Маргарита Тара - Сомнирум Страница 3

– Я приближаюсь к Черте? – Харт постарался не выдать свою тревогу. Вышло не слишком убедительно. – Но… за что?

– Попытка обмануть Систему – серьезное правонарушение, – хладнокровно пояснила праэко. – А составление ложной анкеты – это и есть попытка обмана.

– Я… – он замялся, не зная, что сказать. Был ли смысл отнекиваться, когда правда всплыла наружу?

– Мы изучили книги, которые ты читал. Многие из них запрещены Системой. Они пропагандируют Жестокость, употребление алкоголя…

– Они просто рассказывают о том мире, в котором жили наши предки. Эта наша история, – упрямо ответил Харт.

Итак, его обман был раскрыт. Но кто поспособствовал этому? Дроны? Камеры, натыканные по всему Бене-Исс? Сомнительно. Он всегда был осторожен, когда делал то, что могло сказаться на его «репутации». Тогда кто? Его знакомые, однокурсники? Он бы не удивился. Люди были готовы пойти на многое, чтобы выслужиться перед Системой и теми, кто скрывался за ней.

– Мы ушли от того дикого общества и его беспутных нравов, – бросила праэко. И снова это выражение лица – мягко опущенные губы и стальной блеск в глазах. Будто бы праэко не могла решить, какую выбрать тактику в их разговоре – запугивать или убеждать? – И Система не позволит, чтобы все это повторилось снова.

«Ну да, все во благо людей» – раздраженно подумал Харт.

– Мы отследили запросы, которые ты посылал в Сеть. Многие из них носили довольно агрессивный характер – я говорю о видео, фильмах и книгах. Это лишь подтвердило наши предположения о том, что ты представил о себе ложные данные.

– Не сомневаюсь, что вы даже в курсе, зачем именно я это сделал, – с некоторым вызовом в голосе ответил Харт.

Он отдавал себе отчет в том, что находится на грани – всего в нескольких шагах от злополучной Черты. Но сейчас ему было наплевать. Слишком сильным был шок от осознания, что Элси – его милая Элси – теперь никогда уже не будет принадлежать ему. Теперь все потеряло смысл: предстоящее получение диплома, хорошая работа, квартира со всеми удобствами, а не тот ретро-дом, который он делил с матерью.

– Разумеется, – кивнула праэко, приняв его слова за чистую монету и, уж конечно, не распознав в них горечи и ехидства. – Система зафиксировала ваши достаточно близкие отношения с… – лишь мгновенное колебание, – … Элси Ларей.

– О боже мой, – пробормотал Харт. Представил, как камера прицеливается, чтобы запечатлеть их в тот момент, когда они держатся за руки или целуются. Как фото-дрон подлетает к окну его спальни, чтобы поймать в объектив их с Элси на простынях. – Боже мой, – повторил он. Вскинул голову, заглянул в неестественно голубые глаза праэко, такие ослепительно сияющие, какими могут быть только глаза синтетика. – И это не «близкие отношения», – передразнил он. – Это называется «любовь». Хотя… что вам об этом знать?

– Мне расценивать твои слова, как оскорбление по отношению к синтетикам и, в частности, праэко? – бесстрастно осведомилась вестница Системы.

Похоже, его «репутация» только что понизилась еще на несколько пунктов.

В голове забилась яростная мысль: «Ну, давай же, будь же крутым! Скажи ей все, что думаешь – о синтах, об этой треклятой Системе». И тут же на смену ей пришла другая: «И что потом?»

– Нет, что вы. Я просто неправильно выразился, – устало ответил Харт.

Праэко чинно кивнула. В глазах ее не было ничего, кроме холодного безразличия. Харт вышел, прикрыв за собой дверь.

Его бунт закончился, так и не начавшись.

Едва он покинул здание, к нему подбежала Элси. Бледная, встревоженная.

– Ты в порядке? – взволнованно спросила она. Не дав ему ответить, быстро проговорила: – Зачем праэко тебя вызывали? Это из-за…

– Да, – просто ответил Харт. – Из-за.

Невольно стрельнул взглядом по сторонам, ловя себя на мысли, что теперь ему всюду будут мерещиться скрытые камеры, следящие за каждым его движением.

– Все обойдется? – спросила Элси с надеждой. Приблизилась, взяла его за руку, привычно переплела пальцы.

Ухо пронзил голос – безликий, механический, словно бы окрашенный в тускло-серый цвет:

«Предупреждение Системы. Нарушение дистанции между совершеннолетней и совершеннолетним, не являющимся ее электом».

Эти же слова прозвучали и в голове Элси, потому что она резко отдернула руку и отступила на шаг. Тут же опустила глаза, устыдившись своей реакции. Прошептала:

– Извини.

– Ничего, – отозвался Харт, ощущая в груди какую-то пустоту. Система заберет у него Элси. Рано или поздно, заберет.

