Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь) Страница 31

Не успел Глеб усесться в указанное профессором кресло, как его тут же обступили трое и принялись закреплять датчики по всему предоставленному в их распоряжение телу.

— Специально охлаждали? — поёжился Глеб от размазываемого по груди ледяного геля.

— Не двигайтесь, дышите ровно, — безо всякого сочувствия бросил «экзекутор» и, закрепив датчики, вернулся к приборам. — Готов.

— Готов, — отозвался второй, разместив штекеры в позвоночных имплантах.

— Готов, — присоединился к ним третий, закончив возиться с паутиной проводов у Глеба на голове.

— Приступаем.

— Давление в норме.

— Пульс чуть выше нормы.

Прохнов глянул лаборанту через плечо и дал отмашку:

— Продолжайте.

— Температура тела в норме.

— Потоотделение в норме.

— Дыхание учащённое.

— Спокойно, парень. Ровнее-ровнее, — похлопал профессор Глеба по плечу.

— Активность нервных контуров в норме.

— Ты же хочешь испортить нам праздник?

— Чувствительность в норме.

— Не люблю чужие праздники, — буркнул Глеб.

— Активность головного мозга в норме.

— Не разговаривать. Слуховые рефлексы в норме.

— Реакция зрачка в норме.

— Тактильные рефлексы в норме.

— Отлично! — подал Прохнов сигнал к окончанию тестирования и обратился к Глебу: — Держишься молодцом. Так и продолжай.

— Какие показатели вышли за норму у человека внутри объекта номер шесть, когда тот спалил ему мозг? — поинтересовался Глеб, ожидая отключения датчиков.

— Чувство юмора в норме, — слегка напряжённо хохотнул профессор, — это славно.

— И всё же?

— Не так громко, сынок, — склонился Прохнов к уху Глеба, впившись ему пальцами в плечи с удивительной для пожилого некомбатанта силой. — Ты же знаешь, что бывает за разглашение секретной информации.

— А она секретная? — делано удивился Глеб, не скрывая удовольствия.

— Не зли меня, парень, — зашипел профессор ему в ухо и, разогнувшись, обратился ко всем в полный голос: — Как у нас с готовностью?

— Проверку закончили, — отозвался один из пятерых спецов, сновавших вокруг костюма-идола. — Проблем не выявлено.

— Оборудование готово к считыванию данных, — отрапортовал другой.

— Что ж, пора заняться делом! — ощерился Прохнов, жестом приглашая Глеба к «Ивану». — Рубашку оставь. Ты же не хочешь выковыривать лоскуты из позвоночника.

— Спасибо за предостережение.

Глеб подошёл к распахнутой, напоминающей препарированного монстра, броне и поднялся на пьедестал.

— Повернитесь спиной, пожалуйста, — подскочили к нему два техника и опасливо, еле касаясь, взялись придавать испытуемому телу нужное положение.

— Ногу чуть выше. Так.

— Осторожно, здесь провод.

— Не спешите, руку сюда…

— Я понял! — огрызнулся Глеб, чем моментально отпугнул назойливых ассистентов. — Это боевая броня, или что? Сам разберусь!

Он сунул руки в стальные рукава подбитые упругим амортизационно-климатическим подпором и откинулся назад, не без удовлетворения отметив идеальную подгонку внутренностей костюма к своим габаритам.

— Дайте напряжение, — скомандовал Прохнов.

Позади «Ивана» раздался негромкий мерный гул.

— Активировать костюм.

Сервоприводы привели в движение сегменты брони и те, сойдясь, стали монолитом.

Глеб, оказавшись заперт внутри, почувствовал лёгкий озноб. По бронестеклу шлема побежала голограмма с технической информацией.

— Все системы в норме, — услышал он через динамики.

— Активируйте нейросеть.

В «позвоночном столбе» костюма раздалось приглушённое жужжание, а в позвоночнике оператора — мягкий щелчок. Больше Глеб ничего не почувствовал — ни ослепительной вспышки, не электрического разряда, ни слияния с искусственным интеллектом бортового компьютера, хотя на последнее, впрочем, не особо-то и рассчитывал.

— И дальше что? — слегка разочарованно спросил он, разведя руками. — Дьявол!

— Да, мальчик мой, — закивал профессор улыбаясь. — Вот так это и работает.

— Я его даже не чувствую! — Глеб подвигал руками, пробил «двойку» и, поднеся механическую кисть к стеклу шлема, заворожено уставился на пальцы, шевелящиеся точь-в-точь как его собственные в защищённой бронёй полости рукава. — Охренеть! — он попытался сделать шаг, но нога, сдвинувшись на считанные миллиметры, лишь упёрлась в подбой. — В чём дело? Вы меня заперли!

