Лидия Смирнова - МЕССИЯ-42 Страница 31

Мысленно я с ней согласился. Вечеринка грозила приятными неожиданностями.

ГЛАВА 14

Феб. Ночь третьего дня

Закончился еще один день, но даже темнота не смогла остудить страсти, бурлившие в портовом городе. Рассказывают, что название города — Феб — пошло от имени его основателя — Фебюссона Живодера, который вошел в историю империи ан как человек, познавший смысл жизни в полной мере. Он сумел построить город, повесить всех своих врагов и родить сына, ставшего родоначальником длинной цепи поколений, оборвавшейся два года назад убийством малолетнего наследника. Впрочем, действующий наместник, приходящийся старине Живодеру восемь раз правнуком, был мужчиной в самом соку и не терял надежду на пополнение генеалогического древа.

В третьем часу после захода солнца Его превосходительство губернатор Приречья, — князь северных земель, императорский наместник и просто троюродный дядя юного императора Аргус Сентровер сидел за шикарно накрытым столом в доме Его Святейшества Нерия третьего. Доблестный вельможа занимался тем, что пускал слюни, поедая глазами сидевшую напротив девушку, но это занятие отнюдь не мешало ему отдавать должное дивному жареному поросенку, беззащитно лежавшему перед ним на золотом блюде. Да и вино у священника к столу подавали недурственное… Девушка была стройна, темноволоса и довольно мила, если бы не одно но… Огромные мерцающие глаза кошачьего разреза производили странное гипнотическое действие на лиц противоположного пола.

Своей матери Ирелия не помнила, но зато всегда рядом был заботливый отец, готовый выполнить малейший каприз ненаглядного дитяти. Ее обучали языкам, истории, танцам и пению. Образование было лучшее из возможных при сложившихся обстоятельствах. А они были таковы, что в дом пускали исключительно женщин. Единственным мужчиной в доме был сам Нерий, все же остальные — прислуга, начиная с кухарок и уборщиц, хорошо вымуштрованная охрана и даже приходящий трубочист — были бабами. До поры до времени девчушку это устраивало, но вот пришла пора созревания, и вместе с физическими изменениями, вполне обычными и ничем не примечательными, стали происходить перемены, невидимые глазу. Сначала обострился слух. Нет, она не стала слышать ультразвук или еще что-нибудь в этом роде, но, находясь рядом с человеком, слышала стук его сердца и шум тока крови в венах. Затем что-то случилось со зрением, и теперь, скосив глаза определенным образом, она могла рассмотреть внутреннее строение любого живого существа, находившегося рядом. Поначалу ее это забавляло, но, поделившись своими открытиями с отцом, она была чрезвычайно удивлена его бурной реакцией. Нерий разразился воплями, забегал по дому как сумасшедший и приставил к дочери усиленную охрану.

В следующий раз Ирелия поступила умнее. Когда она поняла, что может каким-то образом проникать в мысли окружающих, папаша об этом не узнал, хотя и был единственным человеком, в чью голову она не смогла залезть. У девушки появился неистощимый источник информации о мире за стенами дома, и однажды, набравшись храбрости, она рискнула удрать, внушив перед этим охране, что мирно спит в своей комнате.

Внешний мир привел ее в ужас. Это оказалось грязное, вонючее место, полное волосатых назойливых существ, очень бурно на нее реагировавших. Чудом вернувшись домой здоровой и невредимой, с тех пор она и не помышляла о путешествиях, удовлетворившись существующим положением вещей. Поэтому, когда пару лет назад Нерий, бывший тогда вторым в церковной иерархии, нарушил все свои запреты и решил вывести дочь, которой только что исполнилось восемнадцать, в свет, представив ее наместнику и его семье, она разбушевалась, наотрез отказываясь куда-то идти. Ирелия топала ногами, швыряла посудой и даже разбила любимую папочкину вазу с изображением пучеглазого страшилища. Ничто не помогло — ее запаковали в корсет, соорудили из волос башню, навесили кучу лереев и в закрытой карете отволокли в большой каменный дом.

Как ни странно, все прошло совсем не плохо. Супруга наместника, очаровательное, добрейшее создание, встретила бедную сиротку с распростертыми объятиями, а Ирелия, вернувшись домой и отмывшись от грязных мыслей ее мужа, сумела быстро вернуть себе душевное равновесие. Спустя некоторое время произошли события, черной страницей вписанные в историю Феба: Аргус овдовел, а Нерий повысил свой статус до Его Святейшества.

