Александр Шакилов - Ренегат. Империя зла Страница 31

А потом началась круговерть и стало не до разговоров.

Ощетинившись стволами, они выбрались из кабинета. Никого вокруг. Ни единой живой души. Все попрятались за закрытыми дверями или вообще ушли с этажа, а то и покинули больницу. Идиоту понятно: здание вот-вот оцепят. Шансов выбраться из него практически нет. Теоретически – тоже.

– За мной, ага! – Киборг взял командование на себя. И то верно, у него есть опыт боевых действий в реале, а не в симуляторе, как у Ивана.

Вы видели когда-нибудь, как по больничному коридору мчит гора из титана и композитов, оплетенная нитиноловыми мышцами? О, это незабываемое шоу! Щелкают шарниры верхних конечностей-манипуляторов, тяжелые ступни давят ковровое покрытие. А то, что матовое черное забрало скрывает лицо, даже хорошо, ибо армейский киборг – это больше робот, чем хомо сапиенс, эмоции ему ни к чему, они лишь портят впечатление.

Никакого лифта, двинули по лестнице. Тарсус обогнал Мамонтенка.

Всего один этаж: довольно длинный пролет, широкая площадка, еще один пролет. Чуть-чуть, самую малость – и Жуков-младший обнимет Жукова-старшего!

Неужели добился своего, нашел отца?!

Ступеньки, ступеньки, опять ступеньки… Все из мрамора, поверх которого постелена красная ковровая дорожка. Приклеена, что ли? Не сползает. Стены отделаны мрамором розового оттенка сплошь в черно-серых вкраплениях.

Лицо у Ивана раскраснелось, горит прямо – из-за волнения, конечно, он очень волнуется, очень-очень.

– Закрыто. – Тарсус, обогнавший товарищей чуть ли не на целый пролет, приложился плечом в дверь.

Та выглядела основательно, не межкомнатная фанера: аккуратно сваренные стальные листы, резиновые уплотнители по краям… Неужели не прорваться? Надо искать другой путь, выше подняться или по пожарной лестнице, или…

– Открыто, ага. – Мамонтенок без малейшего напряга вынес дверь вместе с арматурными прутьями, на которых та крепилась в стене.

Втроем они вторглись на этаж, ожидая, что по ним тут же откроют огонь.

Уж Иван-то точно не ждал ласкового и чрезмерно теплого приема. Ему не доводилось еще стрелять в настоящих людей. Занятия по тактике боя в симуляторе не в счет. За свои рефлексы он не опасался – тренировался все-таки, военную кафедру не зря посещал, ведь каждый союзник должен уметь защищать Родину, но… Убивать людей, даже непреднамеренно и защищаясь, ему не понравилось.

Замерли, изучая обстановку. Тишина. Никого.

Этаж – видимая его часть, просторный расширитель сразу у двери – отделан деревянными панелями, пахнет сосной. Справа низенькие елочки в кадках, можжевельник и еще что-то подобное. Жуков-младший именно там, за кадками с землей и песком, устроил бы засаду. Но – никого вообще. Над хвоей и за ней возвышается альпийская горка, засаженная бледно-фиолетовым вереском – маме бы понравилось, она любит цветы…

Любила!..

По горке, по руслу, выложенному из песчаника, струился ручеек, впадая, очевидно, в бассейн, который загораживали кадки с вечнозелеными насаждениями. Обнаружив в бассейне вуалехвостов, Иван не удивился бы.

Послышался странный шум.

– Огонь, ага, по моей команде. – Мамонтенок напомнил, кто тут старший.

Из-за угла показалась тележка на роликах, застеленная накрахмаленной простыней, свисающей чуть ли не до пола. Тележку перед собой толкала медсестра, и делала она это столь спокойно и обыденно, что впору было усомниться в реальности происходящего: нет выстрелов и трупов, все идет своим чередом, и не воет сирена. Иван убрал палец со спуска, чтобы не выстрелить случайно, из-за нервов.

Лицо девушки до самых глаз прикрывал респиратор. И было в ее движениях, в ее внешности что-то неуловимо знакомое. Проследовав мимо, она каркнула:

– Люкс пятый. Дальше справа, вход уже свободный.

– Спасибо, Эльвирочка. – Голографическая маска на лице Тарсуса изобразила улыбку.

Легкий кивок в ответ.

Из-под простыни высунулась противная кибокошка породы сфинкс. Зашипев, она замахнулась лапой на Жукова-младшего, хотя их разделяло пяток метров. На спине у нее и на животе не хватало кожи, и потому виднелись провода и микросхемы. Мамонтенок починил свою кибернетическую игрушку, смекнул Иван. Ей бы пересадить кожу, сделанную матрикатором с первого этажа, – и не отличишь от настоящего животного.

