Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир Страница 32

— Да, сэр.

— Так-с. Дежурный по общежитию выдал тебе все необходимое?

— Да, сэр. За исключением моих личных вещей. Когда мне их вернут?

— После выпуска, мой юный друг. Если, конечно, ты захочешь забрать все это старье. Большая часть выпускников отказывается, и мы его утилизируем. Извини, но правила запрещают ученикам иметь при себе посторонние предметы. В целях безопасности.

«Какая еще безопасность?! Вы боитесь, что я задушу кого-то своими старыми джинсами?!»

— И вот еще что. Вот, возьми, — улыбнувшись, Петье наклонился и достал из шухляды своего стола светло-коричневую картонную коробку с маркировкой «Вознесения». — Это твоя мультимедийная система. Твой лучший помощник в учебе и вне ее. Возьми, распакуй.

— Наручный коммуникатор? — удивился я, бережно достав из коробки довольно-таки громоздкое по современным меркам устройство, напоминающее часы с черным ремешком из синтетической кожи.

Практически такой же комм был у Джерома, так как его отец не мог позволить себе хороший сетчаточник.

— Не ожидал увидеть такую древнюю технологию в нашем высокотехнологичном мире? — с пониманием усмехнулся Петье. — У нас это как традиция. Все ученики интерната, начиная с первого выпуска, носили такие. Между собой ребята их зовут «пип-боями». Это словечко из одной старой компьютерной игры. Простое, надежное устройство. И очень прочное. Ударостойкий, огнеупорный, водонепроницаемый корпус. Связь с локальной сетью. Установлен стандартный набор программ. Настроено голосовое и сенсорное управление. Автоматически настраивается сопряжение с твоим нанокоммуникатором: можешь выводить мультимедийный контент на свой нановизор и нанодинамики. Также «пип-бой» будет твоим личным средством связи, если нанокоммуникатор по каким-либо причинам перестанет функционировать.

— А такое бывает? — с надеждой спросил я, и, спохватившись, добавил. — … сэр?

— Срок службы нанокомма — от одного до двух месяцев. У тех учеников, кто ведет активный образ жизни, постоянно занимается физическими упражнениями, он быстрее начинает давать сбои и изнашиваться. Когда износ становится критичным — его нужно менять. Учитывая хрупкость этой технологии, мы предусмотрели альтернативное средство коммуникации.

— Ясно, сэр, — кивнул я, пообещав себе, что с завтрашнего дня удвою свою физическую активность.

— Так-с. Ну давай же, примерь.

— Я так понимаю, что, — внимательно изучив крепление ремешка, прошептал я. — Это мой тюремный браслет? Я не смогу снять его после того, как одену? Даже на время сна?

— Уверяю тебе, он не будет причинять тебе ни малейших неудобств. И для здоровья он совершенно безопасен. На ночь ты сможешь переключать его в «спящий режим». В «спящем режиме» от «пип-боя» не исходит никаких излучений. Это проверено и подтверждено результатами многочисленных исследований. Интернаты «Вознесения» — это не то место, где стали бы рисковать здоровьем детей.

Все ясно. Они не уверены в надежности своих нанороботов в моей голове, поэтому заставляют еще и надеть на запястье этот сверхпрочный арестантский браслет, чтобы я уж точно никуда не убежал. Спасибо, что обошлись без рабских ошейников.

Конечно же, я предпочел бы скорее запустить эту хрень в улыбающуюся рожу Петье, нежели добровольно надевать себе на руку. Но вряд ли мне станет легче от того, что заведующий по воспитательной работе кликнет сюда пару охранников и санитаров, чтобы меня еще раз усыпили для того, чтобы надеть этот треклятый браслет.

— Давай же, не бойся. Это все равно что старые наручные часы, — ободрил меня профессор.

Неприязненно посмотрев на еще одно свидетельство моего невольничьего статуса, я, скрепя сердце, надел его на запястье и защелкнул. Клацанье замка на «пип-бое» возвестило меня, что потерянная свобода отодвинулась еще дальше, в совсем уж невообразимые дали. Едва устройство оказалось на руке, как перед глазами вдруг завертелся, заслонив собою улыбающегося профессора, все тот же ненавистный Чебурашка в ученической форме.

