюхо свинье либо соседу – разница невелика!

…Я невольно вздохнул. Объяснять ребятам прописные истины нет смысла. Но в чем-то они правы. Что нас ждет здесь, насколько будет гостеприимным этот мир? Не придется ли доказывать право на жизнь?

От мыслей меня отвлек плач. Я повернул голову и увидел, что Оксана рыдает, уткнувшись в плечо Лены. Света сидит рядом, гладит трясущиеся плечи Оксаны. Возле них с несчастным видом топчется Денис.

– В чем дело?

– Да-а… – Николай досадливо махнул рукой. – Нервы.

– Ясно. Вот что, господа рыцари, пора выдвигаться, если вы хотите еще сегодня попасть на здешний призывной пункт. День летом длинный, но не резиновый. А по ночам в замках имеют обыкновение запирать ворота – и будем ночевать в чистом поле.

– Откуда тут поле-то? Вокруг лес.

– Дело в том, друг мой, что вокруг замка вырубают деревья и кустарники, с тем чтобы враг незаметно не подошел. Так что от стен до ближайшего леса не меньше километра – вот тебе и поле.

Оксана успокоилась, вытерла глаза платком, несмело улыбнулась.

– Извините. Сама не знаю, что нашло.

Денис поднял подругу, приобнял и повел вперед, нашептывая на ухо. Следом потянулись остальные.

И снова мы шли по лесу, пробираясь среди деревьев, кустарников и буреломов. Я шагал последним, помахивая палкой и сбивая листья с кустов. Вдруг шедший впереди Андрей остановился и поднял руку, привлекая внимание.

– Что там?

– Вон, гляди.

Я не сразу рассмотрел просвет в сплошном строю деревьев и дорогу. По ней ехала вереница всадников. Темно-синие цвета одежды, доспехи, на головах шлемы. Небольшие щиты висят сбоку, на поясе – мечи, кинжалы, в руках копья.

В строю выделялись двое. Один – на роскошном жеребце вороной масти, в ярко-голубой накидке, на голове шлем с опущенной стрелкой, защищающей лицо от ударов. Второй – в бело-зеленых одеждах, на теле поблескивает кольчуга, на левом боку меч, щит заброшен за спину.

Андрей вскрикнул:

– Гляди… вон, за деревьями!

Я проследил за его рукой и едва не присвистнул, вот так сюрприз! Мы стояли на взгорке, дорога шла немного ниже и левее, а дальше, в густом орешнике, спрятались три человека. Все вооружены, у двоих луки. Классическая засада. Там, дальше вдоль дороги, должно быть, сидят такие же бравые парни. Кустарник густой, взвод спрятать можно. И место выбрано удачно: впереди развилка, а здесь преимущество в высоте. Шансов у отряда практически никаких, засыплют стрелами и добьют топорами.

Андрей толкнул меня.

– Что?

– Им надо помочь. Предупредить, что ли…

Тихо подползший Николай горячо поддержал его.

– Вас пристрелят прежде, чем успеете выскочить. Не сводя глаз с дороги, Андрей торопливо зашептал.

– Поможем им и попросим взять в дружину. Они же дворяне.

Идея неплоха, но слишком велик риск получить стрелу раньше, чем место в дружине. Андрей неожиданно вскочил, вскидывая руку в красноречивом жесте.

– Здесь засада!

Он стоял, вытянувшись в струнку, стройная фигура спортсмена выделялась на фоне солнечных лучей, представляя собой прекрасную мишень. Смело и глупо…

Те, на дороге, отреагировали мгновенно. Всадник в голубой накидке коротко крикнул, воины мгновенно закрылись щитами и перестроились в клин, в руках засверкали мечи. Из дальних кустов вылетело с десяток стрел. Большинство застряло в щитах, две попали в лошадей. Еще одна команда – и половина воинов кинулась навстречу выскочившим из-за орешника людям.

Я перевел взгляд на Андрея. Тот так и стоял, зачарованно глядя вниз.

– Ложись, дубина!

Он не шелохнулся. Никак не допрет, кретин, что сейчас его убьют! В каком-то сумасшедшем прыжке я достал его и сбил с ног. Мы покатились по траве. Над головой пропели две стрелы.

За спиной послышался девичий вскрик. Я повернул голову. К нам приближались трое. Впереди, сжимая в руках топор, шел приземистый широкоплечий бородач. Чуть позади рослый парень с длинными черными волосами, в его руке покачивался длинный меч. А дальше – угрюмый детина с низко надвинутыми на глаза бровями и волчьим оскалом вместо улыбки. Вот и расплата за вмешательство!

Бородач коротко рявкнул, отдавая приказ. Я сунул палку Андрею и прошипел.

– Это тебе, каратист. Бери крайнего!

Бородач медленно шел на меня, щуря в улыбке большой рот. Я подобрал небольшую сухую ветку, повертел в руках и переломил пополам. Получилось две палочки с острыми краями. Короткую выбросил, а вторую сжал в правой руке. Маленькая палочка – просто идеальное оружие против топора…

По спине пробежал холодок возбуждения, во рту пересохло – реакция организма на стресс. Бородач пробормотал что-то невразумительное и замахнулся, метя по шее.

Удар!

Я отвел его руку в сторону, схватил за куртку, рванул на себя и ударил врастяжку под колено. Кость сухо треснула, бородач споткнулся. Палочка вошла в правую глазницу, брызнула жижа. Противник упал к моим ногам.

Второй бандит набегал с занесенным мечом. Я подхватил топор убитого, кинул ему в лицо и прыгнул следом. Топор попал в переносицу, детина отшатнулся, опустил оружие и не заметил моего удара. Я подобрал выпавший меч и посмотрел, что с ребятами.

Там шли половецкие пляски. Налетчик, широко размахнувшись, нанес удар сверху. Андрей едва успел подставить палку. Обе фигуры застыли, пытаясь пересилить друг друга. Андрей ударил ногой в живот. Бандит упал, выронив топор. Денис добавил ногой в бок, подобрал оружие и отдал его Андрею. Тот схватил топорище двумя руками и встал над поверженным врагом, не зная, что делать дальше.

Я снял с убитых два ножа и подошел к ребятам. Картина живописная: бандит пытается встать, но Андрей каждый раз сбивает его на землю. Рядом топтались ребята, наблюдая за представлением, словно в цирке.

– Развлекаетесь?

Андрей кинул затравленный взгляд.

– Не надоело? Лучше добей.

Но будущий воин, дворянин и защитник прекрасных дам никак не мог решиться на такой простой, с точки зрения доблестного рыцаря, шаг. Бандит вновь приподнялся, рука ухватила кинжал, и очередной пинок поверг его в траву. С лица закапала кровь.

– Ну-ну, балуйся.

Я отошел в сторону и посмотрел на дорогу. Там все закончилось. Воины перевязывали раненых, трупы убитых лежали на земле.

Тем временем бандит встал на колени. Очередной пинок не достиг цели, и Андрей, решившись и закрыв глаза, ударил топором. Метил в голову, но промахнулся. С противным скрежетом и чавканьем лезвие вошло в плечо. Рука повисла плетью, кинжал выпал из пальцев. Андрей, «развязавшись», добавил, угодив по затылку обухом, и еще раз – в лицо. Топор застрял в ране. Бандит упал на землю, а рядом рухнул Андрей. Его выворачивало наизнанку. Николай закрыл рукой рот и отвернулся.