Василий Сахаров - Солдат Страница 31

– Между прочим, вы меня били, товарищ капитан.

– Да, ладно тебе, сержант, пяток пощечин не в счет, перетерпишь. Сам знаешь, как настоящие допросы проводятся, ты ведь не абы где, а в спецназе служишь. Знаешь ведь?

– Знаю, – согласился я.

– Вот то-то же, подписывай и не ерепенься. Тебя бы и так отпустили, но помурыжить пару дней надо было, порядок такой, чтоб не думал, что в сказку попал.

– Разрешите вопрос?

– Валяй, сержант.

– Что с Чингизом Керимовым, тем человеком, который меня к своим вывел?

– Нормально с ним все, не переживай. Твой кореш сейчас уже в Краснодаре, ценный кадр оказался. Торгаш, много путешествовал, многое знает, связи имеются неплохие, так что у него все будет хорошо.

Что хотел узнать, я узнал, а потому, подписав бумагу об отказе от претензий, собирался покинуть кабинет гостеприимного капитана Стахова незамедлительно.

– Разрешите идти? – обратился я к следователю.

Вместо ответа, он вновь закурил, и сам задал вопрос:

– Сержант, а на нас, на госбезопасность, поработать не хочешь?

– Смотря, что делать, товарищ капитан, – мой ответ был краток.

– Не переживай, на друзей твоих и сослуживцев стучать не придется, для этого есть совершенно другие люди. В основном, работа предстоит по твоей специальности, разведка, но не в составе группы, как у вас в батальоне, а в одиночку. Ты себя показал неплохо, в передряге выжил, в плену уцелел, к своим выбрался, а это очень немало.

– Это предложение сверху, – ткнул я указательным пальцем в потолок, – или ваша инициатива?

– Молоток, шаришь, что к чему, сержант. Инициатива моя, но думаю, что наверху ее поддержат, нам, как и любой хорошей структуре, люди всегда потребны. Ты подумай, пока, и если тема выгорит, то тебя найдут.

– Согласен.

– Тогда, Мечников, можешь возвращаться в свой батальон и служить дальше.

Покинув здание гарнизонной «губы», невысокого здания обнесенного колючей проволокой, пожал на прощание руку разводящему караула, вышел на территорию Керченской крепости, нашего форпоста в Крыму, и остановился возле потрепанного, но все еще крепкого «уазика». Еременко нигде видно не было, а водитель, незнакомый мне парень, недавно прикомандированный к нашему батальону из бригады, оказался молчуном, и все, что мне оставалось, это ждать командира, который отсутствовал целый час.

Когда он появился, то просто пожал мне руку, мы сели в машину, и направились к парому, который всего три недели назад пустили от Тамани до Керчи, и который делал один рейс утром, от нашего берега к Крымскому, и второй вечером, домой. Пока ехали к причалу и грузились на паром, разговора не было, а вот когда судно отчалило, вышли из машины и, остановившись у бортовых лееров, переговорили.

– Про твой «Анабазис», я все знаю, Санек, – начал комбат, – связисты морпеховские все как есть рассказали, а подробности потом поведаешь. Лучше скажи, следак эсбэшный про клад наш, что под Ростовом нашли, не интересовался?

– Нет, командир, про это даже намека не было. Не знают они об этом ничего. А вы, поэтому так быстро примчались меня выручать, что за клад беспокоились?

– Эх, Саня, плохо ты меня знаешь. Я своих бойцов, при любом раскладе не брошу. Обид на меня нет, что не выручили тебя под Инкерманом?

– Никаких обид, командир, все и сам прекрасно понимаю.

– Добре, – Еременко удовлетворенно кивнул головой. – А следователь этот, Стахов, поработать на СБ не предлагал?

– Предлагал, – этот момент я скрывать не стал, – но заверил, что работа по специальности будет.

– И что ты ответил?

– Согласился, а что, не надо было?

– Все путем, Саня, вопросов нет, и правильно сделал, что согласился. Нам проблемы с госбезопасностью не нужны, а даже наоборот, сблизиться с ними, очень даже пользительно.

– Командир, в крайнем бою, что в «зеленке» под Инкерманом случился, много парней потеряли?

Комбат тяжко вздохнул, и ответил:

– Много, пятеро «двухсотых» и еще семь человек тяжелых. Правда, крымчаков наваляли с полсотни, не меньше, но все одно, свои бойцы дороже, чем эти самые борцы за великое Крымское Ханство.

– Да уж, сходили на вылазку, чебуреков по «зеленке» погонять.

– Работа у нас такая, но тут, конечно, мы сами виноваты.

Минут пять мы простояли молча, каждый думал о своем и, прерывая тягостное молчание, я спросил Еременко:

– Иваныч, раз разговор про клад зашел, может быть, скажете, как там, с долей нашей?

