Сурен Цормудян - Странник Страница 34

— И такое, что он переманит на свою сторону большинство, возможно? — Фюрер нахмурился еще больше.

— Ну… — Гауляйтер как-то растерянно пожал плечами. По всему было видно, что он не хочет озвучивать свою мысль. — Он ведь говорит про понятные, доступные народу вещи. Много кто так думает… А он вслух произносит.

— И что же с нами теперь будет? — напряженно всматриваясь в лица собравшихся, спросил министр культуры и пропаганды.

— Штурмовой легион верен вам, мой фюрер, и будет биться до конца! — Бригаденштурмфюрер, которого все называли Гейдрихом за внешнее сходство с любимцем Гитлера — такое же длинное лицо с крохотными, недобрыми глазами, вытянулся по стойке «смирно».

— Ты забыл, что Ганс тоже штурмпионер? — невесело усмехнулся фюрер.

Гейдрих не нашел, что на это ответить.

— Ладно. Впадать в панику преждевременно и вредно. — Глава Рейха поводил ладонями по столу перед собой. — По всему видно, что открытое столкновение нужно Гансу не больше, чем нам. Он этого боится. Будь нас бесчисленное множество, я бы не задумываясь приказал выжечь весь этот сброд. Но у нас на счету каждый человек. Начнем новый штурм, и лишних жертв не избежать. Тогда нашим врагам достаточно будет просто прийти сюда со своим флагом, и все. Так что нам делать?

— Может, вступить в переговоры? — робко пожал плечами руководитель Рейхсауссенминистериум — МИД.

— С этим уродом?! — воскликнул Гейдрих. — И тем самым показать нашу слабость перед ним?

— Решение не самое удачное, конечно, — вздохнул фюрер.

— А может… — Министр иностранных дел уже было хотел что-то сказать, но осекся.

— Говори! — Фюрер строго зыркнул на него.

— Да нет, это я так. Не важно… — стал отмахиваться тот.

— Что за бабская манера? — зарычал гауляйтер. — Сказал «А», говори «Б». Или ты не доверяешь товарищам по партии? — Он прищурился: — Или хочешь, чтобы они тебе не доверяли, раз уж в твоей голове рождаются мысли, которыми ты боишься с нами поделиться?

— Нет, ну… — Глава МИДа моментально вспотел. — Ну может, нам запросить помощь извне?

— Что? — Гауляйтеру показалось, что он ослышался.

Все присутствующие уставились на главного дипломата.

— Ну, я имею в виду, запросим военную помощь у Ганзы. Или у кшатриев из Полиса…

— Или у красных комиссаров?! — Гейдрих поднялся со стула и навис над главой МИДа. — Ты что мелешь, ничтожество?!

— Да я… — Министр задергался. — Скажем, что у нас мятеж. Переворот. Партия войны рвется к власти. Если они победят, то всем не поздоровится. Пусть пришлют подмогу.

— Объявить на весь мир, что мы у себя дома не можем сохранять имперскую законность и порядок?! Да я тебя расстреляю! — заорал фюрер.

— Да ты что? Ты что?.. — замямлил растерянно министр.

— Вста-ать! — голос фюрера, поднимающегося со стула, сорвался на истерический жестяной визг.

Мидовец вскочил и вытянулся по стойке «смирно», с ужасом глядя на то, как вождь выдергивает из кобуры свой старый, но проверенный «люгер». Трофейный, от деда.

— Пшел вон отсюда, пока я не продырявил твою башку!

Министр иностранных дел быстро, как мог, на ватных от страха ногах развернулся и засеменил к выходу. Когда за ним захлопнулась дверь, фюрер сел на свое место и вернул оружие в кобуру.

— А не пойдет ли он сейчас от страха прямиком в команду сторонников Ганса? — тихо проговорил гауляйтер.

— Догони его, и в профилакторий на карантин, до особого распоряжения, — приказал ему фюрер.

— Так точно! — Гауляйтер бросился догонять проштрафившегося министра.

— Ну, все-таки что делать-то? — тихо, словно самому себе, произнес министр пропаганды.

— Может, пока Ганс там разглагольствует на митинге, снимем его снайпером? — предложил Гейдрих.

— И тогда это быдло точно начнет крушить все вокруг, — покачал головой фюрер. — Начнется революция.

— А если выйти и сказать, что мы с ним согласны, если предложить ему пост в имперской канцелярии?

— Я уже думал об этом. Во-первых, после того как мы отдали его на растерзание Топору, Ганс не захочет иметь с нами дело. Во-вторых, если мы согласимся с ним, значит, согласимся и с тем, что надо немедленно начать войну. А мы не готовы. Это дикая авантюра!

— Но может, мы убедим его повременить? — развел руками министр пропаганды.

