Второй шанс (СИ) - Корн Владимир Алексеевич Страница 31

Она действительно не выглядела древней — построенной множество веков назад, несмотря на убогость кладки. Явно не той технологии, когда между камнями невозможно просунуть и лезвие ножа: щелей между ними было достаточно, а сами они — грубо обработанными. Я невольно прикоснулся к стене ладонью, что не ускользнуло от внимания Гардиана.

— Согласен, впечатляет. Хотя жить в нем неуютно: как будто что-то давит.

— Привидения покоя не дают? — невольно усмехнулся я, ожидая услышать в ответ резкость. Но нет.

— Не то чтобы привидения, пусть непонятных звуков действительно полно, особенно по ночам. И все-таки суть не в этом. Неуютно, и все тут. И дело даже не в том, что сквозняки везде, света мало, местами без факела и не рассмотреть. Я поначалу приказал одно помещение отделать. Из самого Центра стройматериалы сюда несли, мебель всякую. Но в итоге получилось дерьмо. Сложно объяснить, как будто вокруг все чужое. Не в смысле — чужая собственность, а… — он ненадолго умолк, очевидно, подбирая слова. — Не знаю, как объяснить, чужеродное, что ли. Удивительно, но даже жадр не помогает, — подкинул он его на ладони.

Мы к тому времени направлялись группе построек, несомненно, сделанных после того как здесь обнаружили замок. Их было около десятка. Не виллы, конечно, но вполне добротные строения, среди которых выделялось то, что находилось по центру.

— Моя летняя резиденция, так сказать, — произнес Гардиан.

Как будто в этих широтах бывают зимы. Периоды дождей случаются, они, наверное, их и заменяют. Где-нибудь на севере, или далеко на юге, обязательно есть и настоящие — с морозами и снегами, но мне там бывать не приходилось.

— Если разобраться, я вообще-то робкий парень. Во всяком случае был, пока сюда не попал. И если бы не жадры, даже представить трудно, как бы сложилась моя судьба. Поначалу, признаюсь честно, иной раз и плакал по ночам — это же куда меня угораздило?! Вокруг одни мужланы, и все друг на друга волком смотрят. Обмануть или вообще башку снести — влегкую! На Земле я бальными танцами занимался, и вполне бы смог стать звездой — все предпосылки имелись. А тут всё это!

Теперь становилось понятно — откуда у него такая походка. И его практически откровенность: ему просто хотелось выговориться, что он не мог себе позволить в своем окружении. Успел обратить внимание — как ежились, а порой даже каменели случайно попавшие под взгляд Гардиана люди. Причем, не только те, кто был у перквизиторов на положении рабов, но и они сами.

— Ну а затем все случилось.

— Что именно?

Спросил я не из вежливости. Гардиан как был, так и останется — главным из моих врагов, и потому знать о нем как можно больше — в моих интересах.

— Был там среди прочих один человечек, я уже и не помню, как его звали. И захотелось ему однажды любви. Знаю, какие про нас, танцоров, слухи ходят, причем не всегда безосновательно. Короче, полез он, вот тогда-то я первого человека и убил. Но дело совсем не в нем.

— И в чем же тогда?

— В том, что я у него нашел.

Гардиан снова подкинул на ладони жадр. На этот раз высоко, ловко затем его поймав.

— До этого и знать-то о них не знал. Может и слышал в разговорах, но внимания не обращал. Теперь представь себе картину — валяется этот весь в крови: от головы у него мало что осталось. Я на карачках ползаю, по карманам оружие у него ищу. Темнотища, трясет всего, руки ходуном ходят, слезами-соплями давлюсь, а жить-то хочется: придет сейчас кто-нибудь из его дружков, и все! Ну и наткнулся на жадр случайно, и также случайно в руке сжал. И так вдруг спокойно стало! «И какого черта? — думаю. — Соберись, Костя, все будет замечательно»

Тут шаги — друган его заявился. Знаешь, как я его занулил?

— Откуда бы мне?

— Карабином. Нет, ты не ослышался, именно карабином, а не из карабина. Бил им, пока в руках практически один ствол не остался. Не во вкус вошел — откуда мне было знать, как им пользоваться? Раньше оружие только в кино и видел, — и неожиданно перевел тему. — Знаю я, что среди твоих людей чуть ли не целый профессор есть. Интересно, что он о жадрах говорит, так сказать — с точки зрения науки?

Я пожал плечами.

