Алексей Гарин - Прекрасные озерные девы Страница 3

Мерзкий пронизывающий скрип прокатился, казалось, по всему дому, отсюда и до двери в прихожей. Я замер, лихорадочно пытаясь сообразить, что лучше — прятаться здесь или стремглав мчаться в свою комнату: от такого звука все домашние неминуемо должны были вскочить и броситься сюда! От ужаса ноги налились тяжестью, мигом сделавшись непослушно-деревянными. Прошла минута, другая… ничего. Я изумленно прислушался, не в силах поверить в удачу.

Может, закрыть проклятую дверь и потихоньку идти спать?

Ну уж нет! Зря, что ли, я натерпелся такого страха?

За дверью было странно холодно — и стояла абсолютная темнота. Я запоздало вспомнил, что не взял с собой лампу: в самом деле, здесь же нет окон! Может, вернуться? Осторожный шаг вперед, держась рукой за стену… нет, это бесполезно, в такой темноте ничего не увидишь. Пальцы нащупали на холодной поверхности какой-то выступ; я непроизвольно надавил, пытаясь на ощупь сообразить, что это — и вдруг…

Вспыхнуло так, будто из полной тьмы я вдруг угодил в яркий полдень. С трудом удержавшись от крика, я стоял зажмурившись, и перед глазами плавали разноцветные пятна; когда мельтешение наконец успокоилось, осторожно поднял веки… Вверху, под потолком, сиял яркий шар, похожий на маленькое солнце. Я ошарашено огляделся — и метнувшись к двери, осторожно прикрыл створку. Если кто-нибудь выглянет сейчас из комнаты… Дверь глухо стукнула: при свете с обратной стороны обнаружился массивный засов, который я поспешил задвинуть. Глупо, конечно, но так казалось надежнее. Ну, теперь можно спокойно оглядеться.

Стены и потолок странного помещения казались голыми — простой бетон, грязно-белый, совершенно без отделки. Впрочем, лестницы внизу тоже были из бетона — но там он был гладкий, аккуратно покрашенный в яркие тона. Здесь же… Я подошел к стене и дотронулся до холодной поверхности: на ладони остался грязный коричневый след. Как странно здесь — и как неуютно! Все вокруг оказалось покрыто пылью, даже воздух был пыльный, с каким-то странным запахом… запахом места, куда не заходили десятилетиями. Поверхность стен оказалась совершенно не такой, как внизу — не гладкой, а странно ребристой, словно вокруг оказались кости гигантского животного. По углам лежали кучи деревянного хлама — обломки стульев и другой мебели, какие-то доски, еще более грязные, чем бетон стен. В глубине комнаты возвышались три странных сооружения — вроде узких шкафов странной округлой формы, только не деревянных, а железных. А в центре помещения стояло нечто, накрытое странной блестящей тканью.

Я подошел поближе и прикоснулся к ней — ткань оказалась жесткой, гладкой и странно прозрачной. Сквозь нее угадывались очертания каких-то прямоугольных предметов… неужели?

Резко сдернув ткань, я на мгновение остолбенел. На полу возвышалась огромная стопка, нет — настоящая груда книг! Среди них были маленькие, были просто огромные, с толстыми обложками, однотонные — черные и серые, и красиво разрисованные. Я просто не верил своим глазам: в школе матушка-учительница часто говорила, что книг в Древние Времена было очень мало, и они все были рукописные. Искусство печатания появилось только после окончательной победы Сестер, когда освободившись от гнета дикарей-мужчин, женщины наконец смогли раскрыть свои таланты. А здесь — столько разных книг, и таких красивых! Я взял в руки ту, что лежала сверху: на обложке была изображена странная большая лодка, из ее борта торчали ряды весел. Надпись над картинкой гласила: «История Древнего Рима». Не помню, чтобы в школе нам говорили про какой-то там Древний Рим. Наверное, это какая-то варварская деревня? Но зачем тогда писать о ней книгу, ведь у дикарей не было и быть не могло никакой истории…

Я оторвался от рассматривания обложки. Здесь нельзя долго задерживаться! В любой момент страдающий бессонницей Дядя может появиться поблизости. Надо взять с собой несколько этих странных книг, и рассмотреть не спеша. Только вот что выбрать? Их столько здесь… Склонившись, я понял, что выбрать будет все-таки проще, чем кажется.

Большинство книг оказались наполнены странными значками, лишь отдаленно напоминающими нормальные человеческие буквы, да и те складывались в совершенно непроизносимые сочетания. Я подумал, что наверное, это и есть язык дикарей — только они могли написать такую абракадабру. Неужели вся эта гора книг — на дикарском… но вот мелькнуло на обложке знакомое лицо… не может быть, это же Святая Маргарита! Я посмотрел внимательнее — и не поверил своим глазам. Заглавие гласило: Маргарита Зонгер, «Священная борьба». И ниже цифры: "2045".

