Стивен Джонс - Оборотни Страница 32

— Думаю, да.

Когда он вошел, я почуяла запах пота и мускуса. Я закрыла глаза, представляя, каков он на вкус.

Он налил лимонаду в мой стакан:

— Под домом прохладно, а вот когда носишь бревна взад-вперед, становится жарко.

Басс сел напротив меня на краешек кровати:

— Ой, что же это я здесь сел, я ведь только что был под домом… — Неожиданно он поднялся, — Пойду приму душ, приведу себя в порядок. Потом снова зайду посидеть. Можно?

— Хорошо.

Он улыбнулся, и мне вдруг захотелось пойти в душ вместе с ним. Уж не знаю, какие силы были во мне задействованы на тот момент, но действовали они во всю мощь.

— Постой. У меня есть идея.

— Да?

— Я хочу показать тебе ручей и водопад. Это не близко, в лесу, но сходить туда стоит. Там и вымоешься. Вода прохладная, чистая, а вокруг так красиво.

Он взял меня за руку и стащил с кровати. Ступив на ногу, я ощутила боль в лодыжке.

— Ой!

Он посмотрел на меня и отпустил руку:

— Прости. Ну, пошли.

Он вел себя точно легкомысленный мальчишка.

Мы побежали к ручью. Я поборола в себе желание сменить образ, чтобы преодолеть это расстояние на всех четырех и почувствовать землю голыми лапами. Когда мы приблизились к ручью совсем близко, я сбавила ход, а он побежал вперед. Лодыжка у меня по-прежнему болела. Я не могла дождаться, когда холодная вода остудит боль.

Когда я подошла к ручью, он уже закатал штаны и стоял по колено в воде.

— Эй, Челси, да здесь здорово!

Я тоже вошла в воду, вскрикнув от холода, и обрадовалась этому.

— Давай зайдем подальше.

Басс выскочил на берег, одним быстрым движением стянул с себя футболку, снял штаны и скинул башмаки. Я удивилась, увидев, какой он белый там, где солнечные лучи не попали на его тело. Он заметил, что я смотрю на него, и рассмеялся:

— Ты так и будешь стоять и смотреть или, может, присоединишься ко мне?

Он прошел мелководье, содрогнулся, а потом окунулся по шею.

Закрыв глаза, я взялась за край платья и сняла его через голову. Потом бросила его на берег и рухнула спиной в воду. Вода была такая холодная, что мне показалось, будто она обожгла мне голову.

— Да она же ледяная! Уф!

Басс побрел вверх по ручью, туда, где я сидела в воде спиной к течению. Когда он подошел ко мне, я позволила ему обнять меня.

— Я согрею тебя.

Он крепко держал меня в объятиях, при этом его губы касались моей головы, щек.

Я повернулась к нему лицом. Вода, его язык и ласки сделали свое дело. Остатками сознания я пыталась удержать тот образ, в котором находилась, тогда как остальная часть меня стала ватной.

Не выпуская друг друга из объятий, мы выкатились по гладкому каменистому дну на мокрый берег. Я чувствовала его и свою кожу, похолодевшую от воды, чувствовала землю под нами, видела пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи, ощущала теплоту его языка, губ и рук, которые ласкали мое тело. Я только это и чувствовала, и еще — его запах, его дыхание, наши стоны, сопровождаемые журчанием ручья. Когда он вошел в меня, я и там чувствовала его тепло.

Тут включились мои инстинкты, и я повернулась так, что он оказался сзади. Он не возражал. Его руки потянулись к моим грудям, и он принялся ласкать пальцами соски. Потом начал рычать, впиваясь зубами и губами в мою спину и шею. Внезапно резкая боль пронзила меня, и затем я почувствовала, как мои мышцы обхватывают его член все сильнее и сильнее, выжимая из него соки. Мое дыхание становилось все более прерывистым по мере того, как я погружалась в какой-то неестественный мрак. Я была уже не Челси и не зверем, а Челси и зверем одновременно, я рычала и стонала, я была животным и женщиной, с телом и душой и того и другого. Я куда-то проваливалась. И провалилась.

Когда он кончил, то закричал так громко, что птицы вдруг слетели с веток, громко захлопав крыльями. Я простонала, мрак рассеялся, и снова стало светло. Басс навалился на меня всем телом. Я лежала, раздвинув ноги. Он все еще был во мне. В воздухе пели птицы, потом заквакали лягушки. Я прислушалась к его дыханию; резкие звуки вырывались из его глотки. Так дышит только зверь.

Повинуясь своему первому инстинктивному побуждению, я попыталась сделать так, чтобы он вышел из меня. Он откинулся на спину и был точно в полусне. Но скоро он опять возбудился, и мы снова спарились — на этот раз как-то лениво, будто время остановилось ради одного только удовольствия. Он касался меня так, как я об этом раньше только читала, а мое тело откликалось точно так, как нужно, хотя голова кружилась.

