Наталья Игнатова - Пыль небес Страница 33

Стая была чем-то… особенным. Даже для него, убийцы, людоеда и вообще демона. Стая была настоящей. В ней обходились без масок и терпели Тира такого, какой он есть. Убийцу, людоеда и вообще демона.

Казимир не умел летать, он стал бы фальшивой нотой. А Тир, сам становившийся фальшивкой в тот самый момент, когда спускался с неба на землю, в небе фальши не терпел.

Впрочем, на его взгляд, князь Мелецкий и так неплохо устроился. Эрик принимал во внимание титул Казимира и его происхождение. Кровь есть кровь. Даже для ВВС, где летали все, начиная с лейтенантов и заканчивая маршалами, и субординация соблюдалась лишь на уровне выполнения приказов, особое положение князя Мелецкого, уравнивающее его с приближенными графа, с правящей верхушкой графства, бросалось в глаза. Хоть и не вызывало вопросов. Знать отличается от обычных людей – в Саэти это было утверждением, не нуждающимся в доказательствах. Так что во взаимоотношениях Эрика и Казимира действовал принцип: «Рыбак рыбака видит издалека».

В Вальдене – во всем Вальдене, не только в графстве Геллет – дворянство делилось на две категории. Была знать, происходившая из свободных землевладельцев. И были рыцари, чьих предков когда-то пожаловали дворянством. Первые вторых терпели, хотя никогда и не признали бы себе ровней, вторые на первых смотрели с почтением и знали, что ровней никогда не станут.

И для тех и для других никого больше не существовало.

Однако чем дальше, тем ближе Эрику становились люди происхождения самого невнятного. Иномирянин без рода и племени, поп-расстрига, селянин, неотесанный, как дубовый ствол, и рыцарь духовного ордена, выросший в сиротском приюте. Их общество Эрик предпочитал любому другому. Отличная компания для графа.

Фон Геллет был хорошим правителем, он держал в руках все нити управления своим небольшим государством, был полновластным хозяином, и никто не мог бы упрекнуть его тем, что ради полетов он забросил государственные дела. Однако Стая все чаще удостаивалась косых взглядов, и неодобрительных пересудов, и громко выражавшегося недоумения по поводу того, из какой грязи и в какие это князи они рассчитывают пролезть.

Тир нашел себе забаву: походя очаровывать наиболее злостных – наиболее знатных – хулителей. У Падре появилось новое занятие: время от времени объяснять Малу, что, если какой-нибудь дворянин кривит нос при взгляде на «радзимское чудовище», это не означает, что помянутый нос должен быть немедленно свернут на сторону. Риттер поинтересовался мнением своего духовника, после чего разослал избранным вызовы на дуэли. Избранных было шестеро. Риттер уложился в шесть дней. Никого не убил. Пожалел лишь, что драться в воскресенье грешно, а то, мол, список можно было увеличить на одного человека.

Закончив с дуэлями, он объяснил обалдевшему Падре, что его духовник назвал подобные поединки делом богоугодным, воспитывающим смирение в сильных мира сего.

Тир задумался и понял, что орден св. Реска начинает ему нравиться. Беззастенчивое лицемерие и склонность к демагогии в людях, чья задача учить и защищать других людей, заслуживали одобрения.

Словом, каждый из четверых извлекал из негласного противостояния со знатью свои плюсы, получал свою долю неприятностей и даже предположить не мог, какой поднимется вой, когда в Стае появится новый пилот.

Чистокровный орк по имени Нромагрыш Взиббмерет.

– Нет, – сказал Казимир (особа, особо приближенная к Стае), – не знаю, как вы будете с ним общаться, а я это произнести не способен.

– Да уж, – сказал Мал.

Падре с Риттером переглянулись и одновременно кивнули.

Выразив таким образом свое мнение, все четверо уставились на Тира.

– Что? – спросил тот. – Я его, что ли, так назвал? И вообще, отставить пинать малыша!

«Малыш» сидел молча, только лупал раскосыми глазками да изредка нервно дергал ушами. С точки зрения Тира он был замечательным. Зеленый. Зубастый. И ростом сантиметров на десять ниже Тира.

Который, в свою очередь, был на полголовы ниже, чем Риттер, на голову ниже, чем Падре, и настолько мельче Мала, что и сравнивать не стоило.

Эрик представил им нового пилота и дал полчаса на знакомство. Так что разговор происходил в ангаре, вокруг кипела жизнь, но расположившуюся в уголке Стаю обходили стороной. Отчасти потому, что привыкли им не мешать. Отчасти потому, что люди опасались орка.

– Ну давай, – сказал Падре, – ты у нас умный, назови его как-нибудь. Мы его подержим, если что.

– В одной книжке, которую я читал, – сказал Тир, – всех орков звали Шаграт.

