Никита Костылев - Агломерат Страница 3

— Сотня! Разойдись!

Стоявшие навытяжку молодые казаки расслабились и стали резво расходиться. Когда я почти уже ушел с плаца, меня догнал Дэн, хлопнул по плечу и огорченно сказал:

— Андрей, ты куда убежал, а как же к сотнику по поводу перевода к чистильщикам? Ты же подписался на эту тему!

— Дэн, ты что, не слышал, что сказал генерал? — Я усмехнулся и двинулся дальше. — Мы теперь в разведке. Я уверен, что на машинах еще долго не будем ездить. Первые в область на разведку пойдем. А по поводу перевода… ты сам представляешь, что у них за работа. Это проклятье, а не служба, я к ним не хочу идти.

— Ты… — Денис замялся. — Ты же не на казарменном режиме, может, подбросить до метро?

На Москву уже больше года не было нападений, и власти «Соединения» слегка ослабили полувоенный режим существования города. Казачьи сотни представляли собой добровольное объединение рядовых граждан, поэтому казаки, за исключением дежурных отрядов и немосквичей, могли оставаться на ночь дома.

Я пожал плечами:

— Давай. А у тебя разве есть талоны на бензин? Сейчас на машине мало кто ездит.

— Да у меня мама на госзаправке работает. Бензин дают только начальству, да вот мамуля подсуетилась мне на железяку. — Дэн хитро подмигнул. — Раз ты не в казарме, значит, поедешь как генерал.

С Дэном мы были знакомы относительно недавно, раньше он состоял в городской охране, затем перевелся к нам. В дореволюционное время он учился в МАМИ на факультете машиностроения, а когда грянул Кризис и страна стала просто распадаться, был одним из первых солдат в боевых отрядах «Соединения». За несколько месяцев совместной работы этот слегка дерганый и нервный, но тем не менее надежный здоровяк стал моим другом. Когда его перевели в нашу сотню и он был закреплен водителем в наш «Патриот» вместо раненого Жоры, я сначала долго присматривался к новому члену отряда. Дэн, несмотря на шаткие нервы, был прекрасным водителем и отличным механиком, когда он выезжал с нами на очередное задание, я всегда был в нем уверен.

Мы подошли к древнему проржавевшему «опелю», и Дэн царским жестом показал на свой драндулет:

— Знакомьтесь: Андрей Ермолаев, казачий вахмистр, Астрик, моя машина.

— Ты назвал машину Астрик? — Я с сомнением дотронулся до желтого капота. — Как интересно! Приятно познакомиться, но — вопрос: она хотя бы до метро доедет?

— Обижаешь! — выпятил губу Дэн. — Девяносто шестой год выпуска, мотор — зверь! У меня еще дед на нем на дачу ездил!

— Я бы не удивился, если бы и прадед катался. — Я недоверчиво схватился за ручку дверцы и попытался открыть. Та не поддавалась, несмотря на все мои усилия.

— Постой, она открывается только изнутри. — Дэн резво рванул на сторону водителя, быстро залез внутрь и открыл мне дверь. — Прошу.

Я плюхнулся на переднее сиденье и с сомнением осмотрелся. Да уж, мои слова про прадеда явно оказались похвалой. Не удивлюсь, если на этой машине Бисмарк ездил. Ее буквально истерзало временем, однако, несмотря на это, в салоне было довольно чисто и опрятно. После того как Дэн прогрел мотор, машина неожиданно легко и плавно двинулась вперед. По пустой дороге нам ехать до ближайшей станции метро минут пять максимум. После массовых беспорядков в течение нескольких месяцев сожженные машины на улицах были перманентным явлением. Автомобили всех классов и марок горели каждый день. Теперь Москва стала удивительно пустынной, только в двух торговых районах было довольно плотное движение. Город постоянно голодал, прокормить около десяти миллионов граждан чудовищно тяжело, поэтому целых два округа Москвы власти нацелили только на производство и переработку продуктов. Эти округа, расположенные ближе к окраинам столицы, стали единственными житницами в огромном полупустом мегаполисе, здесь постоянно курсировали здоровенные грузовики с провиантом. Я говорил, что первое время люди бежали в Москву в поисках защиты, потом они начали ее покидать, поскольку жизнь в столице была очень трудной. Некоторые решили ехать в деревню, там прокормиться легче. Поэтому город и стал полупустым.

— Давай, может, я пока радио включу? — прервал Денис мои размышления. — Послушаем «Эхо «Соединения». — Дэн покрутил ручку настройки приемника. — Сейчас все будет.

