Дроздов Федорович - Самец причесанный Страница 32

Тосты произносить я не умею: практики не было. Не уважаю то, что с ними связано. Я почесал в затылке.

— Ну… Человек родился. Гай Игоревич Овсянников.

— Гай Виталий Руф, — поправила трибун. — В Паксе родство считают по матери.

Я кивнул: Руф так Руф. В паспорт все равно впишут по-нашему: в России матриархата нет. Там им не тут.

— Предлагаю тост за здоровье принцепса! — перехватила инициативу Валерия. — Она прислала когорту, позволив спасти Игрра и Виталию. Флавия мудра и прозорлива. Да хранит ее Богиня-воительница! Слава принцепсу!

— Слава! — рявкнули гости, подымая чаши.

Я присоединился. За принцепса так за принцепса. В самом деле, прислала. Споспешествовала… Хай ей щастыть, как говорят на Украине, — не жалко. Заодно перед начальством прогнемся. Вокруг посторонних нет, но я не сомневался: за нами наблюдают и подслушивают.

Опорожнив чаши, гости набросились на еду. Хватали мясо ложками, запихивали в рот и жадно жевали. Еще бы! Парная дичь, запеченная на углях с дымком и пряностями, — это вам не замороженная свинина, отбывшая срок заключения в морозильнике. Шашлык исчез с космической скоростью. К счастью, Сани не подкачала, и вторая партия не замедлила явиться. Публика оживилась и принялась тостовать. За славного трибуна претория Валерию Лепид, да хранит ее Богиня-воительница! (Стоя.) За сенатора Игрра, достославного! (Стоя.) За его жену, старшего декуриона! (Без эпитетов, но стоя. Лола вскочила первой.) За новорожденного Гая, сына сенатора! (Стоя.) Я не успевал подливать вино, а Сани — подносить мясо с лепешками. Ввиду скорости поглощения шашлык стал поступать полусырым, но гости этого не заметили. Когда очередь тостуемых дошла до медикуса, полог палатки колыхнулся. Перед взорами собрания предстала Виталия. Она переоделась в форменную тунику и накинула алый плащ — видимо, «кошки» удружили. С грозным нарядом диссонировал белый сверток, который Вита прижимала к груди. Жена огляделась и двинулась к нам. Она шествовала, словно Богоматерь по облакам, но в отличие от мадонны Рафаэля лицо Виты сияло радостью. От нее словно исходило счастье, и я почувствовал, как защипало в глазах. Не только у меня. Я заметил, как Валерия украдкой смахнула слезу.

— Гай поел, — сказала Виталия, подойдя. — А мне не дают. У вас так вкусно пахнет.

Она окинула взглядом плотно занятые лавки. Лиона торопливо вскочила.

— Садись, декурион!

Вита без долгих раздумий опустилась на ее место. Я метнулся к мангалу, стащил кинжалом с вертела самые аппетитные куски и свалил их в миску. Добавив лепешку, отнес жене. Она выразительно приподняла Гая. Я забрал сына, и Вита набросилась на еду. Было видно, что она здорово проголодалась. Вот и славно! Хороший аппетит после родов — добрый признак. За столом воцарилась тишина. Все молча смотрели, как роженица насыщается.

— Можете продолжать! — сказала Вита, заметив.

Она произнесла это как царица, дарующая милость подданным. Удивительно, но все с этим молчаливо согласились. Трибун откашлялась и взяла чашу.

— Я хочу выпить за человека, который принес нам радость и подарил надежду. Первый мальчик в Паксе за тысячу лет!..

— Не первый! — перебил я.

Трибун удивленно замолкла.

— А как же простые нолы? — спросил я. — Они ведь рожают сыновей! Как и сармы, к слову.

— Они — низшие существа! — сказала Валерия.

— Покойная Мада была треспартой. Она родила трех мальчиков! У людей и нол, когда жили вместе, сыновья были.

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Валерия.

— Дело не во мне. Любая треспарта, димидия или комплета может родить сына, если у нее будет муж или хотя бы постоянный мужчина.

Гости за столом переглянулись. Вита перестала есть и уставилась на меня.

— Объясни! — потребовала трибун, опуская руку с чашей.

Я оглянулся: Гай на руках мешал говорить. Лиона, топтавшаяся рядом, подскочила и протянула руки. Я уложил в них спящего сына, проследив, чтобы головка ребенка упокоилась на сгибе локтя. Лиона осторожно, будто хрустальную вазу, прижала младенца к себе. Лицо ее засияло.

— Постараюсь, трибун! Вопрос, почему в Паксе нет мальчиков, не давал мне покоя. Получалось странно: были — и вдруг не стало. Жрицы говорят: гнев богини. Но я медикус и не верю в сказки. Они противоречат тому, чему я учился. Дело не в богине и тем более не в ее гневе. Я долго думал, но картина не складывалась, не хватало деталей. Сегодня я их получил.

— Какие? — спросила Валерия.

— Во-первых, он! — я указал на сына. — Во-вторых, она!

