Сергей Плотников - Потерянная Страница 33

– Ты не права… – медленно протянул я, вспоминая наш последний романтический «обедоужин» и всё, что случилось за этот год: как моя напарница медленно «оттаивала», начала говорить, а не бросаться системными сообщениями по любому поводу, прикрывала наши тренировки на корабле, не давая узнать командованию через видеонаблюдение сначала о том, что инженерно-техническая группа, мягко говоря, не вся технически подготовлена, а потом и о способностях моих детей… В конце концов, это она – сама! – передала мне тот файл с записью последних минут жизни Наты!

– Ну, может, в чём-то я и не права, – внезапно для меня пошла на попятную Латта. – В чём я уверена, так это в том, что, если ты её попросишь не докладывать Кобре и остальным о нашем маленьком трюке, она тебя послушает. Так ведь?

– Нурс!!! – рявкнул я неожиданно в унисон с собственной дочерью.

– Да. – На фоне нашего крика голос Флои должен был потеряться, но продвинутая система голосовой связи в шлемах донесла его до каждого абонента.

– Да почему ты вообще решила, что мы с тобой пойдём?! – обвиняюще вскинулась Вася, но тут до неё наконец дошло, чьё согласие она услышала. – Что?!

– Я не передам данные о том, что шаттл и команда усиления уцелели, если так желает Миш, – спокойно повторила Флоя, заставив Лиссу едва ли не подавиться возмущением.

– Этого может и не понадобиться. – Ответ мехны меня… обрадовал и смутил одновременно. Но больше обрадовал. Более того, где-то в груди я почувствовал навсегда, как мне казалось, забытое тепло. Этот жест – жест доверия! – я оценил и не собирался оставлять без внимания. – Флоя, как я понимаю, ты тоже согласна с оценкой Латты? Если так, то мы можем «соскочить» сейчас, все вместе.

– Папа?! – А вот для деток моё решение оказалось сюрпризом. Разумеется, я не распространялся о подробностях «прогулки» по Йорку. – Но… твои планы… наши планы! Всё придется начинать сначала!

– Нурс права, я доверяю её оценке ситуации. – Пришлось слегка надавить голосом. – А раз так, то и осуществление нормального увольнения после контракта под большим вопросом. Средства за выполнение основного контракта и миссий уже перечислены, достать их из банковской системы Йорка назад даже у комсостава «Панцирной рыбы» не выйдет. Может, потом придумаем, как мы их вернём… если нам они вообще понадобятся: трофеи, которые можно обменять на средний грузовоз и шаттл сверху, окупят если не всё, то многое. Жалко только, остатки снаряжения и оружия из Таниса – вот их точно вернуть не получится…

– Ха! С чего ты взял, что они ещё на корабле? – вмешалась наёмница.

Я немедленно вспомнил о брошенном дрейфовать в точке рандеву лёгком транспорте. Во Нурс даёт! Кстати, могла бы и промолчать, но специально сказала, выказывая уровень доверия: ведь в этих контейнерах и моя, и детей доля есть.

– Тем более. Раз появилась возможность выбора между риском вероятным и вероятностью риска, я выбираю последнее. Мы уходим с «Бурей»! Флоя, ты со мной?

Вселенная – удивительное место. Можно всю жизнь путешествовать и каждую минуту открывать для себя что-то новое. Вот, например, восьмая планета системы НК-4 – газовый гигант. Мы находимся в самых верхних слоях атмосферы, где, в отличие от вакуума за её пределами, такое незначительное давление, что покрытие корпуса транспортёра едва может засечь следы внешней среды даже на близкой к первой космической (для этого небесного тела) скорости…

– Пап…

…На Земле уже на высотах в сто – сто пятьдесят километров от уровня моря кажется, что ты в космосе: небо чёрное, виден изгиб планетарной коры…

– Папа.

…А здесь – жёлтый равномерный туман, и только после нескольких минут активного подъёма на полной мощности двигателей где-то в зените начинает темнеть…

– Папа!

…А ответ простой: пыль. Мельчайшая, совсем как та, что слагает кольца. Кажется, она ещё и заряженная и потому буквально левитирует, опираясь на мощное электромагнитное поле планеты…

– Папа!!!

– Мы уже всё друг другу сказали.

Я с сожалением оторвался от своей импровизированной созерцательной «медитации», возвращаясь к реальности. Немедленно накатили не самые приятные эмоции, от которых физически разболелась голова. И самым неприятным ощущением было чувство бессилия!

– Пап, мы…

– Решение принято, назад пути нет. Сейчас бесполезно его обсуждать, – выдерживая ровный тон, повторил я. – Мы вернёмся к этому разговору, как я уже вам сказал, когда сможем поговорить лицом к лицу.

