Сергей Булыга - Фэнтези-2011 Страница 3

При таком раскладе уже не шло речи о том, чтобы сохранить Черепаху в надежде когда-нибудь самому воспользоваться её мощью. Но и расколоть артефакт, созданный самой землёй, не так просто. Мы со Скорном едва успели отплыть на нашем челноке, когда поверхность океана дрогнула, из глубин донёсся гул, какой бывает лишь во время землетрясения, бледная небесная синева пошла разводами и сполохами. Грохнуло раз, другой и третий. И прежде небо на западе полыхало сотнями молний, а раскаты рукотворного грома следовали один за другим, но три чудовищных удара заглушили всё и заставили померкнуть даже незакатное солнце. Само мироздание содрогнулось и замерло в судороге, ожидая четвёртого удара. Четвёртый удар молотом Тора означал бы конец этого мира, а что явится ему на смену, не могли бы сказать и мудрейшие из мудрых. Пойти на такое мои противники не решились, тем более что панцирь вселенской Черепахи должен был пусть не расколоться, но треснуть после третьего удара. Возможно, нападающие испугались, возможно, заметив трещину, решились идти на штурм, надеясь захватить Черепаху, пусть даже и не в целости.

Я-то знал, что мгновения Черепахи сочтены, через пару часов на её месте останется холм рыхлого праха, но эти два часа она ещё будет защищать моих воинов.

Молот Тора принадлежал Ашху. Когда-то мы были дружны, насколько вообще возможна дружба между магами. Мы встречались где-нибудь на нейтральной территории, развлекались, подобно вечным студентам, обменивались простенькими заклинаниями и вообще радовались жизни. В ту пору у Ашха ещё не было молота, способного сокрушить вселенную, а я не добыл в недрах земли кристалл, порождающий Великую Черепаху.

Искренне надеюсь, что Ашха привела сюда не жажда наживы, а тревога за судьбы мира.

Трудно представить, что после таких ударов даже под панцирем Великой Черепахи останется хоть что-то живое, однако ещё не затихло эхо последнего удара, как слух был смущён диким визгом взлетающих драконов. Свист и шипение были слышны на три дня пути, а каково приходилось тем, кто был рядом, невозможно представить. Мои драбанты уже были мертвы, во всяком случае, мне хочется на это надеяться. А если кто-то из нападавших привёл с собой человеческое войско, то пусть его совесть и отвечает перед сиротами и матерями.

Мои драбанты, во всяком случае, прожили долгую по человеческим меркам жизнь, и ни у одного из них уже давно не было семьи. Хотя, возможно, глухой Пэт, главный смотритель драконов, был ещё жив, уж больно слаженно и красиво действовали мои пташки. Первая тройка ударила по Ашху — прощай, приятель, кому-то достанется твоё чудовищное оружие? Видимо, удар был хорош, ибо горизонт немедленно вздулся громадами защитных куполов — устрашённый противник спешил прикрыться кто чем мог. Защитный купол, конечно, не идёт ни в какое сравнение с Великой Черепахой, но средство достаточно мощное, хотя и отнимающее массу сил. Трудно прятаться под куполом и одновременно воевать. А значит, у второй тройки драконов — моего последнего резерва — достаточно велики шансы прорваться и уйти.

Готовясь к битве, я всерьёз рассматривал этот вариант, собираясь лететь к Медовому острову на драконе. Смутили меня два момента. Прежде всего, мои враги тоже не лыком шиты и такое развитие событий обязаны предусмотреть. К тому же я не знал, как Медовый встретит дракона. Силы миропорядка и хаоса лучше не сводить на одном участке суши. А я вовсе не собирался устраивать вселенскую катастрофу и мстить всему миру без разбора. Месть приносит удовлетворение, только когда она утончённа и избирательна. Но мои оппоненты (каков термин, а?) этого знать не могли и основные силы бросили на то, чтобы не пропустить драконов к Медовому. Иглистая мгла поднималась там стеной и была видна даже мне из моего далёка.

Разумеется, драконы в колючий туман не пошли, их собственного невеликого разума хватило, чтобы рассеять паутину заклинаний там, куда их собирались заманить, и устремиться на юг. Там единожды полыхнуло, беззвучно и неярко для простого глаза, но сокрушительно для магических сущностей, и я почувствовал, что одного из моих драконов не стало. Он не погиб — когда магические существа погибают, это сразу заметно, его просто не стало, как будто и не было никогда. Не представляю, что за штуку применили мои враги. Не знаю даже, кто именно из великих магов мог обладать столь испепеляющей мощью. Искренне надеюсь, что таинственный артефакт был одноразового действия и я никогда больше не увижу таинственной вспышки, способной развоплотить дракона.

Остальные два дракона продолжали уходить, изничтожая то немногое, что могли выставить укрывшиеся под куполами чародеи. Одного из моих красавцев вскоре сумели перехватить, и я, сидя за рулём челнока, уже на грани восприятия слышал отзвуки его последней битвы. Третий дракон — великан Грост — ушёл так далеко, что я не сумел проследить его судьбу.

