Олег Верещагин - Клятва разведчика Страница 32

— Паршивая погода, — сказала Юлька. — В лесу в дождь всё шепчет. Ничего не услышишь. В дождь надо на месте сидеть.

— Ну, мы на месте сидеть не можем, — возразил Виктор, — нам так и так не миновать идти…

— Уехали, — оповестил Женька. Это мы и сами слышали — «бюссинг» зарычал, и этот звук уплыл куда-то по просеке. Сашка потянулся:

— Давайте есть, что ли…

Порции были — всего ничего, конечно, но мы не спешили. Никому не хотелось вылезать под дождь. Все надеялись, что, пока мы поедим, дождь как-нибудь сам собой кончится. Глупо, конечно. Природе плевать на человеческие проблемы. Я это давно понял, а уж сейчас убедился в этом окончательно. Всем, кто желает «единения с природой», я хочу напомнить, что такая ерунда, как крем от комаров — достижение цивилизации, а без него эти мелкие пакостники в лесу достанут вас даже в дождь. Хорошо ещё, что май, а не октябрь… хотя — мне-то предстоит тут и октябрь увидеть. А вот интересно — что мне дальше делать? Ну, буду в партизанах где-то до сорок четвёртого. Будет мне семнадцать. Запишусь добровольцем в армию… А что, если в армии и остаться? Довоюю, если не убьют, конечно. Раз я с оккупированной территории, то скажусь — мол, ни родни, ни документов. Выправят новые… В то, что меня бросятся сажать в лагерь, как-то не верилось. Я читал документы в одном сборнике, там указывалось, что из четырёх миллионов наших пленных, побывавших у немцев, погибло около двух с половиной миллионов, примерно сто пятьдесят тысяч сбежали на Запад после войны, а из вернувшихся где-то миллиона четырёхсот тысяч в лагеря попали только сто двадцать тысяч человек. И в основном правда те, кто сотрудничал с гитлеровцами. Просто по телику это раздувают, вот и кажется, что в лагеря сажали просто за то, что побывал в плену или под оккупантами… Останусь в армии. Попробую поступить в училище на офицера. И буду себе пенсию выслуживать. Вот только тяжеловато будет жить, зная, чем всё это кончится — с Союзом и вообще… На Юльке женюсь, детей назаводим, штук пять. Если она согласится… Должна согласиться, они тут всё ещё считают, что много детей — это хорошо… Развести бы её снова на поцелуи, только так, чтобы по морде не схлопотать… или даже на что-то большее подбить.

— Ты что, уснул, Борька? — услышал я шёпот Сашки, и он хлопнул меня по плечу. Я встрепенулся.

Мы шагали и шагали себе по лесу — Сашка, я, Юлька, Женька и Виктор. И сейчас Сашка, остановившись, подождал меня и улыбался. Совсем стемнело, небо в тучах, но его улыбка светилась в ночи, как маяк и мне вдруг стало за него обидно. Хороший друг. Может быть, даже лучше Вальки — тот, по крайней мере, меня не откапывал из могилы. И вот…

— Не, я задумался, — покачал я головой. И шепнул: — Сань, тебе Юлька нравится?

— Ты, я вижу, сильно задумался, — он перестал улыбаться. — Скажи Виктору, что мы подходим к оврагу, про который он говорил…

…Овраг уходил, как мне показалось, в глубины земли, но потом, когда сырые стены почти смыкались наверху, он вдруг словно бы распахивался — и мы оказались на дне котловины, похожей на стакан. Наверху над ней почти смыкались кроны деревьев. Наверное, сюда и сильный дождь не попал бы… Было совсем темно, но глаза привыкли к мраку, и я различал остатки разрушенных шалашей, какие-то деревянные конструкции, ещё что-то. Виктор поворошил ногой — звякнули гильзы. Он сказал тихо:

— Ну, вот и «Стрелки»… Вот почему про них ничего не слышно… И до них егеря добрались… Говорили же Чусовому: зажмут тебя в твоём «стакане» (я удивился, до чего точно угадал!)… А он всё: «Пусть найдут сначала, немцы — они в лесу слепые!» Не очень-то и слепые…

— Мы сюда шли? — спросил я. Вместо лейтенанта ответила Юлька:

— Да… Тут отряд «Стрелки» базировался… ещё недавно… Может, они ушли, Вить?

— Не ушли, — сказал откуда-то сбоку Женька…

…Не меньше двадцати трупов — безоружных и уже сильно разложившихся, странно, что мы не почуяли запаха сразу — лежали навалом в ручьевой промоине за лагерем, под самой «стенкой стакана». Рассматривать их подробней ни у кого, конечно, желания не было. И так всё становилось ясным.

— Значит, «Ленинцы» целы… и надо ещё «Взрыв» найти, — сказал Виктор. — И будет три отряда… Зря Мухарев в Белебелку ушёл, раздавят немцы Белебелку рано или поздно… А в конце прошлого года было больше двадцати отрядов…

Голос нашего командира был усталым и тусклым, как дождь. И я сказал:

— Ладно тебе. Ничего не кончено ещё. Всё только начинается…

23

Дождь шёл всю ночь и весь следующий день. Мы вымокли до такой степени, что это уже перестало причинять какие-то особенные неудобства. Другое дело — я не представлял себе, какие буреломные чащи есть на Псковщине! К нашему времени их свели, наверняка. А тут — прежде чем заночевать, мы еле ползли завалами, где и волки, наверное, не живут. И спать завалились в какую-то берлогу под валежником. Я до такой степени устал, что не помню, как уснул и как спал, честное слово.

