Роман Глушков - Ярость Антея Страница 30

И без того непрезентабельный вид автомобиля усугубляет притороченный к бамперу штурмовой таран. Он был переставлен на джип, вероятно, с легкого комендантского броневика, предназначенного для прорывов через баррикады и расчистки загроможденных переулков для прохода по ним пехоты. Наличие на внедорожнике Ольги этого приспособления говорит о том, что, во-первых, старинный «Лендровер» мощнее всех известных мне современных гражданских джипов. И, во-вторых, что теперь на улицах Новосибирска не автомобили являются угрозой для пешеходов, а совсем наоборот. Пятна запекшейся крови на таране также свидетельствуют о том, что сегодня Кленовская редко жмет на тормоз, когда видит у себя на пути человека. За что ее, конечно, следовало бы примерно осудить и наказать, но только не в «Кальдере». Здесь агрессивная езда считается не преступлением, а средством вынужденной самообороны, определять допустимые пределы которой может лишь сам обороняющийся.

– И ты не боишься, что Душа Антея возьмет и однажды вселится в это старье? – интересуюсь я, разглядывая допотопный джип. – Кстати, на чем он ездит? Неужто на бензине?

– На соляре, – уточняет Ольга, забросив «Бампо» на заднее сиденье и усаживаясь на место водителя. – У этого малыша под капотом дизель мощностью в двести лошадиных сил, представляешь? Сейчас таких гражданских легковушек не делают. А насчет Души Антея не переживай. Она вселяется лишь в ту технику, что управляется искусственным интеллектом. В этом же железном гробу на колесах электроника примитивна даже по меркам прошлого века, не то, что нынешнего. Да ты взгляни на эти тумблеры – о них запросто пальцы сломать можно! А электромагнитные реле? А механический прерыватель зажигания? А транзисторы размером с пуговицу?.. Только шины новые стоят да аккумулятор, но и тот без контроллера – чтобы максимально, так сказать, соответствовать духу двадцатого века.

– И где же ты заправляешь свою колымагу?

– В ретро-автоклубе «Бензиновая эра», что на стадионе «Спартак», – признается спортсменка. – «Лендровер» тоже оттуда. Запасы горючего у тех ретроградов, конечно, не бесконечны, но при наших расходах примерно на год должно хватить. Однако мы не собираемся торчать здесь так долго. Как только отыщем способ прорваться к работающему подъемнику, так сразу все отсюда слиняем.

– А что, это так сложно?

– Неужели вам наверху и впрямь кажется, что разбросать по городу вымпелы с инструкциями и ждать, когда выжившие сбегутся к подъемникам, – это здравая идея? Вы соображаете, что каждый из нас, кто привлекает внимание, стреляя в воздух из ракетницы, фактически обречен на смерть? А возле подъемников для этого и ракеты пускать не нужно. Там всегда ужас сколько молчунов и «бешеного железа» скапливается – стоит лишь нос из укрытия высунуть, как тебя тут же кто-нибудь обнаружит. Тебе повезло, что ты сначала на крышу многоэтажки свалился, а уже потом с нее – на землю. Не атакуй тебя летающий робот, сомневаюсь, чтобы ты ушел далеко от платформы, если бы она опустилась. Получается, что ты, сам того не желая, сделал перед врагом финт ушами. Молчуны со всей округи сбежались тебя возле подъемника ловить, а ты раз – и уже в полукилометре от них. И если бы затем по дурости второй раз из ракетницы не стрелял, возможно, сумел бы реку незаметно пересечь… Но теперь из-за тебя, болвана, мне придется возвращаться к нашим и сообщать, что еще один путь наверх для нас отрезан. Три дня лежу тут как проклятая, схемы рисую, за миграцией молчунов слежу, подсчитываю, сколько их и «бешеного железа» поблизости околачивается… И вдруг на тебе! Сверху падает какой-то идиот, устраивает переполох, ломает подъемник, ломает ближайший к нему мост, и все идет коту под хвост… Ты смотри, прямо, блин, поэтессой с тобой стала!

Ольга угрюмо вздыхает, затем извлекает из кармана металлический ключ, вставляет его в замок возле рулевой колонки и поворачивает. Под капотом у внедорожника что-то надсадно скрежещет, а сам он мелко трясется, словно смеется над последней грустной шуткой хозяйки. Впрочем, скрежет быстро прекращается. Его сменяет приглушенное урчание мотора, а еще чуть погодя гараж начинает наполняться едким, режущим глаза дымом.

– И долго ты собираешься стоять столбом? – спрашивает Кленовская, захлопывая за собой дверцу. – Садись в машину, пока какой-нибудь кибермодуль нас тут не застукал!