— Вау! Круто! У тебя появился собственный «пип-бой»! — противным голосом заверещал компьютерный голос в моем ухе. — Позволь мне провести тебе небольшую демонстрацию!..

Минут пять, сцепив зубы, я следил за демонстрационным роликом и слушал, сколько невообразимых возможностей для учебы и досуга открывается мне с помощью «пип-боя». Едва в уголке глаза появилась полупрозрачная иконка “Пропустить продолжение”, как я движением руки активировал ее и изгнал ненавистное бормочущее чучело у себя из головы.

— О. Вижу, что ты прекрасно освоился с управлением. Что ж, — Петье улыбнулся. — У нас считается так — с того момента, как ты получаешь именно «пип-бой», ты становишься настоящим вознесенцем. Так что — добро пожаловать в нашу семью… Алекс.

— Простите? Сэр, — нахмурился я.

— Как тебе? Нравится?

— Что именно? Арестантский браслет? Придурковатый чебурашка у меня в голове? Или когда меня называют чужим именем? — забыв о самообладании, раздраженно спросил я.

— Я ведь обещал тебе, что здесь ты обретешь новое имя! — радостно пропел заведующий по воспитательной работе. — Право же, мне уже неудобно без конца называть тебя «юным другом». Так что после теста, который ты прошел, мы попросили наш ИИ проанализировать твой профиль, и подобрать тебе наиболее подходящее имя.

— Компьютер подобрал мне… имя? — не веря своим ушам, переспросил я.

— По-моему, оно здорово тебе идет! Александр — древнее, греческое имя. Значит — «победитель». Смелый, решительный, готовый добиваться своей цели, настоящий лидер. Это про тебя, Алекс. Я бы никогда не придумал тебе имени лучше.

— Но это не мое имя, — нахмурился я. — Родители дали мне имя при рождении. Оно специфическое, я знаю. Но оно дано мне в честь замечательнейшего человека, не раз спасшего родителям жизни. Я люблю свое имя. Сэр, при всем уважении… почему вы не можете просто называть меня Димитрисом?

— Я все понимаю. Прекрасно тебя понимаю, Алекс! Но я уже говорил. Имя, данное тебе при рождении слишком тесно связано с твоим прошлым. А мы бы хотели, чтобы ты оставил свое прошлое за стенами интерната. Поэтому такое правило и введено. Можешь воспринимать это, если хочешь, как ролевую игру, или как позывной, прозвище. У нас принято, чтобы каждый ученик получал новое имя на время обучения. После выпуска, те, кто хотят, берут себе прежнее имя. По статистике таких не больше 10 %. Большая часть наших выпускников оставляет себе полученное здесь имя, и продолжает свой жизненный путь с ним. Поверь, ты тоже очень быстро привыкнешь к своему новому имени и не захочешь с ним расставаться, Алекс Сандерс.

— Почему «Сандерс»? — страдальчески нахмурился я.

— Это хорошая австралийская фамилия. Тебе под стать. Созвучно со словом “thunder” — “гром”. Очень впечатляет, правда? Внушительная фамилия. Фамилия сильного человека, человека дела. Имя и фамилия должны говорить о человеке что-нибудь, а не быть просто комбинацией букв. Неспроста у людей появляются прозвища. Прозвища дают людям, чье имя не идет их личности. Ведь у тебя тоже было прозвище, да? Тебя, кажется, называли, «грека».

— Только один мой друг! — это был один из тысяч вопросов во время теста. — И он называл меня так очень редко!

— Поверь, никто не станет давать прозвище Алексу Сандерсу. Когда смотришь на тебя — хочется назвать тебя именно так. Не хочется выдумывать ничего другого. Юный мой друг, пойми, мы, люди — разумные, мыслящие существа! Мы сами куем свою судьбу, создаем свою личность. Мы не связаны тем, где мы родились, кто наши родители, каким именем они нас наградили. Мы можем стать кем угодно. Тем, кем захотим. Ты хоть представляешь себе астронавта, члена космической экспедиции, с имечком: «Димитрис Войтковский»?

— Войцеховский, — поправил я, продолжая хмуриться.

— «Алекс Сандерс» — вот что будет написано на его скафандре. Прекрасное имя. Его запомнят, будут повторять и любить. Это имя, подходящее для героя. Мне нравится.

— И что, все здесь должны будут звать меня именно так? — тяжело вдохнув, спросил я.