Роман Глушков - Последний барьер Страница 31

— Да у кого поднимется рука выгнать из закрытого научного «заповедника» такого святого человека? — усмехнулся Зеленый Шприц. — К кранику того аппарата, случалось, припадали комендант полигона, полковник Прошкин и директор научного филиала академик Овчинников! Не говоря уже об офицерах и научных сотрудниках рангом пониже. Ничего с тем профессором не случилось. Все от души посмеялись, отметили, что программа-шпион с честью выдержала очередное испытание и хорошенько спрыснули это дело из резервуара рассекреченного ею ректификатора.

— Блин! — выругалась продолжающая терять терпение Арабеска. — Кто бы спорил: прикольная история! Но нам-то на кой черт сдался ваш самогонный аппарат? Да и дожил ли он до сегодняшнего дня? Небось давно превратился в биомеха и бегает сейчас по Пятизонью, обливая из своего краника сталкеров уже не спиртом, а серной кислотой.

— А вот это мы сейчас и выясним! — оживился Свистунов, останавливаясь перед очередной дверью. — Все, господа, мы пришли. Вот она, легендарная квартира номер восемьдесят пять! Если что, легко запомнить: тысяча девятьсот восемьдесят пятый год — год принятия в СССР «сухого закона» и последовавшего за этим повального самогоноварения… Когда я работал на «Альтитуде», то непременно захаживал сюда раз в три-четыре дня. Такова была традиция, знаете ли…

Ярус, на который нас занесло, был полностью застроен двухэтажными многоквартирными комплексами. Все они по своей примитивной архитектуре напоминали дешевые придорожные мотели. Разве что крыш как таковых у них не было — стены квартир на вторых этажах попросту упирались в потолок жилого уровня. Зато здесь имелись неширокие, но самые настоящие улицы, переулки, общие дворики и даже парочка маленьких площадей с фонтанами; в бассейнах последних плескалась вода, но сами они, естественно, не работали.

Кое-где через улицы между террасами верхних этажей были проложены мостики с перилами. И повсюду — вернее, там, где они уцелели, — стояли лавочки. А еще тут и там бросались в глаза черные отметины бушевавших здесь до затопления пожаров — эхо войны чистильщиков со взбунтовавшимся Ректором. Это были в основном мелкие очаги возгораний, распространившихся на одну-две, максимум три квартиры, поскольку стены комплексов строились в свое время из негорючего пластика. Но все равно смотрелось жутковато. Особенно если вообразить, какая паника разразилась в городке, когда в нем вспыхнуло сразу несколько десятков пожаров.

Дважды мы натыкались на кафе и на магазинчики: продуктовый и хозяйственный. Но не обнаружили ни детских площадок, ни даже каких-нибудь завалящих качелей или песочницы. Оно и неудивительно: все эти жилища предназначались для иногородних сотрудников (солдатские казармы располагались на другом ярусе), которые на выходные, как правило, разъезжались по домам. Те же ученые, кто жил далеко от Москвы, работали на «Альтитуде» вахтовым методом. Но никто из них не имел права привозить с собой семьи. Тиберий заметил, что такие же порядки царили в центральном отделении «Светоча» на Керченском острове. Вплоть до того, что и там имелись свои самогонщики, скрашивающие по вечерам приезжим коллегам тоску по дому.

Затопление тут продлилось несколько лет, и его следы виднелись повсюду. Высохнуть они должны были еще очень не скоро. Жилой уровень освободился от воды, но она продолжала сочиться из-под дверей и из оконных щелей запертых квартир, скапливалась в лужи и текла ручьями по улицам. Сточных канав здесь, по вполне очевидным причинам, никто не соорудил — на кой они сдались там, где никогда не бывает дождей? Нам приходилось хлюпать ботинками по сырости и грязи, отчего складывалось впечатление, будто мы все еще находились наверху, в раскисшей мартовской Москве, а не спустились под землю, в гигантские современные катакомбы.

Идея Свистунова отыскать рассадник здешнего алкоголизма не противоречила нашему плану забиться в укромный уголок и пересидеть тревогу, которая непременно поднимется после случившегося в коллекторе «землетрясения». Осушенный ярус подходил для этого как никакой другой. Многочисленные ручьи быстро смоют все наши следы. А кварталы однотипных жилых комплексов с десятками квартир в каждом являлись тем стогом сена из пословицы, в котором могла легко затеряться наша компания-иголка. Чтобы заглянуть во все двери, какие есть в городке, «гарантам» придется проторчать тут безвылазно несколько суток. Чем они вряд ли будут заниматься, поскольку у них наверняка иных забот полон рот.

