Интуит. Арка 1. Том 2 - Дмитрий Янтарный Страница 33

Вопрос первый — что я буду делать, если дракон и моя команда прилетят без Сайраша? Я, конечно, сказал, что никуда не полечу без него — но это было сказано лишь ради того, чтобы не сдавать сразу всех позиций. Гнаться потом в Краспаген и разыскивать Сайраша будет невероятно глупо, особенно с учётом того, что придётся заставлять дракона ждать. Я уверен, что о моей встрече с Алаэрто уже известно всей их расе, как и о том, что мне, пусть и под воздействием Тёмного Эга, удалось ему хорошенько накостылять. Так что вряд ли он будет мне симпатизировать. Да и три месяца путешествий Вогнара, Мира, Миа и Ари пускать псу под хвост не хочется. Так что, если они прилетят без него, придётся отправляться дальше с огромным камнем на душе, надеясь, что в будущем судьба позволит нам встретиться хотя бы для того, чтобы просто поговорить. А шансы на это, учитывая, что мне предстоит сделать, крайне невысоки.

Вопрос второй — дух дуба пожертвовал собой ради спасения моей жизни. И какой же яркой чертой здесь проходит различие между живыми и духами. Я собственными руками уничтожил его дом. А он взамен пожертвовал даже не своей жизнью — своей самой сутью, чтобы спасти меня. Это была не просто смерть — это была смерть-навсегда. Такой долг я просто обязан вернуть. Вот только на островах дубы не растут, да и время года не самое подходящее. Пока что приходится лишь надеяться на то, что на острове, где находится Храм, будет больше условий для того, чтобы посадить этот жёлудь.

Не меньше интереса вызывает и теория Дхасса о моей прошлой жизни в качестве его брата. Наше сходство для него настолько велико, что он теперь свято верит в то, что я — это новая жизнь Дменна. Хотя есть одна мысль, которая подтвердила бы догадку Дхасса. Это — разная интенсивность временных потоков. То есть, например, в моём мире проходит два года, в то время как в мире Авиала — только год. Однако, если принять эту теорию за истину, то по самым скромным подсчётам время в моём мире движется почти в пять с половиной раз быстрее, чем в Авиале. Мыслимо ли такое?

А почему нет — шепчет холодный разум. Разве ты не ощущаешь безмятежность идущей здесь жизни? Ты здесь всегда высыпаешься. Твои нервы стали бетонными. Ты успел обучить целый курс магии гипноза всего за три месяца. В этом мире все просто живут. Да, соревнуются, да, побеждают и проигрывают, однако же гонка жизни не превращается в абсурд, когда ты едва поднял голову с подушки — и вот уже снова ложишься в кровать. Когда воруешь у себя часы драгоценного сна для того, чтобы успеть сделать кучу ненужных вещей. Признай, Демьян, люди в твоём мире сами разогнали жизнь и время до невообразимой скорости. Спокойная золотая осень… длинная снежная зима… долгая, расцветающая весна… и безмятежное, полное жизни лето… все это описывали в своих рассказах многие писатели Золотого Века, однако в моём времени такого уже нет. И неизвестно, будет ли когда-нибудь…

На автомате я, прогуливаясь по берегу Студёного моря, опустился на огромный булыжник. Название морю было дано с иронией, ибо даже в суровые морозы температура воды не опускалась ниже десяти градусов. Что наверняка было на руку многим «моржам», коих среди орков, особенно тщательно следивших за здоровьем тела и духа, было немало.

В голове возник ещё один вопрос — после того, как я услышал более полную историю Храма, мне стало очень интересно, почему не вошёл пятый? Ему что-то помешало, или он сам отказался? И, если уж на то пошло, что умели мои предшественники? Наверняка тоже какие-то уникальные способности. И, что самое ужасное, их души всё ещё там. Самый первый страдает уже больше двухсот лет. Это надо прекратить. Не знаю почему — но впервые с момента появления в Авиале у меня возникла святая уверенность, что я смогу пройти Храм. Аорташ при исцелении дал моему разуму установку — это надо сделать. А теперь я смело говорю сам себе — я могу, и более того, я хочу это сделать. Я хочу, чтобы это закончилось! Я хочу, чтобы жители этого мира, которые ничуть не хуже! жителей моего собственного, перестали с ужасом вздрагивать, стоит кому завести разговор о Храме. Если на мне это должно закончиться — пусть будет так.

За своими мыслями я совершенно не заметил, как у меня появился собеседник. К валуну подошёл одетый в тёплые меха орк. Он, как и я, был невысок, но, в отличие от меня, худощав. Никакой огромной мускульной силы, присущей практически всем представителям этой расы, не было и в помине. Но в его карих глазах неуловимо светились мудрость и разум.

— Я помню этот взгляд, — сказал он.

— Что вы имеете в виду? — удивлённо спросил я, — я помню всех орков, с которыми виделся и знакомился в этом мире, и вас среди них не было.

— Тебе это, конечно, покажется странным, но мы совершенно точно виделись. Хотя и расстаться нам пришлось при очень печальных обстоятельствах. Прошло четыре года — а я до сих пор помню этот рассудительный взгляд синих глаз. Пусть ты на меня смотришь сейчас через шкуру рептилии в прорезь вертикального зрачка — но душу-то не скрыть, Дменн…

— Интересно, — сказал я, внимательно смотря на собеседника, — Дхасс, конечно, рассказал, насколько мы похожи, но откуда вы можете знать наверняка? Да это и невозможно.

— Неправда, — с улыбкой сказал орк, как-то неуловимо знакомо сузив и без того не особо широкие глаза, — ты ведь наверняка обдумал слова Дхасса и допускаешь вероятность того, что это правда, не так ли?

Орк, обладающий удивительным даром чувствовать, кто говорит правду, а кто лжёт…

— Вас зовут Сенсат, верно? — неприветливо спросил я, отступая ещё на шаг.

— Весьма проницательно, — бесстрастно ответил тот, — да, это я. Уже почти пятнадцать лет как главный судья состязаний молодых орков.

— Вы пришли для того, чтобы сказать мне, как я похож на Дменна? Я это и так уже понял, вы потеряли время.