Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова Страница 31

Развернувшийся мотоциклист осторожно двинулся к тому месту, где упала лошадь. Он держал руль левой рукой, выставив вперед автомат. Тщательно прицелившись, Олег скосил его длинной очередью.

Теперь картина схватки выглядела еще хуже. Данилов лежал на дороге с придавленной ногой. Автомат за спиной, сильно ударивший по позвоночнику при падении, цеплялся ремнем за одежду, и никак не удавалось его достать. Наган с последним патроном вылетел из руки и валялся в стороне. Лошадь закрывала обзор, и Николай довольно смутно представлял, где кто находится. Каранелли без оружия прятался в кустах. Лемешев лежал в кювете, сжимая в руках уже пустой шмайссер. Внутри этого вытянутого треугольника находились два вооруженных немца, напуганные, но готовые сражаться до конца.

— Сокол! Что с патронами?

— Пусто!

— Тогда будешь отвлекать! По команде!

Кричать приходилось во весь голос. Олег изготовился.

— Сокол! Вперед!

Лемешев вскочил во весь рост, стараясь разглядеть немца в кювете. Второй не был ему виден из-за грузовика.

Солдат, естественно, находился на месте и быстро начал поворачивать винтовку в сторону майора. Олег стремительно рухнул и отполз метра на три в сторону. Быстро поднял каску, надетую на ствол шмайссера. Немец не попался на уловку — выстрела не последовало. Лемешев снова поднялся, рискуя нарваться на пулю, только на долю секунды, меньшую, чем необходимо, чтобы довернуть ствол винтовки. Краем глаза он увидел, как вылетел из-за куста Каранелли, и, вновь упав в кювет, вслепую, по высокой траектории кинул в немца каску, чтобы выиграть еще мгновение для француза.

Лейтенант, на глазах которого исполнял свой маневр Каранелли, успел дважды выстрелить, пока Луи, распластавшись в прыжке, не грохнулся на солдата.

Немецкий офицер был опытным бойцом, сразу догадавшимся о причине перехода нападавших к рукопашному бою. Вскочив, он стремительно помчался туда, где Каранелли, лежа, чтобы не попасть под выстрелы, никак не мог успокоить солдата.

Лемешев тоже выбрался из кювета и подскочил к мотоциклу. Лейтенанта он увидел, когда того перестал закрывать борт грузовика, метрах в пятнадцати от себя. Дальнейшее он запомнил очень четко, потому что вдруг начало казаться, что время замедлило бег. Медленно, очень медленно Олег сделал шаг, намереваясь упасть плашмя на коляску, чтобы дотянуться до пулемета. Так же неторопливо поднимал пистолет лейтенант, но в уверенном движении руки майор отчетливо читал, что офицер все понял и намерен пристрелить Лемешева на коляске мотоцикла. В последнюю долю секунды, уже отчетливо видя зрачок пистолета, Олег, изменив направление прыжка, рухнул под коляску. Пуля свистнула над головой, возвращая времени привычную скорость.

Встать! Встать! Встать! Отвлекать, не дать немцу подойти вплотную к французу! Олег снова приподнялся, чтобы офицер увидел его, и сразу же упал в другую сторону, за двигатель мотоцикла. Вспомнил, как кидал каску, взял шмайссер за ствол возле мушки. Приподнял голову на несколько сантиметров над передним седлом размашистым движением, как биту на соревнованиях по городкам, метнул автомат, одновременно опуская голову. Кисть обожгло, пуля содрала кожу.

Скользнув за коляску, Лемешев высунулся на этот раз сбоку, из-за колеса. Лейтенант падал, заваливаясь на спину. Из уха торчал штык, который Каранелли вынул из руки немецкого солдата, убитого им мощным ударом в сонную артерию.

Почти сразу после того, как Луи закончил бой броском штыка в голову лейтенанта, Лемешев попытался сказать, что он думает о своих действиях во время схватки.

— Потом! — остановил его Каранелли. — Вечером будет, о чем поговорить. А сейчас много дел.

Данилова с трудом вытащили из-под лошади. Спина, ушибленная автоматом, сильно болела. Почти всю работу пришлось делать без него. Николай лежал в кювете, наблюдая за большим открытым участком проселочной дороги. Но на ней никто так и не появился.

Оружия и патронов набили полную коляску. Каранелли снял несколько немецких мундиров и сапог с трупов. Всех убитых немцев стащили к грузовику. Рядом поставили мотоцикл, предварительно сняв пулемет. Другой заправили под завязку, а остатками бензина полили трупы немцев.

Гигантский костер вспыхнул сразу, поднимая черный столб дыма, но и это никого не волновало — мало ли пожарищ на войне?

