Олег Верещагин - Горячий след Страница 32

… — Всё ещё говорите? — вошедший Артур приглаживал влажные волосы. Положил на пол шлем — круглый, с невысоким двойным гребнем и синей щёткой короткого султана. — Прошу прощенья, командир.

— Ничего… ничего… — Григорий Викторович оглянулся на Артура мельком, но потом, словно проснувшись, повернулся к нему всем телом: — Ну что?

— А вот как вы говорите — ничего, — присев, Артур начал расшнуровывать ремённые сапоги. — Пусто вплоть до этого самого Тале-Тиалу.

Олег с невольной улыбкой наблюдал за кадетом. Нет, всё-таки есть люди, которые рождаются воинами. Вместо того, чтобы послушать рассказ Григория Викторовича хотя бы из вежливости, Артур, оправившись от первого вполне естественного удивления, тут же напросился у него в разведку с конным отрядом к ближнему городу — Тале-Тиалу. И теперь с явным удовольствием, со вкусом как-то, освободился от пояса с мечом, положил оружие на колени и, вытянув ноги, пошевелил ступнями. Да, подумал Олег, Артур Волков не философ и не рыцарь. Не освободи его он, Олег — кадет лет через двадцать тоже возглавил бы какое-нибудь восстание…

Кажется Григорий Викторович тоже подумал о чём-то таком же, потому что несколько секунд смотрел на Артура с улыбкой. Потом сказал негромко:

— Если бы вы знали, как я рад вас видеть, пацаны… У нас всё ещё говорят «пацаны»?

— Говорят, — кивнул Олег. — А что у Тале-Тиалу пусто — это плохо или хорошо?

— Плохо, — бывший пионер и гладиатор нахмурился. — Против меня послали Сиано Демо. Смешно, он командовал на юге подразделением, в котором я служил инструктором по бою на мечах… Хороший человек. И очень хороший воин, преданный лугалю. Если его нет впереди — а те всадники, о которых вы говорили, конечно, посланы из города за помощью — то где он? Я был уверен, что оторвался от него — и сзади его нет тоже…

— Разве может пропасть целая армия? — удивился Олег. Григорий Викторович усмехнулся:

— Ещё как может… И пропасть, и появиться из ниоткуда…

Он задумался, облокотившись на стол и левой рукой перекладывая на нём какие-то бумаги — не свитки, как можно было ожидать, а именно вполне обычные листы, как будто надёрганные из альбома. Олег тихо поднялся и подошёл к Артуру. Наклонился, сказал негромко:

— По-моему, у него и своих проблем хватает, — Артур кивнул. — Может, нам стоит самим продолжить поиски? Начнём с этого Тале-Тиалу… Далеко до него?

— Пешком — часа три… — Артур положил ногу на ногу. — Поспим, или прямо сейчас пойдём?

— Подожди, — в голову Олегу пришла неожиданно мысль, навеянная то ли приключенческими фильмами, то ли чувством вины и преклонения перед сидящим у стола худощавым усталым человеком, так упорно сражавшимся не за победу, нет — за признание человеческого достоинства. Мальчишка подошёл к столу и кашлянул.

Григорий Викторович поднял голову. Улыбнулся, кивнул.

— Мы собираемся в Тале-Тиалу, — напрямик сказал Олег. — Мы вполне можем сойти за местных, за глухонемых, как собирались вначале. Вряд ли мы себя выдадим, а специально нас проверять тоже не станут — не того полёта птицы. Но я вот что подумал… Мы можем сделать не только своё дело, мы можем ещё и посмотреть там для вас… ну, если вы объясните, что вам нужно высмотреть. Только вы поподробней расскажите нам, как и что, чтобы не наломать дров всё-таки…

Под утро совершенно неожиданно прошёл дождь — короткий, но бурный, от которого совершенно негде было спрятаться. Олег мрачно подумал, что можно было выйти на полчаса позже, но тут же задавил эту мысль, чтобы не расстраиваться. Тем более, что вскоре взошло солнце, стало жарко, над мокрыми камнями закурилась дымка и на дороге стало довольно людно, не то что вчера. К городу шли пешие, гнали скот, проезжали верховые, ехали на телегах и повозках целые семейства с разным барахлом… Артур вдруг тихо сказал:

— Мда-а… Освободительное движение освободительным движением, а ведь для этих вот крестьян воины Григория Викторовича — просто взбунтовавшиеся рабы, от которых надо держаться подальше…

Мальчишки переоделись в местное. Точнее — разделись под местных, кисло подумал Олег. Идти без трусов было стыдно — хотя подол этой чёртовой хламиды доставал до колен, но так и казалось, что всем всё видно. И револьвер пришлось оставить. Из вещей у мальчишек были только «оборотень» и кошелёк у Олега и дубинка у Артура. Кстати, Григорий Викторович сомневался и насчёт кошелька, но Олег по-прежнему возлагал большие надежды на силу денег, тем более — золотых, и им даже отсыпали ещё и из войсковой казны три десятка местных монет.

