Игорь Поль - Штампованное счастье. Год 2180 Страница 3

Я не знаю, зачем меня здесь держат. Эти марсиане – похоже, они тоже не знают. С одной стороны, я являюсь представителем враждебной им военной организации. А с другой – вроде бы и нет. Мой статус вызывает жаркие споры в среде марсианских разведчиков. Воевать я больше не способен: во мне совершенно не осталось агрессии,– следовательно, вреда им уже не принесу. Работать я не умею. Детей иметь не могу. Идти мне некуда. Убить меня им не позволяет мифическое милосердие. Они говорят, что уважают права моей личности. Я фыркаю. Это я-то личность? Давайте-ка разберемся! Память моя работает как надо, поэтому, когда я впервые услышал это определение, я запомнил его раз и навсегда. «Объединенная единством самосознания совокупность наиболее устойчивых воспоминаний, стремлений и чувствований, приуроченных к известному телу и имеющих определенное отношение к другим личностям» – вот как оно звучит.

Я разбираю это определение часть за частью, деталь за деталью. Как винтовку. Когда оно разложено по винтикам, мне хочется засмеяться, как смеются люди. Жаль, что я не умею этого делать. Это определение не имеет смысла.

Мои «стремления» – я стремлюсь к славе под знаменами Легиона. Мои «чувствования» – гордость за свое подразделение, презрение к жизни врага и преданность командиру и товарищам. Мои «определенные отношения к другим личностям» – это стремление убить врага. Либо совместные с этими «личностями» действия, направленные на повышение боевой готовности или выполнение боевой задачи. Мои «устойчивые воспоминания»? Вот они. Все, как одно, устойчивые: память у меня отменная. Заняться теперь мне все равно нечем, так что можете слушать, коли вам время девать некуда.

Я шеф-капрал Жослен Ролье Третий. Родился в 2180 году на борту линейного крейсера «Темза». Офицера, который, в числе прочих новичков, принял меня под свою команду, звали лейтенант Крис Бейкер Восьмой. Он погиб спустя несколько месяцев при высадке на Весту. Я знаю, я видел, как он умирал. Я прикрывал действия группы из Третьего инженерно-саперного батальона. Они латали потолок туннеля за моей спиной, восстанавливая его герметичность, а я прикрывал их огнем. В лейтенанта Бейкера Восьмого попала обычная пуля. Прямо в грудь. Скафандр герметизировал пробоину, и лейтенант продолжал руководить боем. Но потом он лег лицом вниз, и тактический компьютер передал командование его заместителю. Я вел огонь поверх его спины. Кровь стекала ему на лицевую пластину. С внутренней стороны. Из-за этого лица лейтенанта, когда его перевернули на спину, было не разглядеть. «Ушел дорогой славы» – так сказали про него на построении. Но тогда, в 2180 году, в марте, он еще был моим командиром. И мое первое подразделение – учебный взвод Десятой пехотной полубригады Инопланетного Легиона – запомнилось мне как лучшее место службы на свете. Возможно, произошло это потому, что там я еще был самим собой и не ведал сомнений.

Земляне склонны идеализировать свое детство. После долгих лет взрослой жизни почти все плохое выветривается из памяти и период безмятежного существования вспоминается с тихой радостной грустью. Мой учебный взвод – своего рода детство. Только очень короткое.

Это кажется совершенно невероятным, но люди, в смысле земляне, свободу и образ жизни которых мы защищаем, совершенно серьезно полагают, что легионеры подвергаются неимоверным истязаниям. Особенно новички. Якобы нас унижают старшие товарищи, сержанты, офицеры. Физические наказания, по их мнению, единственная мера принуждения, способная заставить легионера выполнять свои обязанности. Я не обучен лгать, кроме как по приказу в целях дезинформации противника. Так как вы не считаетесь моими врагами, вы можете мне верить. Так вот, в источниках информации для граждан прямо упоминаются эти домыслы. Они описаны во всех деталях. Часто эти детали даже противоречат друг другу. Но это не мешает гражданам считать нас существами недостойными. Чем-то сродни разумным животным. По их мнению, если мы не обладаем способностью уважать достоинство даже своих товарищей, то, естественно, не можем называться полноправными членами демократического общества. Верьте мне. Эти источники зовутся книгами и газетами, я читал их, когда некоторое время находился на Земле. Но об этом позже.