Мотоцикл с оружием и амуницией отогнали километров на восемь и замаскировали в лесу. Потом отправились на базу, намереваясь отсидеться там. Конечно, немцы бросятся искать пропавший взвод, а обнаружив, что он уничтожен, начнут искать тех, кто это сделал. Каранелли же был уверен, что сил, направленных на поиски взвода, не будет хватать на прочесывание всего лесного массива. А потому надеялся, что ни базу, ни мотоцикл с оружием, укрытый обрывками брезента и заваленный ветками, найти не удастся.

Прежде чем отправиться в лагерь, вернулись в Бежели, где Лемешев, после переговоров с местными бабами, привел новую лошадь, взамен убитой под Даниловым. Но все равно до лагеря добрались нескоро — передвигались медленно, Каранелли и Лемешев по очереди шли пешком, поскольку нового коня нагрузили оружием. Даже в седле Данилов держался с трудом. Когда лошадей расседлали на большой поляне, которую уже присмотрели для выпаса, Лемешев подумал, что придется оставить здесь часть оружия, которое несли на базу. Но к его удивлению, Николай повесил на себя три шмайссера, рассовал по карманам с десяток магазинов и взял в руки большую коробку с пулеметной лентой.

Наступил вечер. Решили сначала приготовить ужин и провести ревизию оружия. На четыре автомата — один остался в мотоцикле — четырнадцать полных магазинов, целое богатство. К пулемету около тысячи патронов. Две винтовки, одна из которых, к радости Каранелли, оказалась с оптическим прицелом, двенадцать гранат, ножи. А пистолет только один — тот, что был у лейтенанта. Другой, который Лемешев кидал французу, не нашли. Да и не искали сильно, других дел хватало. Предметом особой радости стала карта. Отличная немецкая карта с детальным отображением местности.

Но, несмотря на успешное завершение боя, чувство неудовлетворенности, досады за совершенные ошибки, не покидало товарищей. И поздним вечером, после ужина, Каранелли начал неприятный, но столь необходимый разговор.

— Сегодняшний бой — это победа удачливых идиотов над невезучим противником. Мы израсходовали свое везение на год вперед!

Каранелли говорил резко, взволнованно, что вызывало удивление. Целый день командир сдерживался, но сейчас дал волю чувствам.

— Удача не может преследовать нас бесконечно, когда-нибудь она отвернется. И тогда понадобится мастерство, которого у нас кот наплакал.

— Прости, Артист! — Лемешев понимал, что перебивать командира нехорошо, но почувствовал, как необходимо его вмешательство. — Мы сегодня победили двадцать немцев. Не простых бюргеров — двадцать отлично обученных солдат. Вооруженных значительно лучше нас. И как бы нам не везло — одной удачей это объяснить трудно.

— Мы совершили ошибки, каждая из которых могла стоить жизни.

— Да. Но мы их исправили. Значит, имели на них право. Каждый имеет право на ошибки. Но только те, которые в состоянии исправить сам. Не так ли, Артист?

— Так, наверное, — Луи как-то сник.

— Я ведь к чему это говорю. Ты же собрался объявить, что командир у нас плохой, давайте другого назначим.

Каранелли ошарашенно смотрел на Олега.

— А как ты догадался?

— Меня учили. Это наука называется психология. Так вот, напрасно, Артист! Ты просто блестящий командир. Мгновенно придумал, как подъехать вплотную к грузовику. Справился с последними фрицами голыми руками. Понимаешь? А ты про ошибки свои! А мы что? Лучше? Почему я не сунул запасной магазин в карман? Почему опытный драгун Данилов не смог выдернуть ногу из стремени? И знаешь, дивизионный генерал Каранелли, давай лучше ошибки изучим, чтобы не повторять. А кто командир, а кто не очень, больше обсуждать не будем. Не возражаешь, Князь?

— Из нас троих мое слово самое маленькое, тем более, сегодня. Но если кому интересно — я свое мнение менять не намерен.

И тяжелый разговор превратился в обычный. Главный вывод — нужно иметь больше навыков в обращении с оружием. Лучше его понимать. Ну и конечно, учиться друг у друга.

Уже около полуночи Лемешев пошел ставить на тропинку сигнальную веревочку с привязанными мисками и ложками.

— Послушай, Коля, — негромко проговорил Луи, — у тебя ведь спина почти не болит?

— Нет. Совсем уже не чувствую боли. Так, немного чешется.

— Еще полдня тому назад ты упал с лошади, под спину попал автомат. Чудо, что ты совсем не сломал позвоночник. Лемешеву неделю назад по спине прикладом врезали — он до сих пор морщится, когда неудачно повернется. А у тебя только немного чешется. Покажи, где тебя ножом ударили.