Эдгар Берроуз - Великий воин Страница 33

— А почему нет? Ведь твой мозг — это мой лучший и преданный друг. Ситор сказал мне, что мозг Вор Дая уничтожен. Может, так оно и есть. Но если это правда, то Ситор лгал, когда говорил, что ты был причиной его уничтожения. Потому что я теперь знаю тебя. Знаю, что ты не способен предать друга. И если мозг Вор Дая уничтожен, то было бы лучше, если бы мозг моего лучшего друга вселился и оживил тело, которым я восхищаюсь.

— Но разве ты не говорила себе все время, что сейчас в моем ужасном теле мозг хормада, зловещего существа, выращенного в резервуаре?

— Нет. Я думаю, что это ерунда. Я смогу убедить себя, что благородный мозг и благородное тело — это одна субстанция. Более того, мне трудно поверить, что твой благородный мозг, Тор-дур-бар, является порождением отвратительной слизи.

— Если Рас Тавас сможет подобрать мне тело, — пошутил я, — у Вор Дая появится соперник.

Она бросила на меня испытующий взгляд.

— Не думаю, — сказала она.

Интересно, что она имела в виду? И почему она так на меня посмотрела? Вряд ли она подозревала правду, ибо какой нормальный человек согласится пересадить свой мозг в тело отвратительного хормада. Может, она хотела сказать, что соперничать с Вор Даем бессмысленно?

Была уже ночь, когда мы подлетели к Великой Тунолианской Топи. Огромный флот величественно проплыл над Фандалом. Огни города светились внизу во тьме, но ни один патрульный корабль не вылетел, чтобы допросить нас. Наши корабли были освещены и хорошо видны с земли, когда мы пролетали над городом. Но в Фандале был слабый флот и он не осмелился бросить вызов такой могучей армаде. Могу себе представить, с каким облегчением вздохнул джед Фандала, когда мы исчезли в ночи.

Глава XXX. Конец двух миров

Обширные пространства Тунолианской Топи, над которой мы пролетали, своей странной, мрачно-зловещей красотой увеличивали таинственность ночи. В воде отражались мириады звезд, пролетающие луны сверкали в спокойной воде лагун и касались своими лучами каменистых утесов, трансформируя их своим мягким сиянием в колдовские видения.

Иногда виднелись костры стойбищ дикарей, доносились их странные гортанные песни, стук барабанов, приглушенный расстоянием. И все это сопровождалось рычанием и воем диких зверей.

— Остатки великого океана, — сказал Джон Картер, присоединившись ко мне. — Планета умирает, и вскоре ничто уже не скажет о величии народов, живших здесь.

— Все это очень горестно для меня, — сказал я.

— И для меня тоже.

— Но ты же можешь вернуться на Землю.

Он засмеялся.

— Полагаю, что ни тебе, ни мне не удастся быть свидетелем конца Марса. Он произойдет через несколько миллионов лет.

Я тоже рассмеялся.

— Но когда ты говорил о кем, у меня создалось впечатление, что это произойдет буквально на следующей неделе.

— Ладно, не стоит об этом беспокоиться. Сейчас перед нами более важные дела, чем гибель планеты. Судьба друга важнее, чем гибель планеты. Что ты будешь делать, если твое тело не удастся оживить?

— С таким телом я никогда не вернусь в Гелиум.

— Ну что же, я не могу осуждать тебя. Мы подыщем тебе другое тело.

— Нет, — сказал я. — Я долго думал и решил, что если моего настоящего тела уже нет, я уничтожу это тело и с ним — мой мозг. Конечно, есть много тел, прекрасных, сильных, молодых, но я могу жить только в своем теле.

— Не принимай слишком поспешных решений, Вор Дай.

— Тор-дур-бар, мой принц, — поправил я.

— Зачем тебе этот маскарад?

— Потому что она еще не знает.

Он кивнул.

— Ты полагаешь, что это для нее имеет значение?

— Боюсь, что она никогда не сможет забыть это ужасное лицо и тело. И думаю, что она всегда будет сомневаться, не мозг ли отвратительного хормада в черепе Вор Дая. Только ты и Рас Тавас знаете, какова правда, и умоляю: не выдавайте ее Джанай.

— Как хочешь, но я уверен, что ты делаешь ошибку. Если она тебя любит, то для нее это не имеет значения, если же не любит, то это не имеет значения для тебя.

— Нет, — сказал я. — Я сам хочу забыть Тор-дур-бара и хочу, чтобы она забыла его.

— Она не забудет никогда. Она мне рассказывала, что очень хорошо относится к Тор-дур-бару. Он самый опасный соперник Вор Дая.

— Нет, нет. Мне отвратительна эта мысль.

— Человека делает характер, — изрек Джон Картер, — а не та оболочка, которую он носит.