Неужели мне посчастливилось найти прежде неизвестный труд святой? Если это так — представляю, как обрадуется мама! Наверное, она скажет…

«Она скажет — непослушный мальчишка, кто разрешил тебе лезть на чердак», — отчетливо произнес мой внутренний голос. Действительно, вот задачка… и все-таки это не меняло главного.

Я подобрал с пола «Историю Рима», взял книгу Святой — и, не удержавшись, толстый том со странным названием «Три мушкетера». Прочитаю — приду еще. Если, конечно, никто не узнает о моем сегодняшнем визите. Святая Маргарита, помоги мне!

В ту, первую ночь, я так и не решился приняться за чтение. Только спрятал бесценную добычу под матрас, и улегся сверху с колотящимся сердцем. В голове вертелись одни и те же мысли: нужно скрыть находку от лишних глаз. Спрятать надежнее, так, чтобы не нашел Дядя, если ему вдруг придет в голову поменять белье в моей комнате. За Маму я был спокоен: не женское это дело — заниматься домашним хозяйством. Мама приходила ко мне редко, чаще всего в часы, предназначенные для учебы… и все-таки, что же делать с творением Святой?

В конце концов я пришел к успокоительной мысли, что «Священная борьба» может и не принадлежать Святой Маргарите — мало ли было женщин с таким именем в Древние Времена? Это теперь немыслимо, чтобы кто-то назвал девочку Маргаритой, а в те времена такое имя наверняка еще не было особенным… Успокоив себя таким образом, и представив, как завтра перепрячу книги в наше «тайное место», я заснул. И как ни странно, никакие кошмары меня не преследовали...

5.

Эмиль уже открыл было рот... Я решительно шагнул вперед, в воду, совершенно не задумываясь о том, что штаны теперь придется сушить, а где это делать, совершенно неясно.

Лодка казалась неустойчивой, будто яичная скорлупа — но, тем не менее мне удалось забраться в нее с первой попытки, не перевернувшись при этом. У Эмиля получилось почти так же ловко, несмотря на зажатые в руке весла… он вообще хороший парень, просто иногда его требуется немножко подтолкнуть. Наша посудина качнулась; я взял шершавую деревянную рукоять поудобнее и подумал, что грести будет непросто — почему-то в этой лодке совершенно не было уключин. Может быть, древние просто не знали, что такое «уключины»? Хотя — нет… Я напомнил себе, что даже отдаленно не представляю, из какого материала изготовлена наша странная лодка, а ведь ее сделали наверняка те самые дикари, и кроме того… Кроме того, я уже не мог верить, и это было самое страшное. Не мог верить так же безоглядно, как прежде — Маме, Дяде… ну ему-то я никогда особенно не доверял, поросенку жирному. Матушке- учительнице… Я с ужасом понял, что не просто не знаю, во что теперь могу верить, а во что — нет. И все это случилось — из-за каких-то несчастных книг!

Действительно, книг оказалось всего лишь три. На следующую ночь я решил хорошенько порыться в доставшемся мне сокровище — шутка ли, целая куча. Порылся… Мне даже стало обидно: не спать, судорожно вслушиваться в шаги за дверью, выгадывать момент, когда все заснут — и все это ради того, чтобы обнаружить такую подлянку! Все остальные книги оказались написаны на дикарском языке. Ну, почти все.

Кроме одной. Кстати, хранить их оказалось на удивление просто — лишь обернуть белой бумагой и поставить на полку к другим. Я сообразил, что Мама никогда не заглядывала в них, а Дядя… да умеет ли вообще он читать?

Одна из книг, тонкая, напечатанная на блестящей бумаге — оказалась заполнена странными, яркими рисунками. Я не мог прочесть подписи (проклятый дикарский язык!), но — эти рисунки… на них были изображены женщины. Молодые, и — ужас, какие красивые!

Наверное, Матушка-учительница сошла бы с ума от злости, попадись такое ей на глаза. Женщина «должна держать себя с гордостью» — девчонки частенько жаловались, что Матушка все уши им прожужжала, рассказывая об этом главном правиле. Так часто, что это было известно даже нам…

Если честно, я не знаю, что такое «гордость»; может, это просто означает «задаваться»?

На первой странице книги оказалось изображение женщины, стоящей посреди кухни. Помещение было заполнено какими-то странными предметами, белыми или блестящими, но все равно можно было сразу догадаться - это именно кухня. На ней был надет самый обычный передник — такой, какой используют мужчины, когда работают по хозяйству; на женщине он выглядел необычно и странно, но все-таки красиво. А рядом… Это было самое удивительное.