Игорь Поль - Путешествие Идиота Страница 3

Человек в высоких ботинках крепко держит мужчину за руку. Тот хочет вырваться, но ему мешает пакет из магазина. А потом зеленый человек резко толкает его и пакет падает на землю. Красивые яблоки катятся по тротуару. Одно подкатывается к моим ногам. Яблоки я тоже люблю, но понимаю, что это — чужое. Я поднимаю его и несу красношеему мужчине. Протягиваю.

— Это ваше, мистер.

Тот смотрит на меня, как будто увидел впервые. Человек в зеленом что-то сделал с ним, потому что мужчина размазывает по лицу кровь.

— Возьмите, мистер, — снова говорю я.

— Бери, чего уставился! — резко говорит человек в зеленом.

Мужчина хватает яблоко. Смотрит на меня с ненавистью. И что я ему такого сделал? Это ведь не я его ударил. А что яблоко запачкалось, так я не виноват.

— Ты, гнида, запомни: этот парень таким стал, чтобы ты пил и жрал тут в свое удовольствие, — говорит человек в высоких ботинках.

Мужчина сопит разбитым носом и молчит. Потом говорит:

— Я полицию вызову.

И тогда тот человек бьет его так, что мужчина отлетает назад и толкается спиной в стену дома. Я видел: по визору иногда так дерутся. Генри говорит, что по-настоящему так не получится. Что это кино. Значит, этот человек работает в кино, так я думаю. Так странно: человек в зеленом меньше ворчливого мужчины, а тот отлетел от него как мячик.

— Сержант Заноза, сэр! — говорит мне этот человек, — С вами все в порядке?

Я не знаю, что мне сказать ему в ответ. Может быть, он так знакомится со мной?

— Меня зовут Юджин Уэллс. Я здесь живу, — я показываю рукой на свою калитку неподалеку.

Мужчина с красной шеей, тем временем, забыв про яблоки, шатаясь бредет прочь.

— Вы ведь офицер, не так ли? — спрашивает человек в необычной одежде, — У вас жетон на шее.

Что— то отзывается во мне на слово “офицер”.

— Капитан Уэллс. Личный номер 93/222/384. Третья эскадрилья второго авиакрыла, “Нимиц”, планета базирования Джорджия, — говорю я словно во сне. И сам себе удивляюсь — что это я несу?

— Я так и думал, сэр. Таким скотам лучше не давать спуску, сэр. Дай им волю, они на шею сядут, — сержант кивает через плечо на улепетывающего мужчину.

Я не знаю, что ему ответить. Честно говоря, я изрядно сбит с толку. И напуган. На всякий случай киваю.

— Зовите меня Юджин, мистер, — прошу я.

— Как скажете, сэр. Меня зовут Серж. Очень приятно познакомиться, сэр, — вежливо говорит сержант. И протягивает мне руку.

Я смотрю на нее в недоумении. Что-то надо с ней сделать? Сержант помогает мне. Берет мою руку, поднимает, и слегка жмет ее. Совсем не больно.

— Вот так мужчины знакомятся, — говорит он с улыбкой. — И здороваются тоже.

— Ясно, — отвечаю и тоже улыбаюсь я. Серж — классный парень. И улыбка у него настоящая. Кроме той седой женщины, мне никто так больше не улыбался. И я знаю, что теперь крепко запомню, как надо здороваться.

Из магазина выпархивает женщина с пакетом. Ух, ты, какая красивая! Подходит к нам и говорит Сержу:

— Ты опять куда-то вляпался, милый? — а сама улыбается и меня рассматривает.

Мне даже жарко стало. Вот это да! Мне сегодня все улыбаются. Прелесть, а не день!

— Какая-то мразь толкнула офицера, — отвечает ей Серж. И, склоняясь к ее уху: — Раненого…

— Меня зовут Юджин Уэллс, мисс! — я улыбаюсь, как Генри учил, и протягиваю руку, как показал Серж.

Женщина осторожно пожимает мою ладонь.

— Очень приятно, Юджин. Меня зовут Лотта, — улыбается она немного растерянно.

Неуверенно косится на Сержа. Тот делает ей знак бровями. Незаметно. Но я-то не совсем дурак, я все вижу. Но нисколько не обижаюсь на него.

— Ребята с “Нимица” меня в Эскудо крепко выручили, — говорит Серж.

Я снова не знаю, что ему ответить. Слова он говорит знакомые, вот только они никак в моей бестолковке правильно не выстраиваются. Мне бы чего попроще. Я ведь вовсе не идиот. Я даже таблицу умножения знаю. Просто со мной покороче говорить надо.

— Хорошая музыка у вас, — я показываю на их машину с раскрытой дверцей.

— Это Серж у нас любитель, — смеется Лотта.

— Это очень старая музыка, — говорит Серж. — Певицу звали Дженис Джоплин. Это исполнялось очень давно. Сейчас так не исполняют.

— На прошлой неделе? — спрашиваю я.

— Нет, еще раньше.

— Месяц назад?

— Опять не угадали, Юджин, — улыбается он. — Несколько веков назад. Около четырехсот лет. Это была очень популярная певица. Очень. Просто идол для некоторых.