– Куда ты собираешься меня отвезти? – настороженно любопытствую я.

– В центр, – ответила Ольга. – Там мы прячемся. Я же сказала, что вся здешняя нечисть у границ впадины любит околачиваться. В центре, конечно, тоже небезопасно, но там, по крайней мере, на улицах спокойнее. А возле Поющего Бивня так вообще можно в открытую разгуливать. Если бы он только не гудел и землю вокруг себя не ворочал, мы бы давно поближе к нему переселились.

– Что за Бивень?

– Поехали, увидишь. Все равно, куда тебе еще деваться? Даже если ваши починят подъемник, в одиночку тебе к нему не пробиться.

– Да, но мне нужно сначала осмотреть железную дорогу за мостом. Та экспедиция, которая спустилась сюда три недели назад…

– Ничего ты за мостом не найдешь, кроме новых неприятностей, могу поклясться, – заверяет меня Ольга. – Экспедиция твоя вообще не добралась до моста, поскольку была уничтожена неподалеку от подъемника. Хреновина, с помощью которой профессор и его телохранители хотели защититься, спасла их только от молчунов и мелкой железной шушеры. А вот против паучка, что загнал тебя на холм, профессор оказался бессилен. Слишком маленький радиус излучения был у его защитного прибора – метров десять, не больше. А у паучка конечности сам видел, какие длинные. Короче говоря, растоптал он профессорский излучатель как яичную скорлупу, после чего начался такой бедлам, что хоть святых выноси. Экспедиционная группа была рассеяна, но кое-кому из спецназовцев, кажется, удалось пробиться назад, к подъемнику, и даже сбежать на поверхность. Неизвестно, правда, как эти парни прорвались через туман, но…

– Они не прорвались, – перебиваю я Кленовскую, – так что чуда не произошло. Но откуда, позволь спросить, тебе известны такие подробности, если ты торчишь тут всего три дня?

– Насчет чудес ты, Тихон, не прав, – возражает Ольга. – По крайней мере, одно чудо в тот день все-таки случилось. Этот чокнутый профессор…

– Академик Ефремов.

– Ну да, чокнутый академик… Ты будешь удивлен, но старикашка умудрился выжить и более того – добрался невредимым до Поющего Бивня. Там мы и встретили Ефремова неделю назад. Только он, похоже, малость не в себе, но кто из нас сегодня может считаться нормальным? Поэтому, если желаешь увидеть своего академика, садись в машину и поехали. Надеюсь, за три дня он не успел окончательно рехнуться…

Глава 7

Парк, в котором находится покинутый нами лыжный клуб, являет собой облагороженный лесной массив, прежде покрывавший гряду прибрежных холмов этакой растрепанной неухоженной шевелюрой. Однажды, в спокойные межкризисные времена, власти Октябрьского района решили соорудить из этой шевелюры аккуратную прическу, что им успешно удалось. Но в годы Третьего Кризиса уход за прилегающими к ТЭЦ территориями снова был прекращен. И теперь все здесь заросло густым подлеском, некогда тщательно срезаемым кибермодулями. Не прошло и пяти лет, как милый зеленый островок вернулся в прежнее полудикое состояние, в котором он пребывал долгие годы до своего окультуривания.

Ольга гонит внедорожник не по грунтовке, что идет от клуба на север, а прямиком через лес, на северо-запад. Ориентиром для Кленовской служит след, оставленный три дня назад колесами ее джипа, когда она этим же маршрутом пробиралась на берег Ини. «Лендровер» двигается по проторенной им в подлеске просеке на малой передаче, переваливая через кочки и покачиваясь на амортизаторах, когда колеса попадают в выемки. Если дальше наш курс резко не изменится, вскоре мы должны выехать к военной базе – месту расквартирования Четвертого батальона антикризисной бригады. Я не интересуюсь у Ольги, почему из всех возможных путей она выбрала самый разухабистый. Главное, эта дорога до сих пор не обнаружена нашими врагами. Мне становится дурно от мысли, что, не приведи господь, нам придется удирать от них на внедорожнике через заросли, напропалую, норовя то врезаться в дерево, то ухнуть в глубокий буерак.

– Как Ефремов выжил без своего защитного устройства и телохранителей? – спрашиваю я. Не хочется отвлекать спутницу в такой ответственный момент, но уж больно заинтриговали меня рассказанные ею последние новости.

– Тебе известно, что пятнадцать лет назад академик уже вступал в контакт с Душой Антея и находился под ее воздействием целые сутки? – осведомляется, в свою очередь, Ольга. Я киваю. – Этим он и объясняет, почему молчуны и «бешеное железо» его не тронули. Предполагает, что с тех пор на нем осталась некая метка, по которой наша нечисть и приняла Ефремова за своего.