Чувство облегчения пронзило все мое нутро, но я тут же спохватилась — как бы не изменился мой образ. Воспользовавшись тем, что глаза Басса закрыты, я сделала все от себя зависящее, чтобы этого не случилось. Ведь его руки могли почувствовать, как у меня на коже появляется шерсть, как растут и наливаются мышцы. Стараясь удержаться от перевоплощения, я прижимала его лицо к своей шее. Это Челси позволила ему дать волю своим чувствам, и зверь во мне наконец смирился с этим. Басс молча изучал меня. Я не возражала. Он всматривался в меня, а кончики его пальцев едва касались изгибов моего тела. Удовлетворившись, он откинулся на спину, но держался настороже.

Моя улыбка успокоила его. Когда мы снова поцеловались, я увидела в его глазах нежность и доброту. Мне захотелось расплакаться, но слезы не приходили.

Мы окунулись в ручей. Солнечные лучи были уже не такие яркие; теперь они были желтые, как янтарь. Мы ничего не произносили, но наши глаза говорили на языке, понятном двум людям, которых связывает что-то общее.

По дороге домой я шла за ним следом. Он часто оборачивался и улыбался. Я улыбалась в ответ. Что-то бесконечно близкое возникло между нами. Желание, которое я испытывала прежде, превратилось в теплые и нежные отношения. Это совсем не то, что связывало меня с другими, — та связь была основана на совместных прегрешениях и общих секретах. Подумав о других, я вдруг ощутила, как по спине пробежал холодок. Когда мы подходили к дому, я увидела, как на лужайке готовят белую щепу для растопки.

Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы все стало ясно. Лайла знала, чего я хотела, да и Квинелл тоже. Лайла наверняка сказала что-нибудь на этот счет Фромму. И раз уж у нас с Бассом это случилось, то теперь они ждут своего — аппетит растет, все готовы к пиршеству. Но мне не хотелось, чтобы они отнимали его у меня так быстро. Еще не время.

— Басс, постой.

Он остановился и повернулся ко мне. Я подошла к нему:

— Я… не хочу, чтобы они узнали. Понимаешь?

— Ну да. — Он тотчас погрустнел. — Конечно. Твой отец сначала уволит меня, а потом убьет. Что, по-твоему, я должен делать?

Я поцеловала его:

— Давай разыграем их, сможешь? Сделай вид, что мы просто гуляли по лесу и ничего не было.

— Попробую. А ты сможешь?

Насчет него я сомневалась больше. Он олицетворял собой безыскусную честность и искренность.

— Я довольно хорошая актриса, когда мне это нужно. Просто сделай так, чтобы они не знали. Ты прав насчет того, что он захочет убить тебя.

Он нахмурился. Я в изумлении посмотрела на него. Что-то уж больно сильны мои переживания насчет того, чтобы с ним ничего не случилось. То есть — с нашей добычей. «Может, ранить его и сделать одним из нас?» — подумала я. Тогда у него по крайней мере будет возможность спастись, и мы смогли бы провести вместе вечность. В бессмертии. Но тут я вспомнила, что чувствовала по отношению к тому зверю, который чуть не убил меня, оставил как убитую, сделав ни человеком, ни животным, не приспособленную к той жизни, которую могли бы хорошо прожить или животное, или человек. Я ненавидела того зверя. И сейчас его ненавижу. Но я и мысли не могла допустить, что Басс возненавидит меня. Ни на минуту. А о том, что он будет ненавидеть меня всю жизнь, — тем более.

Неожиданно он словно заторопился.

— Мы могли бы уехать, Челси. Собери свои вещи, и мы уедем. Я везде могу найти работу.

Казалось, это предложение удивило его самого.

— Нет. Не могу. Не сейчас. Просто обещай, что не выдашь нас.

— Челси, я люблю тебя. Я все ради тебя сделаю.

При этих словах я почувствовала, как внутри у меня будто что-то растаяло, хотя боль в сердце не унялась. Я крепко обняла его, стараясь всеми силами избежать перевоплощения, и пробормотала те же самые слова.

— А теперь иди. Возвращайся один. Я скоро приду. Скажи, что видел, как я пошла в лес, и решил поискать меня, но не нашел.

— Ладно. Пока.

Мы еще раз поцеловались. Я почувствовала свой запах на его языке — сладкий, мускусный — и захихикала.

Он помахал мне рукой и пошел по тропинке, ведущей к долине.

Я обхватила себя руками, все еще чувствуя Басса внутри себя. Когда он скрылся из глаз, я запрокинула голову и завыла. И тут у меня пошли слезы. Даже встав на четыре лапы, я надрывно рыдала. Значит, это любовь. Надежда. Боль.