Игорь Поль - Несущий свободу Страница 32

Говорили, что у гроссгерцога Зигфрида не было иного выхода, кроме как начать программу вытеснения нежелательных гостей. Про Кембриджский Альянс было сказано, что тамошние политики объявили действия Ольденбурга нарушением прав человека, геноцидом и этническими чистками, после чего флот Альянса произвел высадку миротворческих сил, в десятки раз превышавших по численности все тогдашние полувоенные формирования Ольденбурга. Открывая огонь по малейшему поводу, силы Альянса установили контроль над большей частью территории Хаймата, разделив его на зоны контроля. Прикрываясь расплывчатыми формулировками, войска Альянса произвели настоящую оккупацию; в подконтрольных Альянсу зонах были созданы марионеточные государства-карлики, в экономическом и военном плане полностью зависящие от своих защитников. Привыкший ко лжи, он не верил и этому – истина была где-то посередине.

Теперь они пели по-иному: офицеры-воспитатели с упоением талдычили о патриотическом подъеме, охватившем нацию, о том, что с приходом к власти великого герцога Карла и партии «Свободный Хаймат» нация стала сильна; похоже, они и сами в это верили. Теперь ольденбуржцы способны отстоять свою землю. Они очистят охваченные хаосом кровавых междоусобиц заокеанские территории и вернут себе принадлежащее по праву. Так говорит его королевское высочество. Так говорит партия «Свободный Хаймат». Страна с уверенностью смотрит в будущее. Белые поселенцы вновь едут на Хаймат: их размещают в военных поселениях на Симанго под охраной пехотных дивизий, этих поселений становится все больше. Теперь на востоке архипелага даже есть два ольденбуржских города. Карл обещает, что вся планета вернется законному владельцу еще при жизни текущего поколения. Хенрик зло сплюнул: с тех пор как он покинул стены военной школы, он старался жить сам по себе, выполнять все, что от него требуют, и не задумываться о последствиях; уверял себя – этот мир мне не перестроить. Жизнь одинокого волка создавала иллюзию независимости: «я все сделал – оставьте меня в покое», таким было его кредо. Но чертова политика все же догнала его.

На мгновенье ему до боли захотелось почувствовать рядом родственную душу, пускай это будет хоть бездомная собака; грусть уходящей жизни коснулась его. Он вновь подумал о Грете: она хотя бы умела его слушать.

Машина с шумом пронеслась по улице, он пришел в себя и привычно разозлился – размяк, позволил себе замечтаться, утратил бдительность. Злость сменил страх: он испугался, что теряет навыки, что чип, выключаясь, унес с собой часть его умения выживать. Сжав зубы, он вгляделся в свое мутное отражение на стекле, привыкая к новой внешности: нос стал тяжелее, на подбородке алел фальшивый чирей, вместо шрама осталась быстро сужающаяся белая полоска кожи, над верхней губой топорщились короткие усики.

«Стрекоза» облетела квартал и вернулась, не обнаружив ничего подозрительного. Тихо жужжа, она опустилась на перила и замерла, вытаращив на него фасеточные глаза.

Время обеда вышло, толстяк так и не появился. Придется рискнуть и навестить того в магазине: его единственным козырем была скорость. Скорость и дерзость. Интересно, как быстро копы додумаются, что он вовсе не уличный воришка? Должно быть, на его стороне играла царящая в городе суматоха. Последний раз взглянув на улицу за окном, он расправил плечи и уверенно двинулся вниз по лестнице.

34

Джон закашлялся от пыли, в носу сразу запершило: вся улица была как в тумане, дома укоризненно смотрели черными дырами, ощетиненными осколками стекла. Их развороченный автомобиль ярко полыхал у перекрестка, перевернувшись на крышу; ручейки белого металла стекали с него на дорогу, рваные полосы жаропрочного пластика извивались в огне, будто щупальца. Они подбежали к машине, тщетно пытаясь разглядеть то, что осталось внутри салона; Джон прикрывал лицо рукой, спасаясь от жара и осторожно дышал ртом – парящий пластик источал едкую вонь. Разглядеть что-либо внутри не удавалось. Передняя часть автомобиля была оторвана и висела, дымя, на изогнутом штыре столба освещения, остальное было похоже на кусок скомканной фольги.

– Похоже, у нашего друга есть сообщники, как думаете, лейтенант? – морщась от дыма, прокричал Лерман.

Джон не ответил, оглядывая улицу. Он подумал, что вряд ли найдет свидетелей – окрестные жители дружно улепетывали кто куда; те же, что набегут сюда вскоре, будут заняты только одним – грабежом брошенных домов, торопясь успеть до приезда полиции. Такие вместо ответов на вопросы норовят ткнуть ножом в живот или выстрелить в спину.

– Никакой надежды, лейтенант, – сказал Лерман. – Его в лепешку превратило. Бедный деревенский чудило, мы его даже не знали как следует.

– Кого?