— Обещаешь хорошо себя вести? — осклабился Прохнов.

— Да, чёрт подери! Отпустите ноги!

— Делайте, как он говорит, — махнул рукой профессор боязливо переглядывающимся техникам. — Беру всю ответственность на себя.

Постамент щёлкнул раскрывшимися замками, и Глеб, шагнув вперёд, едва не упал.

Напуганный персонал, моментально распределившись по периметру, вжался в стены.

— Осторожнее, сынок, — усмехнулся Прохнов. — Его ноги на пять сантиметров длиннее твоих, и на четыре размера больше. Нужно привыкнуть к габаритам.

— Это не сложно! — Глеб несколько раз присел, подпрыгнул на месте и даже щёлкнул каблуками, весьма эффектно отдав воинское приветствие. — А что за вооружение у него в арсенале? — обхватив ладонью рукоять внутри рукава, снова посмотрел он на большую механическую кисть, для которой и «Феникс» был мелковат.

— Пока только пулемёт. Но если сумеешь впечатлить комиссию, у тебя будет столько игрушек, сколько захочешь.

— Какой калибр? — поинтересовался Глеб, между делом поднимая-опуская, словно гантель, большой кислородный баллон.

— Двенадцать и семь десятых. Вращающийся блок из трёх стволов, привод электрический, скорострельность — от шестисот до полутора тысяч выстрелов в минуту, регулируется реостатом, — со знанием дела сообщил профессор. — Мы его ещё не пробовали.

— Нужно это срочно исправить!

— Завтра.

— Как завтра? — опешив, вылупил глаза один из «синих халатов» возле Прохнова. — Тесты ещё не пройдены.

— У нас весь день впереди.

— Не успеем.

— А вы постарайтесь.

— Отдел Зиммера проводит завтра испытания «Химеры».

— Вот и отлично. Посмотрим, что они смастерили.

— На полигоне будет двадцать седьмой.

— Не вижу в этом проблемы. Как раз наоборот.

— Ну… — замялся оппонент профессора, тщетно стараясь найти новые аргументы, — вам виднее, Георгий Андреевич.

— Тут вы правы, — закончил разговор Прохнов и указал пальцем в сторону Глеба, стоящего с кислородным баллоном в механической руке. — Завтра, мой мальчик, завтра, — после чего вышел.

Костюм Глеб покинул спустя тринадцать часов. Да и то лишь потому, что утром предстояло ответственное мероприятие, а соблюдение режима — главнейшее условие бесперебойной работы организма, ставшего столь важным для карьеры профессора Прохнова… ну и для Отечества, конечно же.

За время проведённое в механической скорлупе восторг унялся, постепенно замещённый усталостью и, несмотря на все удобства, мышечной болью. Особенно сильно ныли ноги и спина. Глаза тоже получили по полной, и теперь, стоило только прикрыть веки, темноту прорезали мириады горящих адским красным огнём цифр, букв, схем, прицельных сеток и гистограмм.

Сметя поздний ужин, Глеб кое-как затащил свой измученный организм в душ, а после кинул на койку и позволил погрузиться в тяжёлое забытье без сновидений.

Глава 11

До полигона ехали долго, около трёх часов. Но у этого обстоятельства была и положительная для Глеба сторона — удалось ещё поспать, компенсируя подъём в пять утра. Благо, все условия имелись. Сопровождаемый колонной броневиков трейлер, внешне напоминающий огромную фуру с не менее внушительным тягачом, представлял собой полноценную передвижную лабораторию. Восьмиосная махина имела внутри, помимо командного пункта, технической и медицинской базы, комфортабельную комнату отдыха и санузел. Непрерывно мониторящий состояние Глеба медик посоветовал подопечному воспользоваться паузой, и тот, охотно согласившись, улёгся на койку под завистливые взгляды красноглазого персонала МКП, переведённого сюда без перерыва на сон.

Проснулся Глеб только когда колонна въехала на полигон, и ровное дорожное покрытие сменилось вспаханной грязью.

— Зараза! — вскочил один из техников, стряхивая с брюк расплескавшийся на ухабе синтезированный кофе.

— Ничего не трогать до полной остановки, — предупредил коллег профессор и зашёл в комнату отдыха. — Подъём. Сходи в уборную, умойся. Скоро будет не до того, мы приступаем.

— Наконец-то, — Глеб поднялся и, держась за стену, направился в туалет.

Когда он вышел, трейлер уже остановился, и вокруг «Ивана», приросшего ранцевым коробом и не вписывающимся в общую картину чёрно-коричневых тонов белым блоком, кипела работа.