— Ничего, — раздражённо ответил Олег — тоже еле слышно, — наши предки без рабов обходились, и эти могли бы. А теперь нечего плакаться.

— Были у наших предков рабы, — возразил Артур. — Холопы были.

— Во-первых, холоп — это не совсем раб, — заметил Олег. — А во-вторых, рабовладельческого строя всё равно не было[14].

— Ну, они же не знают, что можно жить по-другому, — заспорил Артур.

— Кто из нас в ошейнике побывал? — довольно бестактно поинтересовался Олег. Артур не обиделся:

— Не, ты погоди. Я-то знал, что такое свобода. И понимал, чего меня лишили. А большинство рабов даже и не думают о настоящей свободе. В лучшем случае — просто хотят поменяться ролями с хозяевами. Как ты думаешь, почему у Григория Викторовича армия всё ещё не разбежалась? Да они надеются, что победят и он их наградит. А чем? Землями и рабами из местных. Это он о свободе для всех думает… ну, может, ещё сколько-то особо продвинутых, кто пограмотней или поразвитей. А большинство или лично ему преданы или просто хотят сами стать господами.

— А что ж ты тогда так за коня и за шлем уцепился? — иронично поинтересовался Олег. — Лично ему предан или надеешься, что тебя пожалуют виллой и комплектом полевых рабов?

Кадет смутился, помолчал, потом ответил:

— Я — это я. Я бы и вообще тут остался, может быть. Уж больно дело классное — динамит!

— Его же всё равно разобьют. Он и сам, кстати, это знает.

— Да ну и что? — Артур тряхнул головой. — Зато его точно запомнят.

Мальчишки спустили с плеч верхнюю часть своих накидок и наслаждались теплом, по временами бегло осматривая людей рядом. Впереди — уже недалеко — поднимались серые стены Тале-Тиалу.

— Стены так себе, — шептал Артур. — Я так понял, что тут уже лет двести не было никаких бунтов или войн, а этот город — торговый центр чего-то типа провинции. Ночью я видел, что стены спешно укрепляют. Но в город пока пускают всех.

— Думаешь, наши там? — Олег с интересом рассматривал начавшиеся по обочинам дороги статуи. Они стояли слева и справа — высеченные из чёрного камня изваяния распростёрших крылья длинноклювых птиц в человеческий рост образовывали как бы своеобразную стену.

— Если подумать, то скорее всего да. Давай договоримся, как поступим.

— Предлагаю разойтись, — сказал Олег. — Сразу за воротами. Поделим деньги. Ты будешь смотреть насчёт войск и всего такого, а я начну искать наших. Встретимся у тех же ворот в полдень и решим, что делать дальше.

— Договорились, — Артур кивнул.

— Натяни свою хламиду, — сказал Олег. Артур недоумённо посмотрел на него. — Натяни, говорю… там видно ещё, как тебя… били. Ещё решат, что ты беглый раб.

— Блин, — кадет неспешно (молодец) поправил одежду. — Всё. Немеем начисто.

Около ворот возились с десяток человек — с лопатами. Олегу стало смешно. Они откапывали створки! Из могучих досок, окованные металлом, те прочно вросли в землю. Слева и справа стояли по пять-шесть воинов — в жёстких кожаных доспехах, металлических круглых шлемах, с овальными щитами и длинными копьями, наконечники которых походили на сильно вытянутые ромбы. Если исходить из мысли, что это коренные жители Синмейи, то они были похожи на что-то типа древних ассирийцев, и мальчишки на их фоне казались довольно-таки чужими. Впрочем, среди входящих в город хватало людей с кожей, волосами и глазами разного цвета.

Около ворот стояла ещё одна «птичья» статуя. К её лапам, вцепившимся в край вогнутого постамента-чаши, входящие бросали монеты — квадратные медяшки. Олег бросил две, буквально окаменев внутренне от того, что сейчас… Но никакого «сейчас» не произошло — по ним даже не скользнули взглядами, и мальчишки вошли в ворота, которые по-прежнему упорно откапывали, как бы подтверждая интернациональность русской пословицы о громе и мужике.

Тале-Тиалу не понравился Олегу ещё больше, чем города Оранжевых Песков. Может быть, потому что там он был защищён — непосредственно своим внешним видом и оружием, косвенно — патрулями хаттов. А здесь никакой защиты не было.

Были затиснутые многоэтажными — по три, а то и пять этажей — домами с плоскими крышами грязные улицы, переполненные шумным и напуганным народом. Неприятные запахи (а точнее — вонь) мешались с запахами готовящейся тут и там еды. На мощёной булыжником мостовой тут и там валялась всякая дрянь, среди которой конский и бычий навоз был почти самым безобидным. Олег пару раз вляпался и понял, что про брезгливость надо забыть. Да и ещё хуже было то, что он и правда ощущал себя глухонемым — совсем, начисто. Внезапно ему стало страшно и тоскливо — где сейчас Артур, где Григорий Викторович — два человека, которые в этом мире могут понять, что он говорит?