– Я… – она стояла, теребя бант на белом платье и все так же не поднимая глаз. – Я пойду.

Харт кивнул. Заложив руки в карманы брюк, зашагал по тротуару. Вслед ему донесся голос спохватившейся Элси: «Тебя довезти?»

В голове пронеслась вереница мыслей. Плюс – несколько драгоценных минут он побудет с ней наедине. Минус – эти минуты будут заполнены тишиной, гнетущей и напряженной.

Харт не сбавил шага. Сделал вид, что просто не расслышал.

Глава вторая

ДЕСС

Отец широкими шагами пересек маленькое пространство кухни. Панель холодильника отъехала в сторону. Задумчиво нахмурившись, Керк Ларсо извлек хлеб для сэндвичей, запечатанные в пластик куски мяса и сыр. Принялся сооружать бутерброд.

Десс, сидя за барной стойкой и подложив под голову руку, наблюдала за отцом. Его движения всегда были порывистыми, а лицо – сосредоточенным. Как будто он в каждую минуту был готов получить приказ и тут же броситься на его исполнение. Сказывались три десятилетия, которые он отдал защите государства. В свое время Керк Ларсо стал самым юным маршалом Бене-Исс – ему тогда стукнуло двадцать.

Десс намеревалась обойти отца. Ей уже исполнилось девятнадцать, а значит, оставалось меньше полугода, чтобы осуществить желаемое. На кону – испытания, которые определят ее дальнейшую судьбу. Либо ей предстоит надеть бело-черный костюм с закрепленной на поясе кобурой с лазерным пистолетом, либо продолжать обучение в академии, надеясь когда-нибудь все же убедить комиссию, что она достойна стать маршалом и служить во благо Бене-Исс.

По крутой спиралевидной лестнице спустилась Блэки – младшая сестра Десс. Сегодня она надела одно из излюбленных светлых платьев и плотные черные чулки. Блэки пошла в маму: волосы сверкали чернильным блеском, голубые глаза из-под челки смотрели на мир взглядом грустного щенка. Или мечтательного… если щенки вообще могли мечтать. Из-за этого взгляда Блэки казалась младше своих шестнадцати лет.

Десс иногда казалось, что Блэки делает все возможное, чтобы не быть похожей на старшую сестру и лишний раз подчеркнуть, насколько они далеки друг от друга. Десс любила облачаться в практичные вещи – брюки и куртку из саморегенерирующегося кожзаменителя, Блэки носила только платья, открывая худые ноги. Десс собирала волосы – темно-русые, как у отца – в тугой хвост, Блэки всегда оставляла их распущенными. Десс каждое утро рисовала себе дымчатые глаза, Блэки едва трогала блеском тонкие губы.

Все еще сонная младшая сестра держала в руках толстенную тетрадь. Десс закатила глаза и отвернулась. Блэки вечно носилась с этими допотопными вещицами: бумажными книгами и блокнотами, ручками с пастой, акварелью.

И все же ретроградом Блэки назвать было нельзя. На днях Десс нашла в ее комнате новехонький электронный дневник. Из любопытства решила пролистнуть пару страниц, но не смогла прочитать ни строчки – Блэки писала ручкой с симпатическими чернилами. Дневник требовательно запищал – для проявки ему требовался отпечаток пальца хозяйки. Десс пожала плечами и швырнула его на кровать. Не больно-то и хотелось.

Сестра любила и их серебристый аэромобиль, который – к неудовольствию обеих – приходилось делить между собой. Отец не покупал его – считал излишним баловать несовершеннолетних. Он достался им от матери. Модель выглядела слишком женственной, поэтому отцу ничего не оставалось, как отдать аэромобиль дочерям.

Потому Десс и недоумевала: какое удовольствие могла получать сестра от покупки очередной бумажной тетради и писанины в ней? Она постоянно фыркала и называла многочисленные книги Блэки старьем, а та, поглаживая потрепанную картонную обложку, упрямо поправляла: «Не старье, Десси, а антиквариат».

Знала же, как ее раздражает, когда ее называют этим слащавым «Десси».

С папой Блэки поздоровалась вполне искренне, ей лишь бросила хмурое «доброе утро».

– Как учеба? – за пару минут прикончив внушительных размеров бутерброд, осведомился отец.

Он никогда не называл дочерей «солнышко» или «мои девочки». Только по имени. Десс знала – Блэки это обижало. Она вообще была довольно чувствительной особой.

– Хорошо, – пожав плечами, обронила старшая Дочь. Сказала бы «отлично» – она и впрямь делала успехи в академии, – если бы не знала, что за этим последует долгая лекция на тему «нет предела совершенству». Отец не любил, когда Десс зазнавалась, даже если искренне считала, что вправе гордиться собой. А ведь она как никто другой умела быть самокритичной.