— Нет, мой принц, никакая философия не сможет сделать Тор-дур-бара желанным для красной женщины, особенно такой, как Джанай.

— Может, ты прав. Но после всего, что ты сделал для нее, ты заслуживаешь лучшей судьбы и награды, чем самоубийство.

— Что ж. Завтра, возможно, все решится для меня. Я вижу уже забрезжил рассвет.

Он задумался и затем сказал:

— По-моему, добраться до камеры 3-17 будет наименее трудной задачей. Меня больше беспокоит то, что все здание лаборатории заполнено массой и будет невозможно добраться до кабинета Рас Таваса, где находятся все его инструменты и приспособления. Ведь операция по пересадке мозга очень тонка и сложна. Ее не сделаешь на кухонном столе кухонным ножом.

— Я предполагал такое, — сказал я. — И поэтому перенес все необходимое для операции в камеру 3-17.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Ты немного успокоил меня. Нас с Рас Тавасом очень тревожил именно этот момент. Он уверен, что придется уничтожить Морбус, чтобы проверить, что происходит в резервуаре 4.

К Морбусу мы подлетели уже днем. Корабли разлетались вокруг острова, чтобы выяснить, насколько далеко продвинулась масса.

«Рузаар» опустился до высоты в несколько ярдов, приблизился к маленькому острову, где находился туннель, ведущий в камеру 3-17, и тут ужасное зрелище предстало нашим глазам. Извивающаяся, шевелящаяся масса уже вышла за пределы главного острова и захлестнула этот островок. Жуткие головы смотрели на нас, выкрикивая что-то угрожающее, руки со скрюченными пальцами тянулись к нам в тщетной надежде схватить.

Я искал глазами вход в туннель и не находил его. Все было покрыто гнусной плотью. Сердце мое упало: мне стало ясно, что масса, возможно, вошла в туннель и нашла путь к камере. А выдавить дверь ей не представит труда. Однако во мне теплилась надежда, что я достаточно хорошо завалил вход в туннель, и, может быть, масса не проникла туда. Но даже если это так, как же нам попасть в камеру, охраняемую этим живым кошмаром?

Джон Картер стоял возле поручней вместе с членами команды. Он с заметным ужасом смотрел на это жуткое создание Рас Таваса. Затем он отдал приказ и стал ждать его выполнения, все еще не отрывая глаз от этого живого моря голов, рук, ног, туловищ…

Джанай стояла рядом со мною и от страха стиснула мою руку. Впервые она коснулась меня.

— Как ужасно, — прошептала она. — По-моему, тело Вор Дая больше не существует. Эта масса заполнила весь город, проникла всюду!

Я покачал головой. Мне нечего было сказать. Она еще крепче сжала мою руку.

— Тор-дур-бар! Обещай, что ты ничего с собой не сделаешь, если тело Вор Дая погибло.

— Давай не думать об этом.

— Но я должна думать. Обещай мне.

Я покачал головой.

— Ты просишь слишком многого. Для меня не может быть счастья, пока я остаюсь в теле хормада.

После этого я ушел, а она даже не заметила этого, так как все еще смотрела на жуткую массу, шевелящуюся внизу.

«Рузаар» начал подниматься. На высоте пятисот футов он остановился и завис прямо над местом, где должен быть вход в туннель. После этого вниз посыпались зажигательные бомбы. Масса корчилась, пронзительно кричала, разбрасывая горящие куски.

Я не мог выносить этого, но бомбы все падали и падали до тех пор, пока не образовался выжженный дымящийся круг диаметром двести футов. Тогда «Рузаар» опустился. Я, Рас Тавас и двести воинов с мечами и факелами высадились на остров. Воины сразу же атаковали массу, которая пыталась захватить утраченные позиции.

Сердце мое бешено стучало. Я начал раскидывать камни и бревна, которыми завалил вход в туннель. Теперь я уже видел, что масса не проникла в туннель. И вот уже вход передо мною. У меня вырвался крик радости.

Не могу описать чувства, охватившие меня, когда я бежал по туннелю в камеру. Там ли мое тело? Цело ли оно? Я представлял самые ужасные вещи, которые могли произойти в мое отсутствие. Я бежал по туннелю, стремясь побыстрее узнать правду — ведь это была моя судьба. Наконец я дрожащими руками открыл дверь камеры… через мгновение я уже стоял там.

Рас Тавас вбежал за мною, и я услышал вздох облегчения, вырвавшийся у него. Он увидел, что мое тело и его инструменты целы и невредимы.

Не дожидаясь приказаний Рас Таваса, я улегся на стол рядом со своим телом. И сразу же Рас Тавас склонился надо мною! Я почувствовал легкий укол… боль… а затем сознание покинуло меня.