Двойственное чувство испытывал я в этот момент. Гроста я любил больше остальных драконов, и мне очень не хотелось бы, чтобы он погиб. Но одичавший, лишившийся хозяина дракон — бедствие, сравнимое разве что с вулканом, который не стоит на месте, а бродит по миру, извергаясь где и когда ему вздумается. Разумеется, меня назовут виновником этого бедствия, и в памяти бесчисленных поколений я останусь величайшим злодеем, повелителем тьмы и сил ада. И никто не вспомнит, что не я начал эту войну, что, стараясь сберечь людей, которые меня предали, я ушёл из Истельна, отказавшись от власти и беспечального житья, которое могло бы продолжаться ещё не одну сотню лет. Всё это будет забыто уже при жизни нынешнего поколения, зато если Грост вернётся в знакомые места и поселится в окрестностях Истельна, всякий младенец будет знать, что это я наслал на горожан огнедышащее чудовище.

Любопытно было бы посмотреть, как Галиан, если он выжил после нашей последней встречи, или тот, кто заменит его в случае гибели, станет управляться с Гростом, буде тот вздумает вернуться домой. Убивать дракона — значит сжечь полстраны, приручать… никогда не поверю, что Галиан на такое способен. Общаться с драконом, да ещё недавно вышедшим из битвы, — это не интриги плести среди зажиревших и много возомнивших о себе горожан. А пара столетий для дракона — короткий срок, Грост ещё долго будет отличаться дурным характером.

Обо всём этом я думал, сидя в лодке, а Скорн грёб без устали, но глаза его были пусты. Им двигали исключительно упрямство и чувство долга, равно как мною — гордость и желание отомстить.

За близким северным горизонтом ещё что-то пылало, звуки сюда не долетали, но сполохи и возмущения магических сил говорили сами за себя. Возможно, там догорали выработанные заклинания и задействованные артефакты, возможно, кто-то из драбантов, уцелевших вопреки здравому смыслу, продолжал дорого продавать остаток жизни. В любом случае великая битва с силами зла, как наверняка назовут её победители, закончилась.

Взбаламученный океан дышал неспокойно, и, чтобы высадиться на берег без ненужных приключений, мне пришлось задействовать малую толику силы. Здесь это можно себе позволить, следить за островом Медовым никто из моих врагов не осмелился бы, а до Оси Мира, куда я направлялся, оставалось ещё несколько дней пути.

Остров Медовый почти нацело покрыт ледниками. Люди бывают лишь на его южной оконечности, где встречаются лежбища моржа и шумят птичьи базары. Если смотреть по карте, остров невелик, но когда шагаешь по нему пешком, всякий штрих подробной карты обращается в ледниковые просторы, расчерченные бесчисленными трещинами, порой неглубокими, но иногда уводящими к самому скальному основанию. Здесь нет ничего, кроме льда и ветра, птицы не залетают в мёртвые просторы, и белые медведи, преследующие среди торосов моржей и тюленей, не заходят в глубь острова, где им нечего есть. Самый опытный путешественник погибнет здесь за два дня, не сыскав пропитания и тепла. Рыба осталась в море, измочаленные прибоем стволы деревьев валяются на берегу, который тому, кто побывал на ледяном панцире Медового, кажется благодатным краем. Остров Медовый — суровый, бедовый, ледовый…

Для странствующего волшебника Медовый остров тоже не сладок. Иногда говорят, что здесь находится вселенский источник магии. Вселенская чушь! Отсюда ничего не истекает, кроме ледяных гор, сползающих в океан и угрожающих отчаянному мореходу. Из любого источника можно зачерпнуть, у всякого вихря урвать частицу силы. Здесь можно только сгореть самому, вздыбив на прощание ойкумену долгой чередой ужасающих катаклизмов. На острове Медовом находится Ось Мира, северный полюс Земли. Это не та сила, которую можно поставить себе на службу.

Я шёл по Медовому уже третьи сутки, проходя концы, которые обычному пешеходу и по ровной дороге не преодолеть. Мой багаж состоял из десятка простеньких амулетов, какие можно встретить и у деревенского колдуна. Заячья шкурка помогала мне не замёрзнуть во время трескучих ночей, чудесная фляга всегда была полна то грушевым узваром, то кипячёным молоком, то горячим настоем зверобоя. Прежде мне было недосуг взглянуть, как именно фляжка угадывает мои желания и потребности, а здесь, возле Оси Мира, ковыряться в нежной сути наивного артефакта я бы не рискнул. Такие предметы слишком легко ломаются; начнёт фляжка поить одной только можжевеловой водкой — что тогда? А так идёшь сквозь морозную ночь, бок тебе приятно греет, и знаешь, что в любую минуту можешь отхлебнуть тёплого питья.