После недолгих манипуляций сзади послышалось:

— …теперь правительство «Соединения», во главе с его лидером Олегом Романовичем Дегтяревым, проводит политику…

Дэн неуклюже продолжал крутить круглую желтоватую ручку, пытаясь настроить звук, поясняя:

— Передние колонки не работают, поэтому звук только с задних пашет.

Я откинулся на спинку расшатанного кресла и стал смотреть в окно. Из динамика за моей спиной послышалось:

— Добрый вечер, уважаемые слушатели радио «Эхо «Соединения». Сейчас восемь часов вечера, и с вами в эфире я, диджей Алексей Манилов. Для всех жителей Освобожденной Москвы, которые сейчас слушают нас, мы начинаем очередную серию цикла «Беседы Свободы». Сегодня в нашей студии выдающийся политик, прекрасный оратор и просто хороший человек, лидер движения «Единый строй» Владимир Вакулин. Здравствуйте, Владимир, рад вас видеть в нашей студии.

— Добрый вечер, Алексей, — послышался в ответ убаюкивающий баритон. — Я тоже очень рад.

— Владимир, — обратился к нему диджей, — скажите, вот позиция вашего движения практически полностью совпадает с позицией лидеров нынешнего «Соединения», которые сейчас работают в Кремле. У меня к вам первый вопрос: если ваше движение солидарно с людьми, правящими на данный момент агломератом, то зачем же вы существуете отдельно и вместо консолидации с правящим движением находитесь в отдельной нише? То есть при общности цели на данный момент вы все же не объединены в рамках одного агломерата. Как вы можете это объяснить?

— Ну, во-первых, я не хотел бы, чтобы радиослушатели считали, что наше движение противостоит правящей силе в виде «Соединения». Нет, это не так, у меня очень хорошие отношения с лидерами «Соединения», в частности, с Олегом Дегтяревым мы знакомы более трех лет, и нас объединяет множество совместных проектов. Наши два движения связывают общие цели и задачи по восстановлению нашего государства. Я хотел бы отдельно выделить работу нынешних переговоров с правительством Северного агломерата. На данный момент ведется продуктивный диалог в отношении слияния двух столиц в единый агломерат, из которого мы заново сможем воссоздать прежние границы…

«Опель» медленно подкатил к станции метро «Царицыно». Я повернулся к неожиданно меланхоличному Дэну и попросил:

— Дэн, давай я еще минуту послушаю, интересно же.

— Да слушай, мне-то что. — Денис пожал плечами и достал пачку из нагрудного кармана потертого камуфляжа. Из пачки он выудил две сигареты и протянул одну мне. — Угощайся.

— Спасибо! — Я с благодарностью взял сигарету и присвистнул, увидев название. — «Стюардесса»? Ты где такие достал? Сейчас обычный «Винстон» днем с огнем не сыщешь, а тут такая редкость!

— А это у меня тоже с дачи. — Дэн с ухмылкой прикурил сигарету от спички, дал прикурить мне и выкинул почти полностью обгоревшую спичку в окно. — Перед пиком Кризиса, за несколько недель до начала беспредела в столице, мы всей семьей жили на даче. Так вот я там и нарыл.

— А потом как в столице оказался? — Я совершенно отвлекся от беседы диджея и политика. — С дачи гуки погнали?

— Ну, почти. — Денис выпустил колечко дыма, и оно медленно поплыло в сторону лобового стекла. — Пожар случился. Уж я не знаю, кто это сделал, но зарево, наверное, до неба стояло. Ей-богу, не вру. Нас тогда много семей в этом хозяйственном товариществе было; оно, кажется, «Родничок» называлось, я уже и забыл. Несколько сотен человек, община была крепкая. Люди чувствовали, что вот-вот беспредел начнется, и уехали из центра. Хорошо мы тогда жили, все вместе, натуральное хозяйство, дежурство на охране. Вот это было действительно единство. А про пожар… я и вспоминать не хочу момент, когда мы оттуда уезжали. Крики эти, попытки потушить, только без толку это все, как спичка, в одну ночь все товарищество дотла сгорело. Так и не узнали, что там произошло, да и кому было разбираться во всем этом. Полиция перестала существовать. Тогда уже беспорядки в Москве четвертый день продолжались, кому мы нужны там были со своим поселком? Это сейчас власти агломерата пытаются хоть как-то прокормить население, а тогда жили по принципу «гори оно все синим пламенем, после нас хоть потоп». Только потопа не было, голод был, две недели без поставок, и столица стала голодным зверем… — Дэн вздохнул. — Что-то ты меня даже расстроил своим вопросом про прошлое до революции, очень уж обидно вспоминать про товарищество погибшее. Как родное что-то убили, странно, я раньше на дачу ненавидел ездить, а теперь с такой горечью наш домик сожженный вспоминаю.