Девчонка тем временем научилась контролировать свою способность читать мысли и почти не реагировала на Сентровера, который стал регулярно появляться в их доме после смерти жены. Но сегодня она с большим трудом сдерживала гримасу отвращения: по всем признакам, этот напыщенный индюк собирался сделать ей предложение. Пытаясь отвлечься от масляных взглядов, бросаемых на нее, она вспоминала недавнего вора, забравшегося в дом и улизнувшего из-под носа доблестных телохранительниц. В его мыслях она не обнаружила ничего грязного: кроме искреннего восхищения ее красотой, там ничего не было, и ей это понравилось.

— Ирелия, звезда моя, — напыщенно произнесли рядом. Повернув голову, она обнаружила своего поклонника стоящим перед ней на коленях. — Прими от меня этот скромный дар как небольшое дополнение к обожающему тебя сердцу и…

Но тут его прервали. В дом ворвались стражники из числа личной охраны Аргуса. Воспользовавшись случаем, девушка, закрыв лицо салфеткой, тут же скрылась в соседней комнате, а Нерий вскочил и замахал руками.

— Как это понимать?! — заорал он. — Какого Шилоса вы сюда врываетесь?! Аргус, что все это значит?

Его превосходительство поднялся с колен, швырнул подарок на стол (весьма недурственное ожерелье) и грозно уставился на нарушителей спокойствия. Старший, с капитанскими нашивками, вытянулся по стойке смирно и стал бойко докладывать:

— В замке сработала сигнализация. Кто-то проник в подземелье. Все камеры взломаны, четыре охранника выведены из строя, заключенные исчезли. И еще… — Капитан замялся.

— Не тяни кота за хвост, солдат, — рявкнул наместник, пристегивая к поясу меч, временно снятый перед обедом. В высшем обществе считалось дурным тоном садиться за стол вооруженным.

— Лопнула канализация. В подвале сейчас стоит такая вонища, что больше пяти минут там никто не выдерживает. Поэтому точно доложить о произошедшем не представляется возможным.

— Хи-хи-хи, — послышалось сзади. Лицо наместника от удивления перекосилось — за все время знакомства он никогда не видел Нерия смеющимся.

— Я очень рад, что тебе это кажется смешным, — процедил он сквозь зубы. — Может, поделишься со мной своими мыслями?

Утерев слезы, священник хрюкнул от полноты чувств.

— Извини, но теперь ты станешь посмешищем всего города. Тебя будут называть Вонючка Аргус и… А что скажет император!

— Заткнись! — Посуда на столе жалобно зазвенела от удара здоровенного кулака по столешнице, несколько бутылок с вином перевернулись, пачкая белоснежную скатерть. — Ты знал, что возможны диверсии, потому и перевел чертову четверку в храмовую тюрьму! И теперь из-за твоего молчания мой дом превратился в сортир! И ты еще смеешь смеяться! Да я тебя… — Наместник пошел пятнами, глаза закатились, он покачнулся и рухнул на пол.

— Ирелия! — закричал священник. Солдаты бросились на помощь, но, похоже, было уже поздно. Изо рта наместника пошла пена, конечности судорожно подергивались. — Ирелия! Сюда, быстрее!

Девушка выскочила и кинулась к лежавшему на полу человеку. При ее появлении стражники мгновенно обо всем забыли и вытаращились на сладостное видение. Ирелия опустилась на колени перед наместником, положила ему ладонь на лоб, а второй рукой стала постукивать по его грудной клетке. Спустя некоторое время судороги прекратились, бордово-красное лицо стало бледнеть, приобретая более естественный цвет. Девушка, бледная как полотно, поднялась и, молча поклонившись отцу, пошла к выходу.

— Кто это? — прохрипел капитан, дернувшись следом за ней. Это было его последнее в жизни движение — из-за его спины выросла мускулистая женская фигура с кинжалом в руке и тренированным движением резанула его по горлу. Две ее подруги так же профессионально расправились с остальными двумя солдатами. В глубине дома послышался вскрик — и все стихло.

Нерий брезгливо покосился на сочащиеся кровью трупы и повелительно взмахнул рукой:

— Падаль убрать. А этому, — он с презрением посмотрел на пытающегося подняться Аргуса, — вытереть слюни и никуда не отпускать, пока я не вернусь.

Раздав указания, полненький священник скрылся за той же дверью, куда ушла его дочь.

Ее он обнаружил в спальне забившейся в угол и молча глотающей слезы. Отшатнувшись от его руки, она попыталась вжаться в стену.

— Ты сделала доброе дело сегодня, дочь моя… — Но договорить ему не удалось.

— Ты заставил меня спасти убийцу и убил ни в чем не повинных людей, я почувствовала их смерть! — Речь Ирелии была бессвязной, но папаша замечательно уловил основную мысль.