Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты Страница 31

С той стороны отвечали, что посмотрят, как мы запоём весной. Я слышал, как взрослые рассуждали, что, судя по всему, пришельцам удалось убрать (или начать убирать) ту часть урожая, которой мы обычно брезговали — мелкую картошку, малоценные овощи, недозревшие орехи. Если вдобавок охотиться, то на таких запасах пришельцы смогут худо-бедно дожить до весны.

К концу недели я припомнил некоторые высказывания Пети, пошел к вождю и сказал, что могу построить такой рыболовный корабль, на котором смогу ловить рыбу даже сейчас, не дожидаясь зимы. Вождь удивился и вызвал папу. Папа удивился ещё больше и сказал, что ни о чём таком не слышал. Когда я перечислил всё, что мне нужно, вождь помрачнел. Для постройки такого корабля нужна была бригада плотников и выход наружу. Вождь собрал всех специалистов, а меня выгнали. Они обсуждали это дело двое суток, но потом всё-таки решили рискнуть. Начались переговоры с другой стороной. Сначала захватчики удивились, но когда услышали, что мы можем наловить рыбы на два племени на год вперёд, согласились попробовать и пропустить строителей корабля наверх.

На следующий день две дюжины мужчин с инструментами протискивались через узкий лаз, разобранный в баррикаде. С той стороны пришлось протискиваться через такой же лаз. Захватчики обшарили каждого работника, но, не найдя ничего, кроме пил (топоры нам должны были предоставить захватчики), пропустили. Весь день мы работали под прицелом трёх десятков самострелов. Вечером мы вернулись обратным порядком — кормить нас захватчики не собирались. В следующие дни захватчики, увидев, что мы не замышляем нападения, несколько расслабились.

Петя говорил, что на нашем месте он сделал бы корабль из двух корпусов, соединённых прочной рамой, а сверху навалил бы соломы — чтобы морские твари думали, что это просто такой комок травы плывёт. Так я и собирался сделать, но только если Петя думал делать корпуса из досок, то я хотел их сделать из цельных деревьев. Для лодок наше племя регулярно заготавливало огромные стволы деревьев — великанов, больше двух метров в диаметре. Спилить их было очень сложно, при падении они были опасны. Поэтому заготовки для корпусов обычно делали большой группой, растягивая дерево со всех сторон верёвками. Зато высушенное несколько лет на чурбачках, под навесом, такое дерево превращалось в отличную основу для лодки — оставалось только выдолбить его изнутри и надставить доски сверху.

Для своего корабля я избрал немного другую технологию — мы не выдалбливали верх дерева, а сделали только небольшой лаз внутрь. Превращаться в завтрак для головоногов я не собирался. Два корпуса превратились в два пустотелых цилиндра с небольшими выходами сверху. В носу и в корме, там, где было цельное дерево, по моей просьбе продолбили сквозные горизонтальные отверстия для цельных деревьев, которые стали соединительной рамой. Когда корпуса перенесли к морю, соединили поперечными стволами, закрепили клиньями и расчалили диагональными брусьями, в реальность дела поверили все, даже те, кто до этого не верил. Создание корпуса заняло три недели.

А вот паруса я сделал точно так, как говорил Петя — безопасно разрушаемой конструкцией. «Пусть головног или кто ещё тянут их, сколько захотят, вы просто отпускайте троса навески изнутри, а потом, когда они наиграются, подтянете их обратно, — говорил Петя, — только паруса надо будет делать не мягкими, не из ткани, а жёсткими, из плетёных ковриков бамбука, или из реек». Дополнительными аварийными парусами являлись похожие на крылья птиц крылья из досок, которые располагались по всей высоте мачт.

Установка мачт и такелажа заняли ещё неделю. Такелаж пришлось переделывать, тот, который мы провели первоначально, по образцу наших рыбачьих лодок, оказался очень неудачным. Он легко путался, а нам нужно было сделать так, чтобы парус, утащенный даже за двадцать метров, легко возвращался назад. В итоге придумали такую схему, при которой каждый парус (у нас было два паруса на двух мачтах) управлялся только тремя тросами. Был бы Петя, установка такелажа прошла бы легче… Но пёсик остался с Найвой.

Вёсла на корабле тоже были, но грести ими было очень неудобно — всего четверо человек могло орудовать выдвижными вёслами, высунувшись по пояс из круглой дыры в середине каждого из корпусов. Корабль был, в основном, парусным.

Захватчики расхаживали вокруг нашей стройки, смотрели голодными глазами и поторапливали — им очень хотелось есть. Их вождь оказался очень строгим и навёл железную дисциплину. Еды даже с учётом собранного нашими женщинами урожая могло хватить до следующего года только при очень строгой экономии, и охранники кидали на наши бутерброды такие взгляды, что дрожь брала.