Пути назад действительно нет: найти что-то в этом призрачном киселе можно даже не пытаться. Даже специализированный геодезический комплекс для орбитального сканирования бессилен: вероятность узким пучком лучей нащупать интересующий объект в глубинах плотной, наэлектризованной атмосферы гиганта такая маленькая, что ей заранее можно пренебречь, командир «Карата» знал это очень хорошо. После нашего отхода программа-автопилот, используя уцелевшие сопла ориентации, развернула бывший средний гражданский носитель носом к центру планеты и включила тягу трёх уцелевших маршевых двигателей, чтобы уж наверняка концы в воду, точнее, в водород. АШК-28 ушёл с пологим снижением ещё раньше. Короче, перефразируя пословицу моих древних предков, что с орбиты упало, то пропало.

А нам пришлось долго разгоняться для подъёма на не очень предназначенном для таких манёвров трофейном ганшипе, который по внутренним объёмам после косорукой модернизации из транспортёра в вооружённую лоханку стал больше похож на земной автомобиль. Если сейчас у нашего транспортного средства откажут одновременно оба основных двигателя, то единственная надежда будет на приводной аварийный маяк: на такой высоте он уже эффективен… если сверху найдётся кому слушать. Впрочем, найдётся наверняка: все события с момента шлюзования в трюме летающей батареи заняли меньше часа, и на орбите, на месте дислокации орбитальной группировки свободных, кипит ближний космический бой, если, конечно, пинками сбитое вместе для сопротивления корпам стадо не разбежалось после гибели нескольких пастухов покрупнее.

Кстати, мы это вот-вот узнаем: над головой уже тёмное небо и даже видно парочку самых ярких звёзд. Мысли невольно вернулись к тому, что произошло меньше двадцати минут назад. Чёрт. Чёрт! Как я мог так облажаться?!

– Нет, – ответила Флоя совсем тихо. Слова давались ей явно через силу, но она заставила себя говорить: – Я… не могу снять с себя… данные ранее обязательства. Простите. Прости, Миш.

Я достаточно хорошо знал Флою, чтобы даже не пытаться её уговорить: нет – значит нет. Погано, но…

– Флоя! Флоя! – Я и не заметил, как Лисса переместилась к мехне – опять псионикой воспользовалась – и с экспрессией обняла женщину за шею. Обнимать кого-то в броне, когда сам в броне, – то ещё развлечение, но мелкую это ничуть не смутило. Только зря она думает, что сможет мою напарницу… уже бывшую напарницу – уговорить. – Мы тебя не бросим!

Что ж, возможно, мы ещё встретимся когда-нибу… Что?!

– ЧТО?!

– Мы остаёмся с Флоей, папа. Мы решили.

– Мы?!

– Да, мы, – рядом со мной приземлился Егор. – Мы не можем её бросить.

– Да вы в своём уме?! – Я до сих пор не мог поверить своим ушам. – Гор, ты не слышал, что я сказал? А ты, Вася?

– Мы всё слышали, – ответил сын и повторил: – Мы не можем её бросить.

– Когда это… – Я с огромным трудом заставил себя замолчать: фраза «когда это у тебя появилось собственное мнение?» явно не входит в топ-10 разумных аргументов для увещевания подростков. Скорее наоборот, отличный способ заставить самого близкого человека тебя НЕ слушать. Моя собственная мать в своё время прекрасно это доказала, правда, мне уже было почти шестнадцать… И я всегда и всеми силами старался не походить в воспитании своих детей на своих родителей. – Мне казалось, мои аргументы достаточно весомы. Может быть, я что-то не ясно объяснил?

– Мы всё поняли, но мы останемся с Флоей, – решительно подвела черту в разговоре дочь.

– Но почему?!

– Ты… просто не чувствуешь, пап. – В голосе Василисы послышались жалостливо-снисходительные нотки, которые ранили меня сильнее, чем даже смысл высказанного. – Если бы ты только чувствовал, ты согласился бы с нами.

О бож-же… Подростковый бунт. Сейчас. Они что, не понимают…

– Но ты, пап, если так хочешь, можешь идти. Мы и сами справимся, – добил меня «контрольным» Егор.

Это было… больно. Очень больно. Почти так же, как тогда, когда пропала Ната, только острее, но одновременно и слабее, потому что мои дети всё ещё стояли здесь, рядом со мной. А Гор… думаю, он просто не понял, что ляпнул. Так бывает – в пылу ссоры или спора порой очень тяжело контролировать свой язык, особенно если лет тебе не очень чтобы много… И у самого такое бывало. Потом он поймёт. Они оба поймут.