Юрий Иванович - Обладатель-сороковник Страница 30

После пересказа его биографии Леон тоже кивнул:

– Вроде Печенег нам неопасен. Рассудителен, солиден, большой перестраховщик. Маловероятно, что он вообще рискнёт встретиться с Бонзой. И уж тем более не пойдёт на открытую конфронтацию с нами. Да-с… А кто второй?

– Ну а второй – тот ещё тип! Сам господин Тюрюпов в Москву пожаловал…

И судя по тому, как враз погрустнели лица Свифта и Гон Джу, Иван Загралов догадался, что вышеназванный субъект ну «совсем не сахар».

Глава 13

Неопределённость

По мнению наставников и самого Гон Джу, прибывший в Москву коллега Тюрюпов считался среди себе подобных самым буйным, агрессивным и непредсказуемым. Везде, где бы он ни был и чем ни занимался, за ним тянулась дорожка из трупов, афер, скандалов и крупных недоразумений. И скорей всего, он преднамеренно ссорил между собой всех и вся, доводя порой конфликты до военных столкновений, а в некоторых странах и до гражданской войны. То есть про него иначе как про «ходячее бедствие» не высказывались.

И Тюрюповым он был когда-то, по молодости, ещё считаясь уроженцем славного города Минска, где родился где-то в тридцатых годах прошлого столетия. Точную дату его рождения никто не знал, потому что он в пятидесятых годах уничтожил любое упоминание о себе в архивах, сменил несколько раз имя, а потом и страны проживания стал менять как перчатки. В данный момент он был известен как Санчес Игнасио Рио-Валдес, обитал в Панаме и якобы занимался написанием сценариев для кинофильмов. Причём кинофильмов вполне известных в итоге и востребованных кинокомпаниями изначально. Более десятка фильмов было снято в Голливуде, некоторые получали премии, в том числе и довольно престижные, и сам сценарист без наград не оставался.

Но особым секретом для остальных обладателей не было, что сеньор Рио-Валдес, имея неограниченные средства, попросту скупает труд нескольких талантливых авторов на корню, а потом публикует, продаёт, прославляет словесные произведения искусства уже под своим именем. Наверняка он сам только придумывал тему, обозначал канву сюжета, а уже его «литературные негры» доводили обозначенную концепцию до ума и настоящего совершенства. Понятное дело, что в таком случае ни о каком завышении власти не могло быть и речи. Сигвигатор мифические инопланетяне из не менее мифического ЖФА/ЛОТ 14 не заберут. Никакой фискальный орган обвинения в незаконном обогащении тоже не предъявит. Можно жить беззаботно, да ещё и купаясь в потоке некоторой славы. И так как времени свободного хоть отбавляй, то тратить его можно на какие угодно аферы, скандалы, провокации, кровопролития и так далее и тому подобное.

Чем господин Санчес Игнасио Рио-Валдес, он же Семён Тюрюпов, с огромным удовольствием да неуёмным энтузиазмом и занимался. При этом он весьма грамотно и толково умел скрывать свои истинные силы, и никто из коллег до сих пор не мог проанализировать степень его максимальных возможностей. Что он полный сороковник, уверенность имелась, а вот вышел ли он в пятидесятники, подтверждений не было. По крайней мере явных, а на косвенные опираться – слишком мало конкретных зацепок.

Единственное, что за ним прежде не замечалось, так это вхождение в союзы с себе подобными, разжигание конфликтов среди коллег и непосредственная войны против какого-либо обладателя. Даже отношения с иными владельцами сигвигаторов он не поддерживал. Никаких. Жил сам по себе и никого не трогал. А когда к нему пытались подъехать с каким-либо предложением, категорически заявлял: «Я вас не трогаю, и о моём существовании забудьте!» Что интересно, даже развязанные им войнушки иных обладателей никоим образом не касались.