– И что это значит? – спросил Мал, которому не хотелось, чтобы новичок получил какое-нибудь обидное прозвище.

– Это значит «орк», – ответил Тир не моргнув глазом.

– А ты уверен? – уточнил Казимир, который гораздо лучше разбирался в книжках про орков, даже цитировал оттуда стихи.

– Уверен, – отрезал Тир.

И внушительно посмотрел на Нромагрыша Взиббмерета:

– Мы будем называть тебя Шаграт.

– Ни хрена себе придумал, – сказал орк на радзимском противным, скрипучим голосом, – такого слова даже эта падла не знает. – Он разжал кулак и показал оправленный в серебро «толмач».

– М-да-а, – Казимир оглядел всех присутствующих, – у юноши интересный словарный запас.

– На себя посмотри, рыло! – немедленно окрысился новичок. – Граф сказал, чтоб меня не обижать. Меня, понял? А про тебя разговора не было.

Наглость Шаграта была сравнима только с его безобразием.

Но он действительно умел летать. И в небе оставался таким же, как на земле: наглым, уродливым, крайне агрессивным.

Командовать он не умел, подчиняться – не желал. Слушался только Эрика, так что тот передал Тиру Падре, своего бессменного ведомого, и забрал Шаграта себе.

Это была временная мера. После первого вылета, когда Стая притиралась к новичку, а он – к Стае, Эрик вызвал Тира на командный пункт и велел найти способ цивилизовать орка или хотя бы объяснить, что такое субординация.

– Не понял, – сказал Тир вместо привычного Эрику до оскомины «слушаюсь, ваше сиятельство».

Граф фон Геллет недоуменно поднял брови:

– Что тут непонятного?

– Почему я?

– Потому что я так сказал, – отрезал Эрик. И, смягчившись, добавил: – Потому что у тебя это получится. Только имей в виду, никаких чернушных штучек, ясно?

– Слушаюсь, ваше сиятельство. – Тир не потрудился создать хотя бы видимость энтузиазма.

Без «чернушных штучек» вбить в Шаграта армейские правила не представлялось возможным. Однако это-то ладно. Гораздо неприятнее было то, что Эрик решил, будто Тир может применить свои особые способы воздействия на пилота, вошедшего в Стаю.

Подзабывшиеся было страхи оживились и защелкали зубами, готовясь к атаке.

ГЛАВА 6

Мы всех умней, мы всех красивей, и мир орками нас зовет.

Шаграта в первый же выходной повели в кабак. Повели всей Стаей, для верности позвав с собой еще и Казимира, потому что дикий орк мог выкинуть – и порой выкидывал – совершенно невозможные фокусы, и следить за ним нужно было в оба глаза, а бить, если что – сразу наповал. В смысле, чтоб с ног свалился и полежал минут пять. В последнем Казимир традиционно считался большим специалистом.

Светлый князь попросил выдать ему Шаграта на полчасика – для тренировок. Мол, раньше с орками дела иметь не приходилось, надо рассчитать силу удара.

Просьбу обдумали, и Тир решил отказать.

– Добрый ты, Суслик, – вздохнул Мал, – но не по-людски это, орков от князей защищать.

Спорить он, однако, не стал, ограничившись еще одним недовольным вздохом.

Тем же вечером, ближе к полуночи, когда основательно пьяными, добрыми и дружелюбно настроенными стали все, кроме Тира, выяснилось, что у Шаграта была интересная судьба.

Он родился недоношенным, умудрился выжить, несмотря на то, что никому, кроме него, это было не нужно, но вырос ровно настолько, насколько хватило сил. С учетом того, что среднестатистический орк ростом и сложением мог потягаться с Малом, положение Шаграта в родном поселке было крайне незавидным. Он оставался жив только потому, что рано научился охотиться и стал кормить себя сам. Себя и семью. Таким образом, пользы от него получалось больше, чем убытков, и Шаграта терпели в доме и в поселке.

Летать он выучился благодаря тому, что его дядя по материнской линии был пилотом царских войск и время от времени прилетал в родной поселок, получить дозу восхищения и почтительности со стороны односельчан. Он и научил Шаграта азам управления болидом.

Тир предположил – воздержавшись от озвучивания своих мыслей, – что дяде племянник представлялся кем-то вроде ученой обезьянки. Этакий мелкий уродец, который, гляди-ка, не хуже орка может с машиной управляться.

Дядя выучил Шаграта говорить по-радзимски и по-степняцки и даже обещал взять его с собой в полк, на границу, и показать однополчанам, а там, если повезет, пристроить в армию. В армию хотели все: там хорошо кормили, давали одежду и даже сапоги. Но Шаграт был слишком маленьким, чтобы его взяли туда просто так, без помощи дяди.