Вечер был серый и тёмный, только где-то далеко на западе за деревьями горела красная полоска. Похоже было, что ночью дождь всё-таки прекратится. Когда мы поднялись, Виктор уже был на ногах и вертел в пальцах кусочек фольги.

— Это что? — поинтересовался я, перешнуровывая ботинки.

— Ничего хорошего, — ответил лейтенант, складывая фольгу и убирая её в карман гимнастёрки. — Обёртка от немецкого шоколада, нашёл тут. Случайно. Её запихнули в мох, но неглубоко. Похоже, не мы первые облюбовали этот бурелом…

— Не факт, что это немцы, — возразил Женька.

— Не факт, — согласился Виктор. — Вообще ничего не факт, кроме этой фольги… Ну что ж, надо идти. Тут недалеко Вяхири, а там…

Он не договорил, но тут всё было ясно…

…Понятие «недалеко» у русских означает некую субъективную величину, воспринимаемую каждым индивидуумом на свой неповторимый лад. Поэтому если говорят «недалеко» — не надо рассчитывать, что цель путешествия вырастет перед вами через пять минут. Насчёт получаса тоже не стоит обольщаться.

Хорошо было уже и то, что лес стал «покультурнее». Мы шагали, растянувшись длинной цепью, по заросшей и изрядно замусоренной прогалине. Дождь всё ещё шёл, но на небе вдали появилась в тучах прогалина, и она отчётливо расширялась.

Порядок движения был прежний, поэтому я немного удивился, когда Сашка остановился и подождал меня.

— Что случилось? — спросил я, останавливаясь рядом.

— А сам посмотри, — он повёл рукой.

Я огляделся. Первые секунды не мог понять, в чём дело, хотя в темноте видел неплохо…а потом заметил, что лесной мусор — валежник, хворост, павшие стволы — старательно расчищен. Но не унесён, а убран в стороны. Кто-то очень постарался расчистить место.

— Расчищена прогалина, — сказал Сашка, обращаясь уже к Виктору. Тот потёр лоб и приказал:

— Посмотрите, тут нет следов от костров? От нескольких?

Мы рассыпались по прогалине и, несмотря на темноту, вскоре нашли кострища — они шли в шахматном порядке по краям прогалины, четыре справа и четыре слева. Виктор хмыкнул и сорвал хвоинку.

— Всё ясно, — сказал он, жуя иголку. — Посадочная полоса.

— Костры жгли позавчера, — сообщил Сашка, вытирая испачканную пеплом руку о траву. — А вообще жгли не один раз, раза четыре, не меньше. Это «Взрыв»?

— Или та группа с Большой Земли, — кивнул Виктор. — Но самое скверное — что фольга тут, рядом… Как бы не егеря выследили этот аэродром…

— Может быть, подождём хозяев? — предложил я.

— А если они придут через неделю? — возразил Виктор.

— А ты найдёшь их быстрее?

Наш командир глубоко задумался. Пока он думал, в небе, всё ещё сеящем дождь, послышался звук самолёта. На мгновение мне вообразилось, что это — наш, с Большой Земли. Но потом я допёр, что раз нет костров, значит нет и нашего, а просто опять немцы патрулируют воздух. В общем-то ночью это даже логичнее — любой огонёк сверху заметен… Эх, вот бы сейчас зенитную ракету…

— Я и… и Юля с Женькой идём в Вяхири, — решил наконец Виктор. — Вы маскируетесь тут и ждёте нашего возвращения или прихода… кого угодно. В случае прихода действовать по обстановке… Ты чего хихикаешь, Борька?!

— Да так… ничего… — я не стал объяснять, что мне представляется при слове «приход» и как в случае него действуют в моём времени. — Прошу прощенья, товарищ лейтенант…

— Так. Если в течение двух суток ни мы не вернёмся, ни кто-нибудь не придёт — продолжайте поиск отряда «Взрыв». Старший… Сашка. Приказ ясен?

— Так точно, — отозвался Сашка. Я кивнул:

— Так точно.

— Всё, мы пошли.

И они в самом деле пошли — растаяли на прогалине. Мы ещё постояли, потом Сашка тихонько вздохнул и сказал:

— Пошли маскироваться…

…Солнышко уже припекало, а барахло на нас всё ещё было мокрое. Сашка спал — пришла его очередь. По щеке у него полз муравей, нижняя губа оттопырилась и повлажнела, ресницы вздрагивали. Я вытер влагу со ствола ЭмПи и по-думал, что Юльке, наверное, больше нравится Сашка. Может, она меня и так распёрла-то потому, что он ей уже на самом деле нравится. Он сильней, чем я (ну, если чисто физически) и опытней в лесу. Да и вообще — ближе, наверное, они же оба сельские…