Андрей Кедрин - Гардарика любовь моя Страница 3

— Может быть, стоит включить в сюжет нашу операцию по зачистке телецентра? — Собеседник Алексея мотнул головой.

— Нет, ни в коем случае. Понимаешь, там штурмовой бригаде журналистов нового поколения пришлось действовать против своих. Последний оплот старого режима был плохо защищен, но даже безоружные они сопротивлялись… Наши тогда перегнули палку — не следовало им стрелять по телецентру. А выдавать в эфир как журналисты Гардарики бьют своих, по сути коллег, тем более не стоит. Лучше напомни народу о том, как нам удалось победить терроризм. — Алексей одернул свободную куртку с тремя звездочками на вороте и эмблемой журналистского полка на рукаве (перо и винтовочный патрон) и кивнул шефу — Устав позволял такие вольности между коллегами в свободном общении.

— Условия наши просты — желающие свободы и независимости от Гардарики не должны пересекать полосы отчуждения. — На экране монитора человек с генеральскими погонами говорил в пучок микрофонов, удерживаемых закопченными, потемневшими руками. — Любая попытка проникнуть на территорию Гардарики вне единственного блокпоста, без досмотра и отметки в документах карается смертью… Нет, это разумная жестокость. Людям, проживающим на этой, достаточно обширной территории было дано право выбирать между голодной независимостью и сытой жизнью неграждан Гардарики. Они выбрали первое — теперь пусть не жалуются. — Алексей чуть промотал запись вперед. Обстановка изменилась — теперь генерал говорил, стоя возле зеленого фюзеляжа какого-то самолета.

— …Второе условие, которое мы поставили при выводе своих войск и полуграждан с территории новой республики — полное прекращение провокаций. Неделю назад было объявлено — за взрыв, захват заложников или иной акт, в котором будут усмотрены выходцы из республики, наша авиация будет сжигать один поселок. Сегодня нам впервые пришлось применить на деле наше обещание. На горный кишлак только что были спрошены два фугаса объемного взрыва по пять тонн каждый. Предугадывая ваши вопросы, скажу, что теперь там, где были горы, расстилается каменистое плато. Если будет нужно, мы повторим этот опыт. Нашему государству бросают вызов — ответ будет десятикратен. — Дальнейшую историю Алексей знал хорошо. Штурмовикам предстоит сделать еще пятнадцать таких вот вылетов. Одновременно во всех населенных пунктах Гардарики пройдут облавы — вооруженные граждане (какой гражданин Гардарики не вооружен?) прочешут районы, собирая в кучу всех подозрительных личностей. После проверки каждый третий из задержанных будет объявлен негражданином и отправлен на рудничные работы. Из оставшихся половина будет силой выдворена за пределы Гардарики, остальные не выйдут за пределы лагеря…

Ох уж эти зоны изгоев — пойманных в городах сгоняли в чистое поле, в наспех оборудованные загоны, обнесенные колючей проволокой. Граждане-добровольцы посменно дежурили по периметру, не давая чужакам ускользнуть. А тем временем внутри шла работа — каждый проходил через сканирование сетчатки, отпечатков пальцев, компьютерный физиогномический анализ, тестирование на знание основ языка, истории, медицинский осмотр, даже поверхностное генное исследование. По результатам и делили на три группы. Наконец, за колючей проволокой осталась только треть задержанных — последняя треть. И когда командование уже готово было скомандовать своим гражданам «Огонь!» кому-то пришла в голову мысль продлить их существование…

Алексей посмотрел на стену, где в золотой рамке висел диплом практика боевого искусства Крав-мага с красной печатью — знаком, что получен он после исполнения смертного приговора голыми руками. У многих граждан Гардарики висели на видном месте такие же, а у кого-то за боевое самбо или скоростную стрельбу из короткоствольного оружия, у других — за снайперский выстрел по движущейся цели… у некоторых их было несколько. Классическое образование… когда-то, в пору существование классики как таковой искусство убивать оттачивалось подобным же образом. Гардарика стала единственным государством новейшего времени, где каждый гражданин обязан был не только пройти подготовку в условиях максимально приближенных к боевым, но и лично почувствовать запах крови. Не перенесшие экзамен отбрасывались так далеко по социальной лестнице, что практически не имели шансов подняться.

Размышления Алексея прервал телефонный звонок. Мягкий голос сержантки со сборного пункта он узнал сразу — да и не так уж много времени прошло с последних маневров.