Подпольщики в больнице плотно обосновались, комплексно. Чуть ли не всю станцию метро сюда перетащили…

Он первым зашагал к пятому люксу, который, должно быть, за углом. Если киборг, оставленный позади, и возмутился его самостоятельностью, то не вслух. Ему бы приструнить нахального союзника, а он…

Иван понял, что в него стреляют – бесшумно, конечно, – лишь когда Мамонтенок сшиб его на пол. Молча сшиб, не утруждая себя речами, не забывая долбить в ответ на поражение. Стреляли сразу с двух сторон – от альпийской горки, а заодно из туалета, привлекающего внимание вовсе не соответствующими буквами, но вспышками автоматных очередей.

Киборг прикрыл Ивана собой, чем спас от гибели. Пули рикошетили от широкой спины Мамонтенка и дырявили искусственную плоть, перебивали маслопроводы, путались в проводах и разбивали вдребезги микросхемы…

Союзника-то киборг прикрыл, а вот Эльвиру, девушку, из-за которой дезертировал, защитить не сумел. Она умерла мгновенно. Иван понял, что все кончено, увидев ее лежащей на полу в луже крови. Огнестрельное ранение в голову: пуля вошла в затылок, от лица мало что осталось…

Мамонтенок захрипел, дернулся встать, но Тарсус крикнул, что приказ и надо защитить парня любой ценой, и киборг – огромный, страшный – осел, вновь стал живой еще крепостью, прикрывающей Жукова-младшего от огня противника. Но кое-что Мамонтенок все же мог сделать.

Из-под простыни метнулось по коридору крохотное тельце, вскочило на ель, уходя от веера пуль, и оттуда уже, шипя, накинулось на милиционера. Тельце сумело когтистой лапой зацепить забрало, поднять… Как же кричал, визжал даже слуга закона, когда кибокошка выцарапала ему глаза, оторвала нос, откусила губы и лишь потом, сжалившись, перегрызла горло.

Не скучал и Тарсус. Двух очередей ему хватило, чтобы подавить огневую точку в сортире. Еще одного милиционера – мента паршивого! – Иван завалил лично, без малейшего сожаления: этот ублюдок кинулся на выручку товарищу, методично уничтожаемому кошкой. В общем, срезал его на раз, как в симуляторе.

Можно ли обойтись без гибели ни в чем не повинных граждан, исполняющих свой долг? Теперь Жуков-младший знал ответ на этот непростой вроде бы вопрос.

Нельзя. Тебя убивают – убивай и ты.

Нельзя. Они исполняют свой долг, стреляя в человека, который лично им никак не навредил. Так почему, защищая свою жизнь, ты сомневаешься?!

И потому – можно и нужно стрелять первым.

Можно и нужно убирать с пути тех, кто мешает тебе.

Иначе чужая пуля ударит тебе в затылок, выплеснув в воздух твой мозг вместе с лицом.

– Стой! Куда?! – Киборг попытался схватить Ивана, но не тут-то было.

Подбежав поближе к распростертому телу мента, как всегда в симуляторе, Жуков-младший сделал контрольный выстрел. К черту чувства, эмоции долой, его так учили ветераны, так велели поступать преподаватели в погонах. Не хватает еще подставить спину недобитому врагу. Распахнуть, значит, объятия, шагая к отцу, – и рухнуть перед ним с раздробленным позвоночником и дырой в легких? Ну уж нет. Иван не перса добил, не человека даже, а лютую, смертельно опасную тварь.

Зашипев, кошка отпрыгнула. Иван выстрелил и в ее добычу. Тарсус занялся аналогичной процедурой в туалете. У умных людей мысли – и поступки! – схожи.

Террорист Иван Жуков обязан поступать соответственно своему статусу.

– Мамонтенок, ты как? – Он старался не смотреть на киборга, Эльвиру тоже не разглядывал.

Сирена выла все громче. Закончив в сортире, Тарсус поднял автомат и трижды жахнул одиночными, безошибочно обнаружив и уничтожив динамики, вмонтированные в потолок. Стало тише. Значительно тише. Настолько, что Иван услышал топот на лестнице, к которой сразу же метнулся.

Вовремя – показались фигуры в ментовской форме.

Он дал по ним очередь чуть ли не в упор. Попал, конечно. Просто не мог не попасть. Бронежилеты не особенно помогли на расстоянии метров шесть. Еще очередь.

На лестнице матерились, кричали, плакали, но о том, чтобы продолжить восхождение, речи больше не шло.

Тарсус склонился над Мамонтенком, из которого слишком уж обильно, смешиваясь с кровью, текло масло. Подпольщик в черном помог киборгу добраться до трупа возлюбленной, и теперь, подхватив фигурку в униформе монашки-медсестры, Мамонтенок баюкал ее, издавая горловые звуки ларингофоном – он так рыдал. Его оптика втянулась под кустистую бровь, киборг ослеп от горя.

– Там, – махнул рукой Жуков-младший, обращаясь к Тарсусу, – еще менты, много… Остановил вроде. Надолго ли?

Тарсус кивнул – понял, что ситуация аховая. Погладил Мамонтенка по плечу, сказал: