Последний рубеж. Том 2 - Вадим Фарг Страница 33

Но Куариэлл не отвечал. Он был этим местом. Каждая глыба — его мысль. Его страх. Его сущность. И сейчас они летели на меня, чтобы раздавить, как насекомое.

Я не отступил. Я отпустил себя.

Покров — тёмный, вязкий, как нефть, — прорвался изнутри. Преисподняя вдохнула через меня, и на моих ладонях вспыхнули сигнальные ленты из теней и огня.

Я поднял руки и приказал:

— Стоять.

Глыбы затряслись. Замерли на долю секунды. И этого было достаточно.

Я шагнул вперёд. Протянул руку — и одна из каменных масс скользнула ко мне, подчиняясь. Затем ещё одна. И ещё. Я начал собирать. Словно складывал фразу, смысл, формулу… суть. Глыбы выстраивались в ряд. Скрежетали, царапались, но двигались туда, куда я указывал. Сопротивление — слабело. Тьма — вибрировала.

И, наконец, когда последняя плита встала на своё место, буквы вспыхнули.

Тьма отпрянула. Свет не был светом. Это было Знание. Истина. Порядок.

Имя горело на камне:

КУАРИЭЛЛ.

Я застыл, глядя на это. И понял. Он был демоном Хаоса. Он всегда разрушал, снаружи и внутри. Его сознание — это беспорядок, клубок разорванных мыслей, анархия воплоти. Он не терпел структуры.

Но теперь — в его душе был Порядок. Я навязал его. Глыбы дрогнули. Треснули. Где-то вдалеке раздался внутренний крик, не слышимый ушами — но давящий на кости. Демон сломался.

Я отпустил его разум — и вышел наружу. Он стоял. Нет — застыл. Мгновение. Другое. А потом Куариэлл завопил. Закинул голову и издал крик, от которого Преисподняя содрогнулась. Болота запузырились, скалы начали рушиться, небо потемнело ещё сильнее.

И вдруг — вспышка. Не огня. Тьмы. Чёрный свет. Жгучий, как звезда, только обратная. Он ослепил, выжег воздух — и Куариэлл исчез.

На его месте — чёрная сфера. Гладкая, блестящая. Три кольца вращались вокруг неё. Плавно. Беззвучно.

Я подошёл ближе. Это был… Исток. И не простой — со Ступенями. Тремя.

Я улыбнулся.

— Ну что, — сказал я, глядя на пульсирующую сферу. — Добро пожаловать… в мою коллекцию.

* * *

Три кольца. Всего три.

Я смотрел на них, медленно вращающихся вокруг чёрной сферы, и внутри щёлкнуло что-то усталое. Не раздражение, не злорадство — скорее, лёгкая насмешка. Над собой. Над тем, что ещё недавно такая штука показалась бы недостижимым чудом, а теперь… просто очередной шаг вперёд.

— У меня уже четвёртая, — сказал я вслух, почти без эмоций. Просто констатировал. Как будто вслух отвечал на чей-то внутренний вопрос.

Потянулся к сфере. Изумрудный оттенок покрова ожил в ладони, сдвинулся — мягко, будто ткань — и потянулся к Истоку. Не было ни вспышек, ни сопротивления. Сфера просто исчезла, растворилась в тёмной вязкой магии, слилась со мной, как будто ей было здесь место с самого начала. Словно она просто ждала, пока я стану готов.

И сразу после этого что-то в груди дёрнулось. Не боль — нет, не боль. Просто… слишком много. Словно внутрь влили целый чан кипятка. Горячая, плотная магия прошла по венам, упёрлась в рёбра, будто ища выход, — и я почувствовал, как сердце сбилось с ритма.

Я сделал вдох. Медленно. Ровно. Потом ещё один. Но толку было мало. Сердце било, как барабан в осадной армии, — резко, гулко, вразнобой. В груди закололо. Лёгкие будто сжались, и стало трудно дышать. Я попробовал удержать равновесие, но ноги ослабли. Мышцы подёрнулись судорогой, и мне пришлось опуститься на колени.

Ладони упёрлись в землю. Сухую, как зола. Дыхание сбилось окончательно — не мог ни вдохнуть нормально, ни выдохнуть. Всё тело трясло. В голове шумело, будто в ней поселился рой.

Я знал, что это не угроза. Не болезнь. Это просто… адаптация. Так тело отвечает, когда в него вливается нечто чужое. Слишком сильное. Слишком древнее. Покров внутри не бушевал — он работал. Менялись потоки, структура, всё на клеточном уровне. Я чувствовал это.

И всё же… это было почти невыносимо.

Я стиснул зубы. Пот катился по вискам. Где-то под рёбрами пульсировало что-то новое, незнакомое, но уже родное. И я знал — если выдержу, то встану другим.

Но сейчас… я просто лежал. Захлёбываясь воздухом. И стараясь не потерять себя.

* * *

Я всё ещё лежал, упираясь лбом в пыльную землю, когда почувствовал, что темнота вокруг как будто сгустилась. Не сразу понял, в чём дело — просто внезапно стало ещё тяжелее дышать, будто кто-то заступил на границу моего пространства, впуская с собой не воздух, а давление.

Шаги. Лёгкие, размеренные. Почти танцевальные. И хруст песка под ногами — неестественно глухой.

Я поднял голову.

Из мрака вышла она. Облик Люды. Только кожа чуть темнее, глаза — ярче. Нереальные, будто светятся изнутри. И пальцы… нет. Когти. Длинные, тонкие, изогнутые, чёрные, как осколки обсидиана.

Она остановилась в шаге от меня, наклонила голову набок, будто с любопытством разглядывала. Потом медленно опустилась на корточки рядом, так близко, что я почувствовал её дыхание. На лице — выражение жалости. Показное, почти детское. Но глаза… хищные.

Дьяволица цокнула языком.

— Ну ты и глупенький, — прошептала она, словно утешала. — Столько в себя впитать… и думать, что обойдётся без последствий.

Я открыл рот, но сказать ничего не успел. Она медленно, с какой-то пугающей грацией, протянула руку — и без предупреждения вогнала коготь в мою грудь.

Боль.

Всё тело взорвалось. Воздух вырвался из лёгких. Я дёрнулся, но она крепко держала меня за плечо другой рукой, не давая отстраниться. Внутри всё сжалось. Что-то хрустнуло.

Я закричал. Не как в кино. Не героично. А по-настоящему — хрипло, с надрывом, как зверь, которого ловушка придавила по самую кость.

И в тот же миг из раны хлынула густая чёрная жидкость. Не кровь — что-то другое. Смолянистое. Тягучее. Она капала с её когтя, стекала по моей коже, шипела, когда касалась земли. В ней что-то ворочалось, будто она была живая.

— Тихо, — прошептала демонесса, медленно отводя руку. — Это нормально. У тебя просто… скопилось. Слишком много.

Я смотрел на неё, сжимая зубы, пытаясь не завыть от боли. В груди всё горело. Казалось, лёгкое выжгло изнутри. Дышать — почти невозможно. Она тем временем хмыкнула и провела пальцем по краю раны, наблюдая, как чёрная жижа продолжает вытекать.

— Демоническая сила, — объяснила она, будто читая лекцию. — Она не просто напитывает тебя. Она ищет путь наружу. Ты же не сосуд без дна,