– Но всё когда-то случается впервые, – подводя итог своего пересказа, заявил Апостол. – Ведь недаром он сюда прибыл именно в это время. Скорей всего, наш мстительный Бубенчик всё-таки отыскал нечто, чем можно привлечь Санчеса, вызвать его немалый интерес, а то и уговорить повоевать на своей стороне.

Иван не удержался от очевидного:

– Знать бы нам, чем его Бонза соблазняет, можно было бы ликвидировать предложение или сделать встречное, не менее щедрое… Но в любом случае мне кажется, надо встретиться и переговорить с Печенегом и с Тюрюповым.

– Надо, наверное, – стал рассуждать Леон. – Но вряд ли они согласятся на встречу. Печенег слишком осторожен для этого. А Тюрюпов сразу отвергает любые встречи. Начнём настаивать – только хуже будет. Скорей всего, нам ничего иного не остаётся, как немедленно бросить часть своих сил на слежку за этими типами и постараться отследить хоть какие-то контакты с их стороны.

– А если удостоверимся, что они встречались с Бонзой, то есть с Бубенцом?

Этот вопрос адресовался Иваном больше Апостолу, и тот ответил:

– Тогда это для нас станет чем-то сродни сигналу «боевая тревога!». И чуть ли не началом новой войны. Если не учитывать тот факт, что обнаружение нашего основного врага сразу повлечёт его уничтожение на месте. В таком случае напряжение резко спадёт, все наши нынешние сложности быстро рассосутся.

С такими выводами трудно было не согласиться.

Как и трудно было остаться в хорошем настроении после этих новостей. Всё долгое застолье оказалось смазанным, испорченным, оставляющим некий горький осадок в душе. Мало того, переглянувшиеся между собой наставники решили ещё больше подпортить настроение Загралову. Потому что коснулись вопроса, которого после победы обещали вообще не касаться. А именно:

– Ты, конечно, извини, – начал Свифт, пользуясь своим старческим, безобидным видом, – что нарушаем данное нами слово, но обстоятельства резко меняются и дисбаланс сил может резко нарушиться не в нашу пользу. Ибо затрону весьма деликатную тему для нас: как ты решил распорядиться своим трофейным сигвигатором и распорядился ли уже?

И в самом деле, деликатная тема. К тому же она подспудно грызла сознание молодого обладателя все последние шесть дней. Реквизированный сигвигатор, которым Адам Фамулевич вымолил себе жизнь, так и оставался до сих пор бесхозным, без своего нового обладателя. Разве что определённые и тщательные исследования были проведены над ним с помощью Цепи, да осталось твёрдое убеждение, что второе иномирское устройство ничего человеку не даёт. То есть следовало отдавать его кому-то, перенастраивать на него и как можно скорей начать взращивать, усиливать, обучать нового, скорей всего, лояльного во всём союзника.

Но в том-то вся сложность и заключалась, что Иван до сих пор не мог решиться, кому именно вручить прибор неведомой цивилизации, делающий любого человека могущественным и почти бессмертным. Непонятно, по каким причинам у него в душе вдруг просыпался иррациональный страх, предвидение страшной беды, чувство приближающейся катастрофы и прочие, подобные этим страхи. Откуда оно берётся в сознании и почему, не возникало даже малейших догадок. Но стоило лишь усилием воли отодвинуть размышления о передаче сигвигатора в иные руки на задворки мыслительной деятельности, как все страхи исчезали, предчувствия беды рассеивались и коленки переставали подрагивать. То есть в решении этого вопроса до сих пор приходилось руководствоваться некими странными инстинктами. И трудно было определиться окончательно: доверять им или нет? Мало того, даже советоваться с кем-то на эту тему жутко не хотелось. Всё в сознании переворачивалось с ног на голову, когда однажды попытался переговорить на эту тему с Игнатом Ипатьевичем. И пару раз то же самое случилось, когда собрался поделиться своими опасениями с супругой.