– С долей, все путем, некоторую часть золота и драгоценностей удалось через подставных людишек на «конфы» обменять, и решил я эти денежки в дело вкладывать. Ты ведь Филина, комода своего, не забыл еще?

– Да, как его забудешь, наш ведь, человек.

– Правильно, именно, что наш. Доктора комиссовали его вчистую, он в отставку вышел и в Гвардейское уехал. Так я в него деньгами вложиться решил, чтоб он, значит, бизнес свой начинал, а мы с этого, какой-то легальный доход имели.

– Сельское хозяйство? Странно это как-то.

– Нет, это Филин хотел фермерствовать, а я с ним переговорил, выделил ему людей сообразительных и хватких, и он сейчас заводик ставит, дабы для нужд армии мины противопехотные выпускать.

– Вот это да, вот это я понимаю, и спрос будет в любом случае.

– И я так подумал, – улыбнулся комбат. – Все просто, и взять ту же самую МОН-50, так самая обычная жестяная штамповка. Взрывчатку у нас уже производят, начинка свинцовые шарики, чуть больше картечин охотничьих, и единственная проблема, это производство детонаторов, но ведь можно и обычные УЗРГМы использовать. В общем, первая заводская линия уже готовится к запуску, а следом, к осени ближе, вторая пойдет, для ОЗМ-72. Как это наладится, так и за остальное возьмемся, но хочется попробовать производство ПФМ-1, – лицо комбата приобрело несколько мечтательное выражение, – для тех же «беспределов» и прочих дикарей, которые в лесах как мухи плодятся, это само то, что доктор прописал.

– Командир, что такое МОН-50 и ОЗМ-72 я знаю, а вот что такое ПФМ понятия не имею. Объясните?

– Противопехотная фугасная мина, она же ПФМ-1, она же «лепесток», мина нажимного действия, противопехотная. Самая обычная полиэтиленовая штучка весом в восемьдесят грамм, масса взрывчатки всего сорок грамм. Такие мины разбрасываются снарядами и рассыпаются по земле, противник на такую игрушку наступает, и она ему отрывает ногу.

– Жестокая мина.

– Это да, но полезная. Единственная проблема, что возникает, как добиться получения хорошей жидкой взрывчатки, но не все сразу, думаю, что и этот вопрос решим.

– Иваныч, а что еще планируете, кроме мин?

– В Керчи, как выяснилось, кое-что от судостроительного завода «Залив» уцелело, государство планирует его реанимировать и начать выпуск своих кораблей, половину средств в это дело вкладывает Конфедерация, и половину частные инвесторы. Идея неплоха, и процентов десять акций, вполне можно прикупить. Потом в сельское хозяйство вложусь, продовольствие всегда в цене, и акций Краснодарского Оружейного Завода планирую взять. Растраты будут солидные, но это только две трети от того, что мы нашли.

– Так, а мы, что с этого поимеем?

– Уже имеете, Саня, не переживай. Пять процентов акций от завода по производству мин, на каждого, кто в добыче клада участвовал, официально записаны. Остальное, не обессудьте, все мое. Как что-то еще на общаковые средства будет приобретено, так и дележка сразу произойдет.

– Понимаю, Иваныч, вы комбат, вы деньги пристраиваете и легализуете, основная работа на вас, вам же и основной куш.

Про планы финансовые разговор продолжался недолго и, как-то сам собой, перекинулся на военную тематику. Я поинтересовался, когда же мы пойдем Крымский полуостров от караимов зачищать, и получил ответ, что не в этом году, и это информация точная.

Президент решил временно приостановить экспансию, и поставил задачу, крепить экономическую составляющую государства. Может быть, что он и прав. За последний год, только за счет нейтральных земель, по которым ранее «беспределы» бродили, и районов Донского Царства, занятых нашими войсками, территория Конфедерации увеличилась более чем на треть. Надо все это переварить, заселить людьми, которых, как всегда, не хватает и, хотя бы по минимуму, наладить транспортную инфраструктуру.

– А что наш батальон? – спросил я у Еременко.

– Все по-прежнему, базируемся под Новороссийском, вроде как побережье охраняем. Хотя, может так случиться, что нас на Туапсе направят или на Гойтхский перевал, но это вряд ли. И у приморцев и у каратянцев сейчас столичные дипломаты работают и, скорее всего, они попросту вольются в наше государство. Свои ведь люди, а не какие-то там «индейцы» или караимы, от которых непонятно чего ожидать.

Паром причалил к нашему берегу, мы погрузились в машину, и тронулись в путь. Вскоре я заснул, и всю дорогу до нашей базы под Геленджиком, благополучно проспал. Надо сказать, правильно сделал, что по пути покемарил, так как по прибытии в расположение батальона, мне стало не до отдыха. Я вернулся домой, в свою палатку, к своим товарищам, на свой спальник, и к моему ноутбуку, который, так и лежал в рюкзаке, ждал своего хозяина.