В действительности дело обстоит совершенно иначе. Легионер не способен унизить своего товарища генетически. Он уважает его, ибо любой другой легионер – его брат. В повседневном общении с подчиненными сержанты, а уж тем более офицеры, очень доброжелательны. Я бы сказал, трогательно нежны, но уже вижу ваши ухмылки, поэтому выберу другое определение. Тепло и понимание, с которыми обращаются друг к другу легионеры, трудно передать словами. Даже сейчас, когда я говорю это, у меня внутри вновь просыпается это светлое чувство. Чувство братства. Оно неистребимо. Оно умрет вместе со мной.

Ни о каких физических наказаниях я никогда не слышал. Легионер, получивший приказ, стремится выполнить его во что бы то ни стало. Это его стремление так же естественно, как необходимость дышать. Рвение, с которым легионеры стремятся получить одобрение командира и прославить свое подразделение, не поддается описанию. Когда огромный валун катится в пропасть, его движение не остановить. Точно так же и стремление легионера к выполнению своего долга не знает преград. Это естественно, ведь он для этого создан. Он точно знает, в чем смысл его жизни. Это записано в уставе. Смысл жизни легионера – в стремлении выполнить свой долг путем выполнения приказов своего командира. Лишите его возможности действовать согласно приказу, и он скорее умрет, чем найдет причину для оправдания. Теперь вы понимаете, почему я нахожу абсурдными сведения, которые обнаружил в земных источниках информации?

Первое, что я увидел, когда глаза мои смогли различать свет, было лицо лейтенанта. «Добро пожаловать в Легион»,– сказал он. Я выскочил из бокса, встал смирно и представился по всей форме, как и положено, когда к тебе обращается офицер.

Естественно, тогда я еще не был шеф-капралом. Я родился обычным рядовым. Капралами не рождаются. Капралами становятся за заслуги. Можно родиться сержантом, можно родиться лейтенантом или майором, но капралом – никогда. И пока офицер обходил боксы с моими будущими товарищами, я стоял, вытянув руки по швам, и разглядывал свой новый мир. Ту его часть, что можно было рассмотреть, не поворачивая головы.

У этого мира была красивая серая палуба, покрытая негорючим сверхпрочным пластиком. Его переборки покрывали узоры трубопроводов и электрических магистралей. Каждый трубопровод, каждый жгут световодов снабжены аккуратными бирками, на которые нанесен их номер. Для каждого типа коммуникаций – бирки своего цвета. Подволок был низок – я едва не касался его макушкой – и забран техническими решетками. Белый свет падал с переборок, плафоны освещения шли под самым подволоком, этот свет окрашивал пластик палубы в жемчужный оттенок и отражался от надраенных до солнечного блеска маховиков переходных люков. Я ухватил все это одним коротким взглядом и мгновенно проникся уважением к безупречной и функциональной красоте. Этот мир – в нем единственно и может существовать настоящий легионер.

Мне понравился мой дом. Я полюбил его с первого взгляда. Каждый легионер мечтает когда-то вернуться в место, где он родился. Некоторым везет. Некоторым – нет. Ведь корабли стареют так же, как и их питомцы. И так же, как и их питомцы, они погибают в бою и их имена присваивают другим боевым единицам.

Когда мне выдали комплект обмундирования и скафандр – все новенькое, пахнущее складом,– и я впервые встал на желтой линии в строй взвода, чувство счастья переполняло меня. Это искрящееся нечто, заполняющее тебя до донышка и подталкивающее тебя всю оставшуюся жизнь. Мое счастье, в числе других, отштамповано здесь – в третьем кувезе десантного отсека линейного крейсера «Темза». Настоящего боевого корабля. Я горд этим. Ведь кто-то рождается на банальной орбитальной станции.

Те люди, что живут на Марсе,– они считают себя другими. На самом деле они ничем не отличаются от тех, что на Земле. Так же обожают ниспровергать устои. Так же стремятся объяснить необъяснимое. Мое счастье они называют генетически запрограммированным гормональным всплеском. Фактически они правы. Но я все равно считаю такое объяснение кощунством.

Легионер рождается годным для несения службы. Все необходимые навыки уже зашиты в его памяти. Равно как и полезные, с точки зрения военных теоретиков, знания по военной истории, физике, астрономии, топографии, баллистике, биологии и многие другие, без которых невозможно жить и воевать в космосе. Однако еще в течение целого месяца мы проходим дополнительную специализацию. Каждый новичок обязан в достаточной степени владеть двумя смежными специальностями. Кроме того, он должен уметь принять командование своим подразделением в случае гибели командного звена.