Я ткнул пальцем в Сани. Та жевала шашлык и от неожиданности едва не подавилась.

— У нол и сарм организм отличается от человеческого. Вы очень восприимчивы к гормонам. Это вещества, выделяемые железами живых существ. Три дня назад я вырезал у Сани стрелу. Опаснейшее ранение, после которого человек, возможно бы, умер. А Сани сидит у костра и печет лепешки… Почему? Жевала горный воск! Что он собой представляет? Я поинтересовался. Это секрет летучих мышей. Они опрыскивают им пещеры — метят место проживания. Нужны десятилетия, чтобы воска собралось много, поэтому он дорог. Но суть в другом: воск животного происхождения! Он содержит гормоны. На людей они не действуют: сужу по себе. В Балгасе мне прострелили ногу. Она до сих пор болит, хотя я жевал воск.

Я взял со стола чашу и глотнул.

— Теперь о мальчиках. Вита единственная треспарта в Роме, которая имеет мужа, и именно она родила сына! Случайность? Отнюдь! У покойной Мады был постоянный мужчина. Его звали Луций, они жили вместе много лет. Мада беременела и рожала исключительно мальчиков. Видимо, ваш организм по-особому воспринимает мужское семя. Если получает его постоянно, рождается мальчик. Если кратковременно или разово — девочки. Я не удивлюсь, если окажется, что мужские гормоны оказывают на нол и другое воздействие.

— По пути из Северного бурга мы останавливались в Таре, — внезапно сказала Вита. — Там нас позвал в гости один пришлый. Его зовут Бранко. У него пожизненный контракт с одной треспартой. Она сказала, что с тех пор, как они вместе, перестала стареть. Более того, помолодела. У нее исчезла седина…

— У меня после смерти Константина появилась! — вздохнула Валерия. — Сразу и много.

— Еще одно доказательство, — заключил я.

— Если ты прав, почему мы в неведении? — вмешалась старушка-медикус. — Ведь это так просто!

— Вот! — поднял я палец. — В этом суть. Отвечаю, почтенная: это известно! Только не вам, а жрицам Храма. Десять веков назад они совершили переворот. Зачем? Разве стране было плохо? Отнюдь! Рома процветала. Но Храм терял влияние. Зачем молиться и приносить жертвы, если и без того хорошо? Поэтому был задуман и осуществлен гнусный план. Жрицы разрушили семьи, оторвали мужчину от женщины, тем самым превратив его в самца, а ее — в самку. Они поставили нол в зависимость от себя, а для этого лишили их сыновей. Любая женщина хочет детей, это ее естественная потребность. Забеременеть можно в храме или у луп, а за этим следит Храм. Он может дать вам семя, а может и отказать. Преторианок, к примеру, не пускают к лупам, и никто не в состоянии этот запрет отменить. При желании вам могут перекрыть доступ и в храмы. В зависимость попали все: нолы, кварты, димидии и треспарты. А также — сенаторы, магистраты и даже принцепс.

— Это серьезное обвинение! — нахмурилась Валерия. — Ты можешь его подтвердить?

— Доказательства перед тобой! — я ткнул пальцем в грудь себе, а затем указал на Виталию. — Почему Октавия стремилась убить нас? Я обидел ее дочь? Предположим, хотя Лавиния сама виновата. Сначала пыталась меня зарезать, а после — забрать в Храм силой. По уму, следовало замять дело, но понтифик послала Касинию меня убить. Это могло раскрыться, но Октавия не испугалась. Ладно, пусть я плохой, но Виталия при чем? Чтобы убить ее, Октавия пошла на предательство: купила маршрут «кошек» и передала его сармам. Далее — больше. Октавия решила убить принцепса и занять ее место. Зачем? Тысячу лет понтифики не претендовали на верховную власть! Им хватало и неявного влияния. Ответ прост: обстоятельства изменились. Октавия почувствовала опасность. Роди Виталия сына, и вся выстроенная Храмом конструкция рухнула бы. Ведь я единственный, кто ушел из Храма, не выпив стерилизующий напиток Подумайте, ведь это абсурд! В Роме катастрофически не хватает мужчин. Их везут издалека, за них платят огромные деньги! И что же? Мужчину, который не желает служить Храму, лишают возможности иметь детей. Кому это мешает? Отвечаю: Храму! Ведь если родятся мальчики, нолы поймут, что их обманывают.

Валерия сжала в руке чашу, и та смялась в комок Вино забрызгало ей руку.

— Все равно не могу поверить! — сказала после молчания. — Чтобы Северина…

— Северина не при делах. Думаю, она сама не в курсе. Тысячу лет пост понтифика занимали женщины из одного клана. Некогда тот возглавил переворот и вытребовал себе привилегию. Сменить Октавию должна была дочь или племянница из ее рода. Но жрицу угораздило затеять заговор. Система рухнула. Клан вышел из доверия, понтификом выбрали Северину. Думаю, что, узнав правду, она ужаснется. Нас ждут большие перемены.