— Говорит, что наука даже не подозревает об их существовании, а сам он и не пытается судить о том, как они работают. Ну разве что сказал — замечательно, что жадры вообще есть, ведь без них было бы куда хуже.

И я полностью с Вячеславом согласен. Что там говорить о чужой планете, где сдохнуть — раз плюнуть, когда достаточно вспомнить о своей длительной командировке на Север. Жилищных условий никаких, кормежка ни к черту, климат адов, и все остальные прелести. Забавно было наблюдать за некоторыми своими сверстниками — взрослыми парнями, когда те начали ныть, как им тяжко приходится. В поисках сочувствия мамочкам едва ли не каждый день названивали. А ведь опасности для жизни никакой, и питанием, как бы там ни было, обеспечивают. Постельки с бельем, хотя больше всего похожие на нары. Электричество, телевидение, и пусть совсем плохонький, но интернет. Врачи, которые могут и зубик полечить, и таблеточку дать. И ведь приехали за деньгами, но ныли, а иные не выдерживали, и сбегали, наплевав на контракт и насмешки. Ну как все это можно сравнить со здешней действительностью? Особенно, когда знаешь, что назад уже никогда не вернуться. Легко рассуждать сидя на диване про покорение чужих диких планет, пока однажды на одной из них действительно не окажешься.

— Замечательно, что есть жадры, — кивнул, соглашаясь, Гардиан. — Так вот, благодаря жадрам, я и стал тем, кем сейчас и являюсь. Как-то так само собой сложилось, что мне и месяца не понадобилось, чтобы весь Центр под себя подмять. Мог бы я сотворить подобное, не будь их? Отвечать не надо — это не вопрос. Ладно, пришли. Вот эта дверь, — указал он, — в твою комнату. Угрожать не стану, но попытаешься сбежать, для начала ногу сломаю, где-нибудь в колене, и останешься ты навсегда хромым. А заодно на какой-то срок без жадров тебя оставлю, чтобы в полной мере всю боль почувствовал.

— Они на меня не действуют.

Скрывать не было ни малейшего смысла.

— Сапожник без сапог? Соболезную. Слышал, с Федором Отшельником была такая же история. Кстати, умер он в страшных муках.

С Федором всё непонятно — сам ли он был эмоционалом, либо прикрывал настоящего: обычная среди них история, а жадры — редкость, но действуют не на всех, взять ту же Ирму. Но в любом случае Отшельнику не позавидуешь: лучше уж — раз, и нет.

— Тогда тем больше должно предупреждение подействовать. Ладно, отдыхай, а мне еще на сегодня кучу дел разгрести нужно.

Комната больше всего походила бы на номер в какой-нибудь захолустной гостинице — минимум незамысловатой мебели, наверняка принесённой сюда из Центра, если бы не стены.

На них пошли доски, вытесанные топором. Непременно, прежде они были частью чего-то в замке. Мне на мгновение стало грустно: зачем ломать памятник исторической архитектуры? Есть ли по всей планете хотя бы еще один, подобный ему замок? Чтобы невольно усмехнуться — ну не музей же из него делать? И все-таки было жаль. Затем подошел к окну. Пластиковому, тоже родом с Земли. Чиркнул зажигалкой, чтобы увидеть в нем отражение трех огоньков — по количеству стекол. Посмотрел на вид, который из него открывался. Хорошо была видна одна из угловых башен замка, река, роща на другом берегу, а за ней практически отвесная каменная стена. Заглянул в шкаф, чтобы увидеть в нем пустоту. Присел на кровать, которая громко подо мной скрипнула. Еще из мебели здесь были стул и стол, тоже, как и все остальное, земные. Скромно. И грустно. И как же хочется оказаться среди своих! Особенно сейчас, когда к нам присоединился Демьян. Какие они с Гудроном устраивают по вечерам словесные баталии! Как будто одновременно и в цирке, и в кино побываешь.

От невеселых мыслей меня отвлек стук в дверь. Тактичный такой, наверняка не Гардиана или одного из его людей.

— Войдите.

Дверь отворилась, пропуская девушку. Симпатичную, со стройной фигурой, целой копной темно-русых волос, и серо-зелеными глазами. И наряжена она была не в какие-нибудь там джинсы и футболку — платье. Нарядное, красивое, которое чересчур обтягивало ее фигуру, совсем не оставляя место для фантазий. Как будто и одета, и в то же время оно мало что скрывает, если скрывает вообще. К тому же подол мог быть и подлиннее: слишком уж нескромно он открывал ноги.