Призванный Судьбой - Владимир Александрович Сухинин Страница 33

– Я приложу все силы и все свое старание, ваша светлость, – Уильям обрел дар речи.

Вместе со всеми стояла и чета Арчибальдов. Артем позвал риньера Арчибальда. Когда хмурый риньер подошел, Артем произнес:

– Вы, риньер, ранее не хотели, чтобы я отдал вас королевскому правосудию. Мне все равно, что происходит в Ривангане. Для меня вы не преступник. Если вы согласны стать моим подданным – я назначу вас заместителем барона Уильяма. Благородное звание вы имеете по праву рождения, поэтому я не буду вас возводить в бароны, просто будем считать таковым. Если же ваши планы идут вразрез с моим предложением – дам золото, и вас сопроводят к границам княжества, к морю. Оттуда вы можете уплыть, куда пожелаете, на кораблях народа моря.

– Нам некуда уезжать, ваша светлость. Почту за честь стать вашим подданным, но прошу дать мне другое поприще. Я более силен в экономике надела и финансах и буду полезен именно в этом.

– Хорошо, риньер Арчибальд. Нам нужен специалист в области финансов. Будете нашим казначеем.

Арчибальд склонил голову и поцеловал руку Артема.

– Луй Ко, подойди, – позвал шуаньца Артем. Тот подошел, прищурил узкие глаза и смотрел сквозь щели. Лицо шуаньца было непроницаемым. – Ты хочешь стать помощником Уильяма или вернешься к себе обратно?

– Так я им давно являюсь, ваша светлость. Почту за честь.

– Тогда, Луй Ко, возвожу тебя в баронеты. Служи прилежно. И делом, и советом, – Артем отпустил широко улыбающегося шуаньца и обратился к новой аристократии. – Своей волей я назначаю княжеский великий совет. В него войдут: баронесса Мила, баронесса Неела, барон Турган Мудрый, барон Уильям Проворный, риньер Арчибальд Решительный, магистр Хойскар Воитель, князь Венцариот и князь Гросвар.

– А я? – Из сумки наполовину вылез Сунь Вач Джин и возмущенно посмотрел на Артема.

– А ты, Свад, мой друг и брат.

– Этого мало, – заартачился гремлун. – Я хочу стать членом совета. Вы без меня важное упустите.

– Например? – не выдержала и спросила Мила.

– Например, у вас нет инженерной службы. И медицинской службы тоже нет. Это непорядок. Я и Луша хотим быть баронами и возглавлять вышеперечисленные службы.

Артем нашелся быстро:

– Когда вы с Лушей представите планы развития своих служб, совет рассмотрит ваши кандидатуры и решит, достойны ли вы высокого звания или нет.

– Вот так, да? – обиделся гремлун. – А еще брат, называется.

– Знаешь, Свад, кумовство оно очень вредно. Покажи свою полезность княжеству и не обижайся. Мы сейчас идем праздновать, а ты будешь возить воду.

– Какую воду? Почему? – возмущенно воскликнул коротышка.

– А потому, что на обиженных воду возят. Такое правило.

– Кто его установил?

– Я.

– Упс, – гремлун прижал ладошку ко рту, растерянно заморгал, но все же проворчал: – Ну и правила у тебя… – и тут же скрылся в сумке.

Стоящие поодаль люди заулыбались.

После праздника, поздно ночью, когда светское общество разошлось по комнатам, усталый и опустошенный Артем пришел в свои покои.

Пока он занимался делами, ему некогда было думать о том, что его ждет дома, в его замке. И вот он один. В хорошо натопленной комнате. Здесь уже ничего не напоминает о его прежней женщине Хойсире. Другая мебель. Уютно. Но это другой уют, с аристократическим лоском. Он к такому не привык.

Артем расстегнул сюртук и развалился на диване у камина. Он бездумно смотрел на огонь. Раньше такие вечера скрашивала своим присутствием Хойсира. От нее веяло уютом и женским материнским теплом. Сейчас он чувствовал внутри себя пустоту, которая образовалась с уходом Хойсиры. Пустоту и одиночество. Тоскливо было на душе и хотелось чем-то себя занять. Но с этим приходилось мириться. Хойсира уже замужем и, как говорили на Земле, отрезанный ломоть. Она сама выбрала свою судьбу. Только вот сказать просто, труднее такое положение принять.

В дверь поскреблись. В приоткрытой щели дверного проема показалась горящая свеча и лицо Милы.

– Можно войти, ваша светлость? – спросила она.

– Входи, – вздохнул Артем. – И давай, Мила, без этих «светлостей». Скоро я не буду князем. Им будет Артам.

Он уже понимал, что и судьба, и воля богинь привязывает эту женщину к нему. Артем не был против, вот только не питал он к ней тех чувств, что испытывал к Хойсире. «Может, это из-за открытой душевной раны?» – подумал он.

Мила вошла в ночной сорочке с накинутым на плечи большим шерстяным платком. Подошла и села рядом.

– Скучаешь по Хойсире? – прямо спросила она.

– Есть такое, – не стал отпираться Артем. – Я ее любил…

– Хочу тебе сказать, Артем… – Мила замялась. – Хойсиры больше нет.

Артем посмотрел на нее с удивлением:

– Как нет? Что с ней случилось?

– Приходил гонец от ее брата. Рассказал, что она отравила свою семью и себя медом – по-видимому, таким же, что колдунья принесла сюда.

– Это точно? Я видел Хойдрыма, он мне ничего не говорил.

– Да, Артем, она отравилась. И ее брат не хотел тебе говорить. Ты был занят важными делами, а это знание могло тебе помешать. От племени тоже скрывают, что она отравила семью. Боятся гнева людей.

Артем надолго задумался. Он упер локти в колени, на ладони положил голову и смотрел на огонь камина. Так он просидел не менее получаса, а потом как-то резко расслабился.

– Это судьба, Мила, против нее не попрешь. У обычного смертного нет сил с ней бороться. Значит, так было суждено. Мне бесконечно жаль, конечно, но и скорбеть долго не буду. Все же она до конца в себя не вернулась, и Иехиль забрала ее. Жаль малышей и мужа, и прав Хойдрым, такое разглашать нельзя. Что он сказал людям?

– Он сказал, что их отравила старуха.

– Правильно. Пусть все считают так. Своим уходом отсюда она стала причиной гибели очень многих людей. Но прошлое надо закрывать, иначе оно сожрет изнутри. Видимо, нам уготовлено быть с тобой вместе, как этого хотели богини. Или ты останешься с Артамом? Второй женой?

– Нет. Я люблю тебя, Артем. И если ты уйдешь, я последую за тобой.

– Но ты должна знать, у меня нет к тебе тех чувств, что были к Хойсире, Мила. И, наверное, это хорошо. Не будет страданий, ревности. Я к тебе очень хорошо отношусь и буду с тобою нежен. Если все сложится так, как надо: я поменяю тело, война с Риванганом завершится нашей победой, – то мы поженимся. Однако мне не дают покоя слова Иехиль.

– Какие слова, дорогой? – спросила Мила.

– Она сказала,