Шурупы - Владимир Николаевич Васильев Страница 3

Еще в воздухе Виталий полюбовался видом на альма-матер – и, надо признать, посмотреть было на что. Главздание вообще было красивым в архитектурном смысле и, как гласили курсантские учебники, являлось копией Московского Университета, правда, не на сто процентов точной и к тому же уменьшенной. Остальные здания – учебные и жилые корпуса, ангары, боксы, строения летного поля и четырех мехзон – выглядели скромнее, но тоже были роднее родных. Виталий провел здесь шесть незабываемых лет.

Но и изменилось тут многое, и это сразу бросилось в глаза.

Во-первых, территория Академии выросла более чем втрое. То, что было Академией во времена курсантства Виталия, теперь являлось лишь средней ее частью – по обеим сторонам добавилось площадей. Справа и слева от главздания выросли похожие башни-высотки. Строили их с учетом архитектурного духа минувших эпох, но и о современности не забыли. В результате откровенно историческое главздание обрело более современные спутники, но в облике каждого из них угадывался стиль прародителя, и при взгляде на все это с высоты невольно казалось, что к зданию-пращуру добавились повзрослевшие сыновья.

Все это не было для Виталия сюрпризом: со времен его учебы численность выпускного курса возросла также втрое, с двух тысяч человек до шести, и с фактом этим Виталий, ясное дело, был знаком. Однако воочию видел расширившуюся Академию впервые. С момента, когда девять лет назад старший оперативник (тогда – капитан Терентьев) увез отсюда свежеиспеченного лейтенанта, Виталий не был в Академии ни разу.

Естественно, ему теперь было страшно интересно взглянуть на все это.

На проходной Виталий предъявил пропуск «покупателя» – временное рекрутское удостоверение, на две недели подгруженное в чип текущего рабочего. Шурупский капитан Можаев, интендант генштаба, миновал турникеты и ступил на территорию Высшей двух орденов Рубиновой Звезды Академии Космического Флота. Дежурный, незнакомый майор медицинской службы, проводил его озадаченным взглядом.

Первым делом следовало обозначиться у начальства, однако, как быстро выяснилось, нынешний ректор Академии вице-адмирал Пол Тревис отсутствовал на Земле аж до послезавтра. Его заместителя контр-адмирала Сергея Фисунова на месте также не оказалось. Поразмыслив, Виталий решил поискать начальника выпускного курса. Тут-то и выяснилось, что выпускных курсов в Академии нынче целых три, по одному в каждом из потоков. Причем интересующий его инженерный учится и квартирует в одном из новых главзданий – западном.

Поблагодарив секретаря, Виталий вернулся в холл, но неожиданно для себя вместо выхода свернул к лифтам и поднялся в буфет.

Не то чтобы его шибануло ностальгией – все-таки Виталий был не кисейной барышней, а полевым офицером-оперативником, пусть и рядился в шкуру тылового чинуши. Курсантских воспоминаний было явно недостаточно, чтобы он размяк и прослезился, но некоторое смятение в груди Виталий все же ощутил. Он замечал много знакомого, но видел и немало перемен. Лифты, например, были новые, а видеорегистраторы на входе в большой зал – все те же. Расстановка столов частично изменилась, но памятный столик, где Виталий после экзамена толковал с сыном президента Рихардом фон Платеном и с сыном теперешнего ректора Академии Джаспером Тревисом, стоял на прежнем месте, и точно так же рядом с ним помещался неудобный жесткий диванчик, как ни странно, любимый очень многими курсантами и преподавателями.

На диванчике сидел за чашечкой кофе бывший офицер-воспитатель учебной группы Виталия – прежде майор, а ныне полковник Никишечкин. Чуть выше нагрудного кармана на его мундире Виталий разглядел нашивку начальника курса инженерного потока.

«Ну надо же! – восхитился Виталий. – На ловца и зверь бежит!»

Он быстрым шагом приблизился к столу и остановился в двух шагах. Только сейчас Никишечкин поднял на него взгляд, несколько секунд молча смотрел в глаза, а потом узнал и улыбнулся.

– Позволите присоединиться, господин полковник? – весело спросил Виталий.

– Садись, капитан! – велел Никишечкин, обернулся к барной стойке, поднял руку и щелкнул пальцами.

Вообще-то в буфете Академии не было официантов, но уж к начальнику курса, хоть бы и параллельного, бармены бегали без возражений.

– Чай, кофе? – осведомился Никишечкин, подчеркнуто безлично обращаясь к бывшему подопечному.

Как раз подоспел бармен.

– Ситро и сосиску в тесте, – сказал бармену Виталий.

Тот понимающе кивнул и резво засеменил к стойке.

Виталий тем временем вынул пластиковое, предназначенное не для считывателей, а для живых людей удостоверение личности, раскрыл и показал полковнику.

– Капитан Можаев, интендантская служба генштаба, – отрекомендовался он, не пытаясь скрывать широченную улыбку.

– Понимаю-понимаю, – закивал Никишечкин. – За моими выпускниками? Пришел, значит, срок?

– Так точно, – подтвердил Виталий. – Пришел.

– А ты все капитанишь? – Никишечкин, приподняв одну бровь и выпрямившись, взглянул на погоны Виталия.

– Традиция, – усмехнулся тот.

– Как же, как же, помню, тебя тоже капитан забирал. И был постарше, чем ты сейчас. Ну, как служится?

– Нормально. Вздохнуть некогда. Сюда, честное слово, как в отпуск прилетел.

– Верю, – Никишечкин снова закивал. – Жаль, о подробностях ты не расскажешь, ну да ладно. Доволен хоть?

– Вполне! – выдохнул Виталий и был в этом максимально искренен.

– А как на форму шурупскую серчал, фу-ты ну-ты! – проворчал Никишечкин с доброй ехидцей.

– Молодой был, глупый, восторженный, – Виталий не мог перестать улыбаться, потому что настроение было прекрасное, и встрече с воспитателем он был действительно рад. – Вы тогда сказали, служба всякая нужна. Так и оказалось.

– Вот видишь, – полковник отпил кофе и едва заметно поморщился. – А барышню свою отыскал? Она весь выпускной в углу прорыдала, до сих пор помню, как было жалко и тебя, и ее.

Виталий с гордостью продемонстрировал обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.

– Двое пацанов, близнецы. На Лорее.

– Ну молодец, что могу еще сказать? Рад за тебя… Можаев. Правда рад.

– Спасибо, Сергей Иваныч. За все. Я только недавно начал понимать, какими мы были балбесами и как много вы и остальные преподаватели для нас делали.

– Взрослеешь. Так и должно быть, – ответил Никишечкин ровно, но Виталий чувствовал, что он одновременно и тронут, и горд, и доволен. Ну а кто не будет горд и доволен, глядя на удачные результаты шестилетнего постоянного труда, тяжелого и тонкого, да еще учитывая, что эти результаты одушевлены, разумны и постепенно мужают? Виталий начал это понимать только после возни со стремительно растущими сыновьями, увы, возни редкой, но всегда такой желанной. Никишечкин отличался от него только количеством и возрастом детей, а чем дети старше и чем их больше, тем головной боли только прибавляется. В геометрической, чтоб ее, прогрессии.

Примчался официант с сосиской и ситро, разгрузил поднос и, отпущенный Никишечкиным, удалился.

– Ладно, больше вопросов задавать не буду, – Никишечкин допил кофе. – По делу я нужен?

– Конечно, Сергей Иваныч.