– Кубриа, кого ж еще?

Джон вновь осмотрелся; слезящиеся глаза и дым затрудняли обзор.

– Слушайте, мы ведь оставляли машину там, дальше? – сомневаясь в чем-то, спросил он.

– Точно. Вон у того дома, сэр, – подтвердил Гомес.

– А взрыв произошел здесь. Вот воронка. – Джон указал на яму внушительных размеров у перекрестка. – С чего бы Кубриа вздумалось уезжать?

Лерман посмотрел на него сочувственно:

– Да не вините вы себя, лейтенант. Все мы ходим под богом. На его месте мог оказаться кто угодно. Я вызову подмогу из местного участка.

– Кабот, Гомес – проверьте улицу. Пройдите вдоль обочины до дома врача. Загляните во все дыры. Кубриа может оказаться где-то рядом.

Полицейские переглянулись. «Должно быть, решили, что у меня крыша поехала», – догадался Джон.

– Ну же, парни. Время не терпит. Ищите его. Не нарвитесь на мародеров, держите оружие наготове.

Пожав плечами, сержанты двинулись в указанном направлении, скорее делая вид, что ищут: запах паленого мяса жег легкие, дело было яснее ясного. Кабот решил, что вернется, как только найдет хоть что-нибудь, ну хоть ботинок, отброшенный взрывом, или клок одежды. Гомес же по привычке выполнял приказ лейтенанта от и до; он был уверен, что ничего не найдет, однако намеревался честно добрести до следующего квартала, глядя по сторонам.

– Надеетесь, что его выкинуло взрывом, лейтенант? – недоверчиво поинтересовался Лерман.

– Приглядись к машине, Франциско, – вместо ответа посоветовал Джон. – Ничего странного не видишь?

Лерман хмыкнул, но все же вновь посмотрел на яркий костер, прикрыв глаза рукой:

– Сгорело все, что тут смотреть. Мощная бомба, те, кто ее установил, дело знают, – сказал он через минуту.

– Видишь труп? – настаивал Джон.

– Есть что-то сзади, вроде бы, – неуверенно произнес Лерман. – Однако воняет так, что никаких сомнений.

– А почему сзади, Франциско? С чего вдруг Кубриа вздумалось путешествовать пассажиром?

– Да ладно вам, лейтенант. Машина, должно быть, в воздухе кувыркалась, там все внутри перемешалось. Он запросто может и в багажнике очутиться.

– Великовато тело для одного трупа, Франциско, – заметил Джон.

Он связался с участком и сообщил Хусто о покушении.

– Ну и дела, лейтенант! Вы просто магнит для неприятностей!

– Карлос, нам нужна машина.

– Вы же знаете, лейтенант, с машинами у нас труба. Все, что на ходу, расписаны вперед. Никто по доброй воле не поделится.

– Ты уж постарайся, Карлос, – попросил Джон.

– Я вам не колдун, лейтенант. Попрошу дежурного направить к вам патруль, максимум, что они смогут сделать – заберут вас оттуда. При условии, что найдется свободный экипаж.

– Мы потеряли Кубриа.

– Капитан будет в ярости. Похоже, ваше начальство для него больше не указ.

У Джона возникло ощущение, словно его загнали в тупик.

– Да какая ему разница? – бросил он: отчаяние находило выход в озлобленности. – Его должность упразднят со дня на день. Сам знаешь, о чем я. – Он глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться и произнести спокойным деловым тоном, словно все шло как надо: – Извести меня, если что-то изменится.

– Конечно, лейтенант. Жаль парня.

– Думаешь, я пляшу от радости?

– Ваши почти все уехали. Наверху толкутся несколько человек из шишек да их охрана, больше никого не осталось. Все в броне, точно на фронт собрались.

– Да черт с ними!

Примчалась первая машина с полицией. Из броневика высыпали вооруженные люди из отряда быстрого реагирования. Шаря перед собой детекторами взрывчатки, они парами разбежались вдоль стен, выстраивая оцепление и сгоняя в кучу всех, кто не успел сбежать. Вытянув руку вверх, Джон помахал своим значком: эти парни могли сгоряча спустить курки при виде вооруженных незнакомцев в гражданском.

35

Дела у Родриго Писадолы были хуже некуда – торговля не шла. Вторую неделю люди проходили мимо, как заговоренные. Дважды звонили представители поставщиков, чью мебель он брал на реализацию: он всерьез опасался, что с таким смехотворным оборотом оптовики вот-вот увеличат для него отпускные цены. А тут еще этот ультиматум и слухи о войне. Новая лазерная реклама в витрине только зря пожирала электричество – кому сейчас до смены обстановки? Этот магазинчик был для Родриго и средством к существованию, и одновременно гирей на шее – недвижимость в Пуданге нынче ничего не стоила, нечего и думать было продать бизнес и попытаться уехать, пока еще не поздно. Бросить же все на разграбление не хватало духа.