Восемьдесят пятая квартира располагалась на первом этаже ничем не примечательного комплекса, стоящего на столь же заурядной улочке. Входная дверь в квартиру была приоткрыта, а окно выбито, поэтому вся вода из нее ушла, оставив после себя лишь мокрый пол да потеки на стенах. Следов пожара, который, по идее, должен был разразиться на самогонной фабрике, когда Ректор учинял здесь поджоги, не наблюдалось. Равно как и разгрома, что учинил бы превратившийся в механоида оживший ректификатор. В комнатах «святого» профессора царил обычный бардак, оставленный, судя по всему, при его поспешной эвакуации и усугубленный последующим наводнением.

Не просвети нас Свистунов, в какое легендарное место мы идем, я бы вовек не догадался, чем занимался хозяин этой жилплощади в свободное от работы время. Даже в кладовке, куда я первым делом из любопытства заглянул, не оказалось никаких перегонных кубов, реторт, змеевиков, спиртовок и ящиков со стеклянной тарой. Что ни говори, хорошо маскировался этот шельмец профессор, даром что начальство закрывало глаза на его хобби.

— Не там ищете, господин Хомяков, — заметил Зеленый Шприц, угадав, зачем я полез в кладовку. — Пускай нашего поильца не наказывали, наглеть до такой степени, чтобы гнать самогон в открытую, он не собирался. Так что, если слухи, какие до меня доходили, были верны, он прятал ректификатор в спальне.

Слухи не лгали. Искомый агрегат действительно оказался там. Он был сокрыт не слишком дотошно, но в то же время и не торчал на виду. «Генератор счастья» был аккуратно вмонтирован в тумбочку, что стояла под телевизионным панно и была заперта на ключ. Какая, однако, трогательная педантичность: бросить в спешке дверь квартиры нараспашку, но не забыть закрыть замок на футляре самогонного аппарата!

Запор был, правда, чисто символический. Черный Джордж разобрался с ним, даже не вспотев: просунул лезвие ножа между дверок тумбочки и, будто фомкой, выдавил одну из них наружу. Динара подсветила ему фонарем, закрытым синим светофильтром. Войдя в квартиру, оба они, а вслед за ними Мерлин и Свистунов отключили приборы ночного видения. Здесь, соблюдая осторожность, уже можно было пользоваться осветительными приборами.

— Дайте-ка мне «Сердце зверя», — попросил Тиберий, бегло осмотрев рассекреченный спиртовой заводик — чистенький, аккуратненький и сделанный явно с любовью. О чем также свидетельствовало имеющееся у него персональное имя, выгравированное крупными буквами на подставке: «Менделеев».

Электричество на ярусе, как и ожидалось, было отключено. Заставить аппарат функционировать мы могли лишь единственным доступным нам способом. Вопрос только, зачем нам это надо?

— Классная идея! — проворчала Динара. — И впрямь, самое время горло промочить! Воды вокруг полно. Сахар у нас тоже есть. Кто-нибудь догадался захватить дрожжи?

Взяв протянутый Мерлином артефакт-батарейку «Сердце зверя» (у Семена таких при себе имелся целый набор — от них он подзаряжал свои истощенные после энергоемкой работы импланты), Свистунов пропустил сарказм Арабески мимо ушей. И, немного повозившись, все-таки реанимировал долго простоявший без дела агрегат. Об этом нам сообщил замерцавший у него на пульте монитор. Тиберий удовлетворенно кивнул и приободрился. А затем вынул из поясного чехла допотопный мобильный компьютер, какой он приобрел на Обочине взамен утерянного им в Новосибирске мини-компа «Дока», и взялся синхронизировать его с памятью «Менделеева».

— Засевшего в этой машине электронного шпиона так никто никогда и не изгнал, — не отвлекаясь от работы, продолжил доктор прерванный на пороге квартиры рассказ. — Что только ни делали, все без толку. Очень уж гениальный программист его создал. Помучались, головы поломали, попытались другими супервирусами его выкурить — тщетно. И в конце концов махнули на него рукой: да пускай себе живет! Главное, производственный процесс не саботирует, и ладно. А к докладам, которые «шпион» ежедневно слал Ректору, вскоре все привыкли и стали их автоматически перенаправлять в мусорную корзину.

— Ясно теперь, зачем ты нас сюда притащил! — осенило Мерлина. В своей прошлой жизни, до Катастрофы, он сам работал директором фирмы по созданию программного обеспечения. — Решил проверить, уцелел ли этот виртуальный самогонщик, и если да, какую пользу он может нам принести? Ведь если программа обладала феноменальной живучестью и побеждала все прочие шпионские искины, стало быть, теоретически она могла не поддаться и взбунтовавшемуся Ректору! Так, Тиберий?