Владимир Стрельников - Обрести свой мир Страница 34

Палач начал выводить приговоренных на помост, поставил два бочонка под петли, которые предназначались мальчишкам.

— Первый, твоя трибуна, второй, третий, ваши солдаты. На исходные. — Я подвел мушку РП-46 под ярла. Автомат лежал рядом. На вершине холма показались броневики, очень эффектно. На трибуне привстал ярл и еще дворяне и дворянки. Почему-то мне и баб жалко не было, они пришли смотреть на казнь, как в цирк.

— Огонь! — Вершина холма озарилась вспышками крупнокалиберных пулеметов. Но сначала ярла и его сына перечеркнули росчерки моей и Виктора пулеметных очередей. Поскольку мы, хоть и изрядно намаявшись, вручную набили несколько лент бронебойными Б-32 и через три одну трассер, то в дворян попало около десятка бронебойных пуль. От такого ни одна кольчуга не спасет.

Трибуну укрыло радужное марево, пропавшее, впрочем, после первого взрыва. КПВТ бил МДЗ, а Браунинги бронебойно-трассирующими. Пехоту рвало на части, в прямом смысле, а на трибуне творился ад. Иногда МДЗ пролетали сквозь тряпки и взрывались на стене замка. Сорокапатронная лента закончилась, Антон принялся стрелять из ПКМТ, а Браунинги еще продолжали обстрел, перенеся его на конных латников. Мы с Виктором вылавливали лучников, точнее, их спины. БРДМ-1 слегка повернулись, и начали бить из бортовых Горюновых. Такими же лентами, как и мы.

Это был не бой. Это было избиение. И мы планировали военную операцию? Все дворяне на трибуне, большинство солдат погибли, не успев повернуться. Трибуна завалилась, погребя под собой оставшихся. На месте грозного строя латной пехоты был фарш, по-другому не скажешь. Кони и всадники бились в одной куче. Бежали, воя от ужаса, крестьяне. Застыл на помосте от ужаса кат, пока ему не прилетело от Артема. Над всем этим летели трассеры.

Все, лента кончилась. Во рту сухо, как в Сахаре. Интересно, здесь есть Сахара?

Порыкивая двигателями, БРДМ спустились с холма. Взяв автоматы и секиры наизготовку, мы с гномами пошли к помосту.

— Наши, пришли! Пришли, наши!!! — На шею мне кинулась молодая девушка, пытаясь закинуть связанные спереди руки. Но руки связали около локтей. Так что она просто целовала меня и Виктора, гномов, всех. Вторая сидела на помосте и плакала, размазывая слезы по грязным щекам. У мужчины были связанны сзади руки и при помощи палки ноги. То есть палку вставили между щиколоток и обвязали все веревкой. Идти с трудом можно, а вот бежать или прыгать не получится. Пацаны глядели на нас с ужасом, мужики с угрюмым любопытством.

— Тихо, тихо. Успокойтесь. Все пока кончилось. — Я резал веревки одной, Виктор другой, гномы развязывали мальчишек, мужчину, но почему-то оставили мужиков связанными.

— Это вы чего? А их? — Недоуменно спросил Виктор.

— Разбойников? Смотри, клеймо. — Дарри кивнул на свежий шрам на плече у ближнего.

— Так, привяжите их к столбам, пусть пока постоят. Почему вам ноги связали, уважаемый? — Спросил я у уже пожилого, крепкого мужчины.

— Мастер спорта по самбо, правда, бывший. Мы с девушками попытались бежать, а когда нас догнали, сломал три руки и выбил колено. Ярла это так развеселило, что он милостиво решил нас просто повесить, а не запороть насмерть. — Мужчина принялся закатывать штанины и осматривать сбитые в кровь ноги.

— А еще есть наши? Где они?

— Часть в подвале, часть в замке. Уже прислуживает. Мы не смогли. — Девушка горько улыбнулась.

Замок, кстати, не очень производил впечатление. Метров сто на восемьдесят, высотой метров двенадцать в самом высоком месте. Я, конечно, понимаю, что труда на него потрачено — мама не горюй, но мы привыкли к другим размерам. Пора и его осмотреть.

— Ведите, пленницы, только осторожно. Гунар, ты Артему помоги, пожалуйста, с пулеметами и девушку развяжи. А то забудем, съедят еще. — Я поправил дробовик за спиной.