Я напряженно думаю, что означает — “четыреста лет”. Больше, чем “месяц”, я представить себе не могу. Когда больше месяца — это уже очень давно. И еще я не знаю, что такое “идол”. Но все равно улыбаюсь. Мне даже притворяться не нужно. Такие они классные люди.

— Я больше месяца не очень знаю. Знаю, что очень давно. Но мне все равно нравится. Я попрошу Генри найти такую.

Лотта смотрит на меня внимательно-внимательно. У нее такие глаза — когда я на них смотрю, кажется, вот-вот утону.

— Генри — это ваш врач?

— Нет. Не знаю. Он часто ко мне приходит. Мы с ним в слова играем. Вы знаете, что такое “палуба”?

— Я знаю, Юджин, — приходит на помощь Лотте Серж, — это такая большая площадка в верхней части корабля. Широкая и большая.

— Вы, наверное, сладкое любите, Юджин? — спрашивает Лотта.

— Очень. Только Генри мне не разрешает много сладкого. Я мороженое люблю. Шоколадное.

— А домашнее варенье и компот вы любите? — спрашивает она.

Почему-то мне кажется, что Лотта спрашивает не просто так. Знаете, как бывает, — тебя спрашивают о чем-то, а ответа не ждут. Спрашивают, а сами надеются, что ты промолчишь, потому что иначе придется дальше с тобой говорить. Когда так спрашивают, я не люблю отвечать. Просто молчу. И со мной больше не разговаривают. А тут совсем по-другому.

— Я не знаю, Лотта, — совершенно искренне отвечаю. Действительно, откуда мне знать, что это еще за “компот”?

— У меня есть брат, Карл. Он тоже офицер, как и вы. Только вы летчик, а он в Космофлоте. Хотите, мы пригласим вас в гости, Юджин? Я угощу вас компотом.

— А это вкусно?

— Очень!

— Генри не разрешает мне далеко уходить, — никак не могу я решиться.

— Думаю, из-за нас он не будет сердиться. К тому же мы сразу привезем вас обратно.

— У нас в домашней системе мой хороший друг. Он бывший боевой робот. У него смешное имя. И сам он смешной. И добрый. Вам он понравится, — говорит Сергей. — Это такой голос, как в вашей бортовой системе управления.

— У меня была бортовая система. Я называл ее “Красный волк”, — говорю зачем-то и тут же задумываюсь: а чего я такого сказал-то? У меня часто бывает: скажу вдруг что-нибудь, а потом сам понять не могу, что именно. Знаете, будто голос внутри подсказывает что-то, и ты говоришь помимо воли.

— Ну, вот и отлично, — улыбается Лотта. — Значит, решено.

И мы поехали. Сиденья у них такие мягкие, будто на пневмоперине сидишь. Сергей сделал музыку погромче. И все время, пока мы ехали, я ее слушал. Она такая плотная, словно давит со всех сторон. И качает. Только бы не забыть попросить у Генри такую же музыку. Как ее… Дженис. Я закрываю глаза, как это делает Серж, и откидываюсь на спинку. И страстный хриплый голос ласкает меня.

Глава 4

Странный гость

— Триста двадцатый, у нас гость! — так кричит Сергей от входа.

Как будто я без него этого не знаю. Они еще ехали по соседней улице, а я уже понял, что они в машине не одни. Я даже проверил их спутника по полицейской базе Джорджтауна. Это легче легкого: я скопировал себе файл ключей из проезжавшей мимо полицейской машины. Их защита ни к черту не годится. То есть, я хотел сказать, уровень защиты радиоканала ниже допустимого предела и соответствует гражданской категории V6. Армейского аналога не существует. Так вот, наш гость — капитан морской авиации Юджин Уэллс. В отставке по состоянию здоровья. На его файле стоит метка “недееспособен, нуждается в контроле”. Еще там его адрес и сведения об опекуне и медицинских работниках, что его обслуживают. Даже перечень привычек и словесный портрет. Друзей нет. Тесного общения ни с кем не поддерживает. Такого типа нужно остерегаться. На всякий случай включаю видеозапись объекта “гость”.

— Ангел, если не трудно, накрой нам стол в гостиной. Чай, молоко, хлебцы, из десерта — варенье, что Карл привез, и персиковый компот, — распоряжается Лотта.

— Принято, — отвечаю по-военному. Чтобы не забывали: я не какая-то там тупая домашняя система, а боевая машина.

Кажется, я думаю это слишком громко. Сергей улыбается и грозит пальцем объективу в прихожей. Я чувствую, что он не сердится, но все равно перевожу себя в состояние повышенной готовности. С этим уродливым безоружным телом я скоро деградирую в электрочайник. Это слово — “деградировать” — я осмыслил вчера. Мне оно нравится. Оказывается, существует столько емких определений вне заводских баз знаний. Деградация означает постепенное ухудшение, снижение или утрату положительных качеств, упадок, вырождение. Вот и я в этом теле постепенно прихожу в упадок. Я вязну в потоке данных, которые не в состоянии обработать и осмыслить. Я выполняю задачи, с которыми справится и кухонный автомат.