— Убедить? Да он одержим! Он безумец! — заговорил Гейдрих. — Ганс всегда был слизняком! Кто вообще о нем знал? Все удивлялись, как он штурмовиком-то стал. И вдруг он собирает толпу, осмеливается бросить вызов…

— И не кому-нибудь! Мне! — поддержал фюрер. — Всему нашему укладу! Нашему порядку! Великому Рейху, который мы — мы! — строили своими руками!

— А сами вы что предлагаете, мой фюрер? — подал наконец голос до того молчавший комендант Тверской.

— Если бы я знал, я бы собрал вас здесь, бездельники чертовы?!

Дверь приоткрылась, и появился эсэсовец из личной охраны фюрера.

— Разрешите? Пограничники сообщили, что с поверхности пришли сталкеры. Двое.

— И что?! — взвизгнул фюрер.

— Есть указание о прибытии всех сталкеров сообщать коменданту и бригаденштурмфюреру лично.

— Как их имена? — спросил Гейдрих.

— Сергей этот… Маковецкий, что ли. И контуженый с ним какой-то.

— Почему доклад нечеткий?! — еще громче проскрежетал фюрер.

— Прошу прощения! — Охранник вытянулся. — Но на посту их встретил Череп. Вы же знаете, он тупой осел.

— Говоришь, фамилия сталкера Маковецкий? — Гейдрих поморщился. — А ты ничего не путаешь? Это интеллигентик, вроде режиссер такой был… Или черт его знает…

— Кличка у него, — припомнил эсэсовец. — Не то Бумажкин, не то…

— Бумажник! — поспешил вставить комендант Тверской. — Маломальский его фамилия.

— И что ему надо? — теряя терпение, спросил фюрер. — Какого черта мы столько времени говорим о гастарбайтерах?!

— На них мутанты напали… Согласно межстанционному договору о статусе сталкеров просят прохода в туннели.

В комнату протиснулся усатый гауляйтер с прозрачными глазами. Костяшки его кулаков были разбиты — видимо, министр иностранных дел не слишком хотел в карантин и его пришлось уговаривать.

— Бумажник! — промокая кулаки грязным носовым платком, подтвердил он. — Мы с ним знакомы. Он выполняет иногда заказы… На книги.

— Может, он знает что-то о судьбе пропавших парней, с которыми ходил Ганс? — тихо предположил бригаденштурмфюрер. — Район наш. Мир тесен…

— Может, — выпуская пар, вытер лоб платком фюрер. — Перерыв совещания! Обо всех изменениях ситуации с Гансом докладывать немедленно. Станцию держать в оцеплении, но пока ничего не предпринимать. Волк! — обратился он к гауляйтеру.

— Слушаю! — Усатый вытянулся во фрунт.

— Разберись со сталкерами и доложи.

Гауляйтер вскинул руку и убрался из кабинета. Фюрер остался один.

Неужели психопат-одиночка может в одночасье разрушить все то, что он создавал, выстраивал долгие годы? Неужели может поставить под угрозу грандиозные планы будущей экспансии?!

Больше всего фюрер опасался того, что к Гансу мог примкнуть кто-то из старших чинов тайного ордена «Анненербе». Они были посвящены в поиски «Метро-2»: тайных бункеров, военных комплексов, хранилищ оружия, стратегических запасов пищи, медикаментов и спецпрепаратов — всего того, что нужно было для выживания хозяев страны в случае атомной катастрофы. Именно «Анненербе» вела поиски бронированных вездеходов, разработанных специально для условий постъядерного мира и, по некоторым сведениям, законсервированных где-то в этих бункерах. Получить в распоряжение такие машины означало не только получить власть над поверхностью, но и возможность установления диктатуры в метро. А затем — великий поход. Где то там, в окрестностях бывшего Кенигсберга, и по сей день, наверное, таились подземные города Третьего рейха, которые посещал еще сам Адольф.

Легенды гласили, что по сравнению с подземным миром настоящего Рейха Московское метро было лишь кротовой норой. И было уже давно неважно, видел ли кто-то этот таинственный и легендарный мир. Главное, что в него верили. И фюрер, когда-то служивший в тех краях, побывав на одном случайно обнаруженном объекте — второстепенном хранилище боеприпасов, — был так поражен его масштабами, что понял: это всего лишь малая толика того, что скрыто под толщей бывших прусских земель.

Фюрер думал, что люди там не выжили — Калининградской области тогда здорово досталось. С другой стороны, близость морских вод и частые сильные ветра могли быстрее сгладить последствия ударов оружия массового поражения. А если кто и спрятался в подземельях Восточной Пруссии, то их скорее всего мало, и поработить их не составит большого труда. Фюрер давно грезил идеей колонизации тех подземелий и создания там новой Швабии, базы-цитадели 211, о которой, согласно преданиям, мечтали еще Гитлер и его соратники почти век назад. Центра возрождения и экспансии высшей расы. И скрытые под той землей запасники министерства обороны, наверняка до сих пор хранившие тысячи эшелонов боеприпасов и оружия для активного участия в мировом Армагеддоне, были бы тому лучшим подспорьем.