Андрей Астахов - Глубокий контакт Страница 32

— Ты об этом? — Апостол провел пальцами по своей вздутой щеке. — Можешь не отвечать, я все понял. Только я не боюсь своего будущего. А знаешь почему? Лепрекс — это цена, которую я заплатил Аваллону.

— Я не понимаю.

— Ты поймешь все со временем. Каждый из тех, кто идет за Линию, обязательно что-то получает от этой планеты. Она проверяет нас, соответствуем ли мы требованиям Высшей Гармонии. Если соответствуем, она нас награждает, но при этом забирает частичку нас самих.

— В этом суть твоей религии, Вадим?

— Просто я знаю. Полтора года назад я прилетел на Аваллон желторотым идеалистом, мечтавшим спасти этот мир. Мне казалось, что я смогу это сделать. Мне и сейчас это кажется. Но после того, как я побывал там, я стал мудрым. Я прикоснулся к настоящей тайне. И я должен вернуть долг. Найти то, что может окончательно погубить Аваллон.

— Дредстер «Нимрод»?

— Именно. Я не знаю точно, ради чего земляне уничтожили этот мир. Так уж случилось, и ничего не попишешь. Но сейчас есть возможность помочь Аваллону. Тебя послал Высший Разум, я знаю.

— «Эх, дружище, знал бы ты, кто меня послал!» — подумал Северянин и вслух ответил: — Ты мне льстишь. Я всего лишь заполучил карту, которую ты искал. Странно, что ты не добыл ее раньше меня.

— Каждый из нас оказывается на своем месте в свое время, — загадочно сказал Апостол. — Я говорил со своими. Они в принципе ничего против тебя не имеют. И против Сайкса тоже. Я мог бы тебе предложить сделку: ты отдаешь мне карту, а я доставляю тебе Панацею. Но ведь ты не согласишься. Ты просто знаешь, что это невозможно.

— Что невозможно? Отдать тебе карту? Или добыть для меня Панацею? Объяснись! Ты тоже не веришь в то, что Панацея существует?

— Ты не понял меня. Просто ты уже достаточно видел. И должен понимать, что Аваллону нужен именно ты. Только ты можешь получить Панацею. Так было с Везалием. Так было со мной.

— С тобой? — Северянин схватил Апостола за руку. — Ты получил Панацею?

— Да. У меня была Панацея. Жестянщик тебе рассказал?

— Про Артура? Конечно, — Северянин ощутил жар и озноб во всем теле, будто кровь разом вскипела в жилах. — Так ты его вылечил при помощи Панацеи?

— А как я еще мог его вылечить?

— Скажи мне, Вадим, какая она — Панацея?

— Ты мне все равно не поверишь. Скажу только, что она совсем не такая, как ты себе представляешь.

— Ты испытываешь мое терпение?

— Пока только лишь волю. Ты должен верить в то, что ищешь. А дальше доверься Высшей Гармонии. Она сама откроет тебе все тайны этого мира.

— Почему ты не хочешь дать простые ответы на прямые вопросы, Вадим?

— Еще не время. Завтра в полдень я жду тебя здесь, — Апостол улыбнулся. — Я закончил свои дела в Долине Бурь. Теперь я свободен и могу помочь тебе.

— Так мы идем за Линию?

— Идем. Я понял, что тебе следует выполнить то, ради чего ты здесь. — Апостол протянул Кольцову руку. — Не бойся, лепрекс не заразен.

— Спасибо, Вадим, — Северянин пожал руку странному грабберу.

— Тебе спасибо. Благодаря тебе я многое понял. А теперь иди к себе, тебе предстоит еще многое узнать.

Ветер за окном совершенно беззвучно перебирал ветви деревьев, и по полу комнаты скользили корявые черные тени. Северянин прислушался. Ни звука. Видеоиллюзия явно не доработана. Не хватает шума грозы, стука капель по окнам. Но все равно, это лучше, чем неподвижная мертвая пустыня, скалы, пески и полуразрушенные строения. Или он на Земле? Этого не может быть. Он на Аваллоне. И деревья за окном — всего лишь голограмма.

Мысли мешались, путались, всплывали обрывками на гребнях волн накатывающей головной боли. Вчерашний вечер в баре, поминки Седого. Разговор с Апостолом. Неожиданное предложение выпить. Что они там бишь пили? Овсяной биддл? Или водку? Северянин поднял голову, осмотрелся. На столике у кровати мерцала в темноте пустая бутылка из-под русской. Все правильно, так и должно быть. Они с Апостолом — русские. Никаких биддлов. Все по-домашнему.

Голова трещала и раскалывалась по швам, похмельная жажда высушила рот. Северянин сел на кровати — желудок противно колыхнулся, подкатив к горлу. Воды бы! Тени ползали по полу, подкрадывались к кровати, покрывали стены комнаты причудливыми иероглифами. Иероглифы сплетались в замысловатую вязь, исчезали, появлялись снова. Шлепая босыми ногами, Северянин дошел до умывальника, повернул кран — тот загудел, словно сошедший с ума тромбон, но не проронил ни капли.

— Сволочная планета! — Северянин в сердцах хлопнул ладонью по краю умывальника. Если в холодильнике нет минералки — а ее там, кажется, нет, — придется спускаться в бар. Ли Вон простит его, если он без спроса возьмет бутылку воды. Он должен понять, что чувствует человек после бурной попойки. А не поймет — черт с ним. Им вместе детей не крестить.