В день, когда начали смолить корпус, наш вождь собрал совещание. Просмолка корпуса не могла занять более двух дней, и встал вопрос о том, кто пойдёт за рыбой.

— Я пойду, — сказал я. Это утверждение возражений не встретило — кто придумал, тот пусть и расхлёбывает.

— Я поплыву, — сказал папа.

— Возражаю, ты специалист по металлам и механизмам, — запретил вождь.

— Я пойду, — сказал Мася.

— Запрещаю, — одновременно сказали вождь, папа и мама.

В пиршественной пещере установилась могильная тишина. Бывалые воины мялись и опускали глаза. Схватиться со львом или с тремя воинами Государственника — это ещё куда ни шло, но вот щупальце головонога… это их пугало.

— Я пойду, — сказал Серый.

— Принято. Серофан Висалу, — утвердил вождь.

— Запрещаю, — сказала мама Серого.

— Запрет отклонён. Мужчина имеет право погибнуть с честью, если хочет. Ну что, больше смелых нет? Двое мальчишек не смогут вытянуть парус из воды и справиться с пятитонным кораблём, — сказал вождь.

— Я пойду, — прозвучал голос из угла пещеры. Вождь присмотрелся:

— Господин Марикон, патриарх? Виданное ли дело…

— Как ты сказал, мужчина имеет право погибнуть с честью, если хочет.

Вождь удивлённо замолчал. Вслед за дедушкой Мариконом вызвалось ещё трое стариков.

— Я пойду, — прозвучал тоненький голосок Квалты Апельсину. Наверное, если бы здесь была её мама, то она запретила бы Квалте, но мама осталась в захваченной части пещеры.

— А ты ещё чего? — удивился вождь.

— Если он идёт, то и я пойду, — сказал Квалта, показывая на Серого.

— Хм… скоро придётся женить, — только и смог сказать вождь, а всё племя почему-то засмеялось. И чего смеяться? Квалта об этом везде вслух говорит уже года три.

Через четыре дня мы такой пёстрой компанией начали грузиться в только что спущенный на воду корабль. Церемонию спуска провели кое-как, наспех, обычно даже лодки у нас спускают с большей торжественностью. Но вождь запретил Главному Ведуну выходить на освящение корабля, и потому мы, кое-как прошептав молитву, дали знак воинам Государственника толкать корабль в воду. Назвали корабль «Упорный», с понятным намёком. Государственник не возражал.

На воде корабль смотрелся неожиданно эффектно. Два широко расставленных цилиндра корпусов казались лапами, твёрдо державшимися за стихию, нелепый туннель — мостик из досок, служащий для переползания из одного корпуса в другой, казался крепким соединением корпусов (на самом деле корпус держали тонкие горизонтальные стволы). Немного наклонённые вперёд мачты навевали мысль об упорном и целеустремлённом характере.

Туннель между корпусами мы сделали в последний момент, по настоянию Главного Государственника, я был против. Но вредный дядька упёрся — «Не выпущу вас без возможности переходить из корпуса в корпус, вы мне нужны живыми», и всё тут. На мой взгляд, при нападении головонога этот мостик проживёт не дольше нескольких секунд, зато будет дополнительной ручкой, за которую бестия сможет нас дёргать. Просто вождь Макланты никогда не видел головонога в деле. Но вражина настаивал, пришлось сделать. Задержка в два дня была вызвана тем, что противные гномы ночью навестили корабль и стащили ряд металлических изделий. Пришлось переделывать, менять конструкцию так, чтобы крупные детали было невозможно вытащить, а мелкие можно было каждый день уносить в пещеру.

За час мы обвязали корабль заранее заготовленными связками соломы, установили последние механизмы, в том числе помпы — подарок от моего папочки. Увидев, что в корабль грузятся только дети и старики, Государственник без долгих раздумий ткнул пальцем в трёх из своих мужиков. Те без единого протеста полезли внутрь. Да, ну и порядочки у них. Наши бы целый час галдели.

Изнутри корабль оказался намного больше, чем снаружи — внутри двухметрового корпуса даже взрослые могли стоять, не сгибаясь. Для того, чтобы нас не било о стенки во время шторма или нападения головоногов, пришлось разделять корпуса на отсеки и привязавать к бортам верёвки — ручки.

Когда воины государственника налегли на лебёдки открытия ворот, почти всё население обоих частей пещеры высыпало наружу. Наши вышли на площадку перед вторым входом, захватчики и пленные и так стояли на причале. Очень легкомысленно, с моей точки зрения — теперь захватчики знают, что у нас есть выход наружу. Паруса подхватили утренний ветер, и мы двинулись в море. Было довольно холодно, даже в кожаных сапогах и плаще чувствовалась прохлада.