Вячеслав Шалыгин - Остров Z Страница 31

«С другой стороны, какая разница, если спасения нет? Прав Федоров. Мы обречены и потому можем топать куда угодно. Ясно, что возиться с нами бессмысленно. Только пристрелить, чтоб не мучились».

Шаман бросил взгляд на удаляющихся партизан. Они отошли уже довольно далеко. Тимофей пытался сопротивляться и что-то горячо доказывал Федорову, но двое бойцов держали Бажова крепко, а партизанский командир в дискуссию не вступал. Шел себе, «баюкая» ружье на сгибе локтя, и будто бы размышлял о чем-то своем. Наверное, обдумывал очередную версию здешнего мироустройства… теоретик!

Впрочем, вскоре Шаман убедился, что ошибается в своих выводах. Федоров задумался явно не о судьбах мира. Он размышлял о судьбах конкретных «пока еще людей». Покончив с раздумьями и приняв решение, Федоров подозвал двух свободных помощников, отдал им приказ, а сам вдруг крепко ухватил за локоть Севу, который шел рядом и приказ наверняка тоже услышал. Правда, Сева не дернулся, подобно Бажову, а только втянул голову в плечи, словно ожидая оплеухи.

Все эти пляски с бубном Шаману крайне не понравились. А уж когда посланные Федоровым бойцы почти одновременно щелкнули предохранителями своих ружей, Олег окончательно понял, что дело пахнет керосином. Федоров решил «проявить гуманизм» и уничтожить обреченных, пока они не переродились в бродячую нежить. Следовало понимать, что люди, убитые до перерождения, впоследствии остаются мертвее мертвых. В прямом смысле.

Олегу вдруг вспомнился погост в километре от села Замятино-Зомбятино. Он не был разрыт, как ожидалось. То есть на самом деле никакие мертвецы из могил не восставали.

«Вот и подтверждение. Все-таки чума и перерождение – не истинная смерть. И это правильно, ведь не второе пришествие тут наблюдается. Все местные зомби лишь похожи на ходячие трупы, а на самом деле это глубоко и неизлечимо больные люди. Правы оказались военные, а не Бажов. Легче от этого? Вряд ли. Все равно, как-то не хочется перерождаться. Но и умирать не улыбается».

Наташа не хуже Шамана поняла, что собираются сделать партизаны, поэтому схватила Олега за руку и попятилась. При этом она ничего не сказала, только едва слышно жалобно заскулила.

– Бежим! – Шаман крепко схватил девушку за руку. – Оторвемся метров на двести – хрен достанут! Ружья не добьют!

Уйти в такой отрыв было нереально. По грязи, да еще в сцепке с получившей ранение девушкой… никаких шансов. Пусть Наташа бодрилась и была «как на допинге», убежать им не светило. И девушка понимала это не хуже Шаманова. Поэтому она сбросила руку Шамана и помотала головой.

– Беги один! – прошептала она, не в силах справиться с подступившим к горлу комом.

– Тащить тебя, да?! – Шаман сгреб девушку в охапку, чуть подкинул и подхватил на руки.

Так они преодолели метров двадцать. Поскольку ноша частично перекрывала видимость, Шаман не заметил кочку, споткнулся, и беглецы рухнули в грязь. Как выяснилось – вовремя. Преследователи, решив, что дистанция уже достаточная, открыли огонь. Два заряда картечи просвистели довольно высоко, но следующий дуплет едва не обернулся неприятностями. Картечь шлепнула по жирной грязи в двух шагах от беглецов. Следовало срочно рвать дистанцию, да только как? Подняться – означало гарантированно получить свою порцию свинца. Ползти – какой смысл? Ползком от пешего врага, пусть и увязающего по колено в грязи, не оторваться. Пожалуй, оставалось затихнуть, смириться и надеяться на чудо. Или опять же смириться и надеяться, что смерть будет легкой. Бац, и пустота. Или два раза «бац». Ведь каждый может сначала услышать выстрел, доставшийся спутнику.

Шаман невольно сжал Наташину руку, попытался зажмуриться, но не сумел. Ему было страшно до одури, но почему-то так и подмывало поднять голову и увидеть партизан. Такой вот его обуял парадоксальный предсмертный каприз. Почему? Да черт его знает!

И оказалось, что каприз очень даже к месту. Шаман услышал два «бац», но прозвучали они откуда-то из ближайшего перелеска. Под ногами у партизан взметнулись фонтаны грязи. Бойцы резко затормозили и шарахнули дуплетом, но не по беглецам, а в сторону перелеска. В ответ снова прозвучали выстрелы. Теперь прицельные. Один из партизан рухнул навзничь, а другой схватился за плечо, выронил ружье и, громко матерясь, торопливо поковылял в сторону своей партизанской деревни. На стоны товарища он не обратил внимания.

«Значит, не партизаны они. Сброд. Настоящие партизаны своих не бросали».

Шаман обернулся и попытался разглядеть стрелка-спасителя, засевшего в молодняке на опушке перелеска. Получилось это лишь после того, как стрелок сам пожелал, чтобы его увидели. Вышел он неспешно, держа под прицелом ворочающегося в грязи раненого. На Шамана и Наташу стрелок взглянул лишь мельком, прошел дальше, остановился в трех шагах от несостоявшегося палача, чуть помедлил и выстрелил раненому в голову. После чего деловито снял с него патронташ, забрал рюкзак, нож и вывернул карманы куртки убитого.

Закончив, стрелок прихватил трофейное ружье и вернулся к беглецам. Они уже поднялись и теперь пытались хоть как-то очистить одежду от налипшей грязи. Спаситель окинул парочку скептическим взглядом и указал на перелесок. Не подчиниться или хотя бы спросить, куда идем, ни у Шамана, ни у Наташи не возникло и мысли. Они почти синхронно кивнули и побрели, куда приказал стрелок. Как две дрессированные собачки.

Перелесок оказался не таким уж маленьким. Это была не лесополоса, отделяющая одно поле от другого, – такие полосы раньше высаживали для задержания снега на пахотных землях, а зеленый островок, возникший естественным путем. Так Шаман решил поначалу. Однако, по мере того как стрелок и парочка беглецов углублялись в заросли, мнение Олега менялось. Нет, он по-прежнему считал, что лесок не способствует развитию сельского хозяйства, а скорее мешает, но насчет его естественного происхождения возникли сомнения. Деревья вокруг были обычные – березы, осины – росли они бессистемно, а не рядами, как в лесополосах, но там и тут из-под слоя прелой листвы торчали обломки и даже фрагменты каких-то кирпичных строений. И ни одно большое дерево не росло внутри зданий-призраков. Было похоже, что первые деревья здесь высадили в момент постройки загадочного комплекса зданий, и лишь после того, как он был заброшен, новые деревья вырастали уже там, где им хочется. Когда ж это было? Лет сорок назад?

Шаман удивленно оглянулся. Обломков было так много, что воображение отказывалось рисовать хотя бы примерную картину того, что здесь когда-то располагалось. Ну не укладывалось в голове, что прямо здесь, в маленьком лесочке, в окружении полей стоял целый городок. Не деревенька, а именно городок из нескольких десятков кирпичных домов.