Пиликание омнифона заставило забыть о воде.

— Алло!

Молчание. Гробовое молчание. На дисплее прибора — чернота, никакого изображения, никакого номера. Кто звонил, зачем? Северянин бестолково топтался у кровати, сжимая в руке омнифон, пытаясь сообразить, с чего же начать это утро. Или, лучше сказать, вторую половину ночи — до рассвета еще долго. И очень хочется пить.

Омнифон ожил внезапно и громко.

— Николай? Вы спите, Николай?

— Я… это вы, Анна?

— Откройте дверь. Нам надо поговорить.

Он долго не мог попасть правой ногой в штанину, лишь с четвертой попытки сумел правильно вставить электронный ключ в замок. Потом дверь открылась, и Анна вошла на порог. Ее глаза были пустыми и холодными, и это встревожило Северянина.

— Удивлены? — Она бросила на столик перчатки, села в кресло лицом к Северянину. — Я тоже удивляюсь сама себе.

— Простите, я не совсем в форме, — Северянин руками зачесал растрепанные волосы. — Так получилось. Я ругаю Сайкса за то, что он пьет, но сам вчера выпил лишнего. Как вы здесь оказались?

— Прилетела из Ураниум-Сити незадолго до полуночи. Вадим вам ничего не говорил про меня?

— Нет. Мы с ним о вас не разговаривали.

— Приятно слышать. — По ее голосу было непонятно, то ли она довольна, то ли рассержена. — Я вас разбудила?

— Нет. Вы не разбудили меня. Я в последние дни плохо сплю.

— Я даже не знаю как начать.

— Начните как-нибудь. Я вполне пришел в себя для того, чтобы слушать.

— Хорошо. Я знаю, вы ищете Контактера. Я и есть Контактер.

— О чем это вы? — Северянин попытался скрыть свое потрясение, но вот ноги у него сразу ослабли, и он поспешил сесть на измятую постель. — Я не ищу никакого Контактера.

— Ищете. Я знаю. И Вадим знает. Мы не можем ответить на вопрос, кто вас послал сюда, но одно знаем точно — вас использовали. Хотели, чтобы вы нашли Апостола. Это повторяется очень долгое время: то один, то другой граббер приходят к Апостолу и просят помочь им. Но все они оказывались не теми, за кого себя выдавали. Все они пытались помешать моему брату исполнить его миссию.

— И вы убивали их?

— Их убивал Аваллон. Вы разве не знаете, что эта планета может убивать?

— Я уже ничему здесь не удивляюсь. Плантатора тоже убил Аваллон?

— Да. Плантатор знал, что умрет. Он знал это с того самого дня, когда перешагнул через Линию Смерти. Высшая Гармония отвергла его, хотя у Плантатора были все шансы стать одним из нас. Его отчаяние было слишком велико, и он сдался, дал наркотику поработить себя. Его убило отчаяние, которое вселил в него Аваллон.

— Анна, я искренен с вами… с тобой. — Северянин собрался с мыслями, что далось ему совсем не легко. — Я прилетел на эту планету ради своей Кати. Ради жены. Я верю в Панацею. Вадим сказал мне, что Панацея существует, и я знаю, что он говорит чистую правду. Все, что мне нужно от этого дьявольского мира — это немного Панацеи. И все! Верно, я искал Контактера. Но я не собирался причинять Контактеру зло. Все, чего я хотел, так это найти Апостола и попытаться проникнуть на Территорию Хаоса. Мне сказали, что если на Аваллоне есть Панацея, то найти ее можно только на Территории Хаоса, у доктора Везалия. Вот и вся моя история. Да, нашелся человек, который помог мне со снаряжением, снабдил меня картой и дал мне наводку на Вадима. Но от меня никто ничего не требовал. Я был свободен в своем выборе. И я его сделал. Я хочу помочь Вадиму найти чертов «Нимрод» и обезвредить его груз. Вчера я говорил с ним на эту тему. Мы понимаем друг друга. Ты мне веришь?

— Я верю тебе. Но Аваллон может не поверить.

— Я не понимаю, о чем вы все тут говорите. Какие-то намеки, загадки, недосказанность. Ты можешь мне все объяснить понятно и без метафор?

— Объяснить все происходящее будет трудно. Проблема в том, что мы сами многого не понимаем. Одно я могу сказать тебе определенно — Аваллон изменил нас. Меня, Вадима, его друзей. Ты видел их и можешь сам судить, какие это люди. Это случилось после того, как они попали туда, за Линию. Все мы стали частью Высшей Гармонии, и сделал это Вадим. Он сумел получить от Аваллона то, что до сих пор никто не мог получить. Понимаешь, все искали на этой планете что-то для себя. Кто-то хотел разбогатеть, кто-то хотел прославиться, кто-то просто прилетел сюда ради острых ощущений. Все эти люди, которые называют себя грабберами, не понимают одну простую вещь — Аваллон смотрит на них. Планета, которая кажется им мертвой, на самом деле жива. Она наделена сознанием и чувствами. Она оценивает нас. Высшая Гармония присматривается к каждому, определяет его место в будущем мире, который вот-вот станет реальностью. И тогда каждый получит то, что заслужил.