Дмитрий Старицкий - Две свадьбы и одни похороны Страница 32

И лучше всего уже в Портсмуте пристраиваться нам к хорошему конвою. Потому как между городами хорошая банда нас зажмет и разделает под орех с гарантией. Сам я им сто лет не задался, а вот девчата-красотки для них — желанный приз. И очень востребованный товар, судя по тому, сколько места в Порто-Франко бордели занимают. Поймают нас — не завидую я девочкам.

Да и самому помирать не охота ни разу.

Поэтому в резерве есть третий вариант — засада. Найти хорошее место и валить всех напрочь, без разговоров. Но это на крайний случай оставим.

Дорога стала не сказать что плохая — просто никакая. До лагеря Чамберса еще хоть кое-как была накатанная, а дальше вся заросла уже приличного размера кустами. А в некоторых местах и мелколесьем. Вельд сменился бушем, и леса тут на плоскогорье хоть и есть, но хилые, и такое ощущение, будто прорежены кем-то, хотя следов человеческой деятельности совсем не видно.

Леса — это громко сказано. Так, рощи, точнее — колки.[120] Спрятаться если и получится, то как слону в помидорах, потому что у того глаза красные.

А деревья, видно, чем-то активно плодоносят после дождливого сезона, но останавливаться и проверять эту мутоту нет никакого желания. Да и возможности.

Вперед, только вперед!!!

Лишний раз мысленно сказал Олегу спасибо за новый бампер с кенгурятником. Действительно, кусты под себя он подминал легко, да и мелкие деревца сносил без затруднений, а тросы хорошо отводили ветки от лобового стекла, хотя и понацепляли они на себя немало сучков.

Местами видно под колесами то, что когда-то было дорогой. Проселком, если совсем уж откровенно. Но направление корректирует.

Кручу баранку и постоянно сверяюсь.

То с картой.

То с бурскими кроками.

То с ориентирами, ими же описанными.

Пока получается.

— Роза, — не оборачиваясь, громко кричу сквозь гул покрышек.

— Что, милый? — тоже надрывается, хотя ей легче: ее рот ближе к моим ушам.

— Сканер на полную мощность.

— А я что делаю? — голос обиженный.

— Не знаю, не вижу спиной, что ты делаешь, а команду исполняй. Что в эфире?

— Пока ничего.

— За сколько километров ручаешься?

— Трудно сказать. Десять примерно. От силы — двадцать. Больше наша антенна не возьмет. Пересеченка вокруг, что хочешь?

— Такая здоровая дура? — это я на антенну намекнул, но Роза поняла, о чем я думаю, и обижаться не стала.

— Жора, а ты тут видел что-либо подобное Останкинской телебашне? Или хотя бы Шаболовской? Говорят, что в Нью-Рино только такая есть. Так я это Нью-Рино постоянно ловлю.

— И что передают? — спросил, вспомнив ночной диксиленд.

— Пока передают только котировки ставок на бои без правил, что на завтра назначены. Больше ничего интересного. Реклама больше. Только она какая-то примитивная тут. Казино, ночной клуб, магазин, диски с порно — и так по кругу.

— Ладно, бди.

— Бдю, милый, бдю. А ты за дорогой смотри, не опрокинь нас в овраг.

Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой.

22 год, 32 число 5 месяца, четверг, 13:12.

Когда мне до смерти надоело бороться с баранкой на этой «старой дороге», решил, что небольшой привал нам всем не помешает. Все же семь часов уже за рулем. А я ни разу не профессиональный дальнобойщик.

Все устали: и мы, и автобус. Автобус больше, так как подвеска его рассчитана на бездорожье, а не на такие, с позволения сказать, дороги. Мангышлак с Устюртом отдыхают.

И когда я уже собрался сделать такое приятное для всех объявление, Роза похлопала меня по плечу и огорошила:

— Есть активность в эфире.

Я сбросил скорость и оглянулся.

— Много их?

— Не пойму, но не меньше пары источников, — ответила Шицгал. — Может, три.

— Где они?

— Сзади, скорее всего. — Голос уже был неуверенным.

— Далеко? — потребовал я уточнений, не отрывая взгляда от дороги.

— Трудно сказать. Если по прямой, то километров десять — двенадцать.

— Ясненько… — Я замолк, прокатывая в голове возможные варианты, потом выдал решение: — Будем искать, где спрятаться.

По крокам буров, сверив их с картой аэрофотосъемки (заранее распечатанной из ноутбука еще у Ноя) и с картой в самом ноутбуке, уверенно увел автобус со Старой дороги влево, надеясь выскочить с нее на «бурское направление» раньше преследователей, кем бы они ни были. И уже там сбросить «хвост».

Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой.

22 год, 32 число 5 месяца, четверг, 15:12.

Не получилось. После того как я свернул налево со Старой дороги в «направление», нарисованное бурами, то километров через десять по моему плечу опять захлопала Розина ладошка.

— Они приближаются.

— Куда приближаются, к перекрестку? — потребовал уточнений у нашей радиоэлектронной разведки.

— Нет, к нам приближаются, — ответила Роза. — Похоже, что они свернули за нами. Они тут недавно активно переговаривались. Потом кто-то кому-то приказал поворачивать.

— На каком языке они говорили?

— Хрен понять. И на идиш слова были, и на украинском, и на английском, и еще на паре языков, мне неизвестных. Но слово «поворачивай налево» было сказано по-русски, как матерщина, — Роза захихикала.

Тут я грязно выругался. А что вы бы сказали на моем месте?

— Что делать будем, Жора? — озабоченно спросила Роза, оборвав смешки.

— Снимать штаны и бегать.

— Я серьезно, — обиделась она.

— Я тем более, — пробурчал я. — Воевать будем, только вот место для генерального сражения найду, как Кутузов. Там и засадим им по самые помидоры. А пока отступаем, как Барклай.[121]

Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой.

22 год, 32 число 5 месяца, четверг, 16:48.

Место, которое мы внимательно разглядывали, было очень неплохое. Да что там неплохое — гениальная позиция для нашей диспозиции.

После того как с помощью лебедки и чьей-то матери, по бурской подсказке, мы преодолели на боковом направлении особо крутой подъем и, под дикий визг девок, не менее крутой спуск, автобус, на скорости форсировав мелкий ручей с каменистым дном, остановился в неглубокой подковообразной низине. Небольшой такой. Метров сто пятьдесят на двести двадцать где-то размером. Но оно и к лучшему. Нет у меня на большую позицию войск. Отделение всего, усиленное двумя снайперами.

Окруженная с трех сторон непроезжими холмами, а сзади — крутым спуском за ручьем, на который так просто задом на машине не заскочишь, низина эта была идеальной для расстрела врага из-за укрытий. А вперед из нее была только одна узкая «дорога», которую можно было с легкостью крепко оседлать пулеметным заслоном.

— То, что доктор прописал, — пробормотал под нос. — Я тебя вижу, ты меня нет.

Я не особый стратег и тактик. Я и на службе-то ничему такому особо не учился. Радиоразведка все же не спецназ ни разу. И даже не пехота. Просто книжки люблю читать. В том числе и про войну. Да и деда еще живым застал в сознательном возрасте. А он у меня воевал в самых крутых войсках Второй мировой войны — в саперах-штурмовиках. Спецназ по прорыву укреплений врага с последующей их зачисткой. Причем предварительно они еще и мины с предполья снимали и в атаке, как жаловались, охреневали впереди штрафников.

Дед ротой, затем и огнеметным батальоном командовал в 12-й отдельной Краснознаменной орденов Суворова, Кутузова и Красной Звезды штурмовой инженерно-саперной бригаде Резерва Верховного Главнокомандования. Той самой, что форсировала Сиваш, штурмом брала Мелитополь, Джанкой, Сапун-гору, Кишинев, Будапешт и Вену. В стальных кирасах. С огнеметами, автоматами, снайперскими винтовками и даже с фаустпатронами, которые в промышленных количествах появились в бригаде в 1944 году.

Кстати, в том же году рядовой Ватман таким фаустпатроном насмерть забил в рукопашной одиннадцать фрицев, о чем даже написали в «Красной звезде».[122] Дед этот эпизод очень любил вспоминать, приговаривая, что фаустпатрон — страшное оружие в еврейских руках!

И еще дед мне рассказывал, как в январе сорок пятого они отбивались от озверелых эсэсовцев, которым приспичило прорываться из осажденного Будапешта именно через его батальон и штаб бригады. И этот термин — «огневой мешок» — я — тогда еще восторженный пацаненок — запомнил накрепко. Уж больно все было организовано, с одной стороны, слишком просто, а с другой — очень хитро.

Так вот эта долинка малая была идеальна для организации такого огневого мешка. Прорваться из него можно только вперед, а там мы с десятком автоматов расположимся подковой. С флангов я снайперш своих поставлю. И пулемет в лоб, слегка наискось. А отступить врагу отсюда просто некуда. Как там у Зощенко: «Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду!»