— Гражданин старлей, напоминаю, что завтра к восьми утра необходимо быть в полном снаряжении у сборного пункта. Продукты собственные на сутки, стандартный боекомплект…

— Понял вас, буду. — Алексей задержал руку на пульте телефона, перебирая в памяти все необходимые вещи. Автомат его — гордость семьи, купленный за пятнадцать золотых единиц, был в сборе, тем более, что чистил он его недавно — после еженедельных стрельб. Форма лежала дома, чистая, запас консервов он не трогал… Соснов выдвинул ящик стола, достал оттуда небольшой боевой кинжал Эплгейла (еще одна гордость — но уже личная), потрогал режущую кромку. Клинок был туповат, побриться им если бы и удалось, то со слезами и криками. Защелкнув ножны на поясе, Алексей потянулся к кнопке питания компьютера — завтрашние сборы были хорошим поводом для того, чтобы уйти с работы чуть раньше.

Глава 3

— Ну, что на этот раз? — Алексей привычно стукнул затянутым в беспалую перчатку кулаком о кулак спросившего (приветствие равных) и, вместо ответа кивнул на группу затянутых ремнями разгрузочных жилетов людей, собравшихся возле небольшого раскладного столика.

— Через пятнадцать минут начнется брифинг. Пойдем пока кофе выпьем. — На сборном пункте царила суета, обычная для места, куда одновременно приезжает тысяча человек. Стоявший за пределами города тренировочный лагерь был наполнен топотом ботинок, сизым дымом дизелей, криками командиров, собиравших свои группы.

— Нас, почти ветеранов отправляют в поле. — Алексей поправил на плече ремень автомата и выдернул пару пластмассовых стаканчиков из стоявшей на столике кипы. Им пришлось подождать, пока подойдет их очередь к разливочной машине. Но оба знали — потраченное время того стоило. За двести миллилитров горячего экспрессо в городе им потребовалось бы выложить около рубля — сумма почти заоблачная, здесь же натуральный кофе был бесплатным. Этим и объяснялся ажиотаж прибывших. Соснов хорошо помнил по предыдущим своим визитам — через пару дней народ станет поспокойнее, и утренняя очередь уменьшится наполовину. Также народ не будет с алчной жадностью поглощать натуральные отбивные в столовой и вина в вечернем баре — словом, ту пищу, которая считается роскошной для граждан.

— А ты, я смотрю, опять со своим «стариком» — собеседник осторожно, не касаясь, показал на автомат Алексея. — Так и не купил себе «фонарик»?

— У лазерного оружия главный недостаток — слабая останавливающая способность. Ты же физику учил? Удар пули — это не просто дырка, он несет за собой разрушение тела и как бы отбрасывает противника… а лазер… я видел, как прошитые лучом солдаты продолжали стрелять. Они не чувствовали боли — нервные окончания испарились раньше, чем послали сигнал в мозг, кровотечение было остановлено высокой температурой… Ну да через некоторое время они отключались, только пуля свое дело вершит быстрее. — Алексей погладил коробчатый магазин своего автомата. — Кроме того, теперь есть нитропороха, которых нужно очень немного. Поэтому патронов помещается в магазин гораздо больше. А уж стальные пули в пластиковой «рубашке» — это просто новое слово в баллистике.

— Ничего тут нового нет — просто сделали автоматы, уменьшив калибр станковых пулеметов ХХ века. А лазеры усовершенствовали с тех пор, как ты их последний раз видел. На тех боевых испытаниях площадь луча была как у стрелкового оружия — миллиметров девять-десять, так? Поэтому и делали безболезненные и безвредные дырки! Сейчас же — вот. — Собеседник поднял ствол короткого и массивного агрегата, висевшего на плече. — Пятьдесят миллиметров, секундный импульс прожигает стальной сантиметровый лист.

— Ну, если так, может быть, и стоит подумать… — Алексей отвлекся, подставляя стаканчик под парящую коричневую струйку. Кофе оказался по-настоящему армейским — крепким, ароматным, напитком, который может разбудить поутру и почувствовать настоящий вкус к жизни. — Глоток кофе и глоток тумана, что еще нужно от осеннего пробуждения?

— Сухая сигарета, пожалуй. — Сказавшая это стройная девушка в погонах сержанта чуть виновато улыбнулась. Она казалась школьницей, случайно оказавшейся в этой толпе — впечатление усиливалось тем, что на ней был только полевой комбинезон, тогда как остальные уже надели бронежилеты, разгрузки и оружие. Алексей вспомнил ее голос — он разговаривал с ней накануне вечером.