— Не съедят. Вокруг замка нечисть не водиться. Только дальше на север бывает. Правда, на юге драконы в дельте Джейхуна водятся, но они сюда не летают. Я слышала разговор, првда, очень тяжело понять, как будто на смеси польского, русского и украинского говорят. — Умница девушка.

Во двор через мост въехал БРДМ-2, водя спаркой по двору. Но никого, видимо, очень впечатлились пулеметами. Двор замка был частично замощен брусчаткой и просто камнем. Частью был просто грязным и занавоженным. На мостовой стояло пять машин. Геленваген, Лендровер Дискавери, Лендкрюзер и два Хёндая.

— За замком еще стоят. Грузовик, автобус и ГАЗели. Нас, пришлых, человек восемьдесят было только с дороги. И из какой-то деревни еще тридцать привели. Большинство в подземелье в камерах. Часть уже работает, их на время нашей казни в комнате прислуги заперли. — Девушка зябко передернула плечами.

— А кому ярл пощечину выписал? И за что?

— Своей дочери, она за мальчишек просила. Они пару фазанов в силки поймали, а не сдали, решили сами съесть. Их у костра застукали. А за браконьерство, независимо от возраста — петля. А мы сбежавшие рабы, за нас кто, кроме своих заступится? Вы меня поменьше сейчас слушайте, у меня от страха язык развязался, и не скоро еще завяжется. — Девушка виновато взглянула.

— Чудак человек, болтай сколь хошь. Тебя как зовут-то?

— Настя.

— Вот что, Настена, давай веди нас к запертым в комнате. — Во двор въехал мой Егерь, а два броневика остались снаружи. Ой, не зря нам Егорыч двадцать карабинов навязал, которые в кузове лежат. Точно, пригодятся.

Скоро во дворе стали появляться люди. Разные, но в основном помоложе. И в основном девушки и молодые женщины. Шестеро молодых парнишек, которые виновато смотрели на нас. Все уже в костюмах по местной моде, женщины в длинных платьях из грубой ткани и деревянных башмаках. Многие плакали. Из подземелий выпустили мужчин. Всего точно набралось семьдесят шесть человек. Несколько человек принялись обнимать друг друга и детей, похоже, семьи.

Один из них, невысокий, толстенький, в когда-то богатом костюме, начал качать права:

— Почему спасательная операция так затянулась? Вы знаете, кто я? И почему моя машина в таком состоянии? Где мой водитель? Где мои деньги? Где мой целый дипломат долларов?

Эх, разошелся, тоже мне, слуга народа!

Толстяк снова набрал воздуха.

— И что вы орете? Это вам что, ваш кабинет? Какого хера орать на незнакомых людей, которые вас из-под земли достали? И я не вижу ваших машин, а Геленваген, на который вы показываете, имеет госномера и принадлежал Российской Федерации, а сейчас принадлежит городу Зареченскому, как правоприемнику государства на этой земле и как военный трофей! — Я орать еще больше и лучше умею. Нашу ругань с главным инженером приходили тишком послушать из соседнего цеха. Толстяка как будто в пузо стукнули.

— Вы, я… Я буду жаловаться премьеру лично! — Толстяк выглядел явно недоуменным.

— Идите, ищите, жалуйтесь. — Я махнул на него рукой. Ко мне подходили трое парней в аккуратных даже сейчас костюмах. Сильных, накачанных.

— Слушай, братан. Мы тебе и твоим парням зело признательны, но нельзя ли нам свалить? На наш кар у меня документ сохранился. — Один из парней ткнул в Лендкрюзер. Другие кивнули.

— Парни, пока нельзя. Отправим под охраной женщин и детей в город, здесь переночуем, по приезду наших выпотрошим замок. И тогда, если машина ваша, заберете. — Надо создавать отряд ополченцев, а часть домой, в город.

Тут меня позвал Дарри:

— Смотри, Люб, кого поймал! Дочка ярла!

Он держал за волосы брыкающуюся молоденькую девушку с трибуны, которая вцепилась в его руки и яростно сверкала глазищами, зелеными, как омытые дождем ели. Рядом восхищенно застыл сержант.

— Ну что, зарежешь или тоже повесим, с разбойниками? Нельзя оставлять семя, это путь к мятежу? — Гном деловито достал нож. Девчонка, кстати, даже не пискнула, а гордо выпрямилась и отпустила руки. Порода!

— А это обязательно? Резать или вешать? — Красивая девочка, никак нельзя.

— Нет, но ты же женат. А тут надо жениться, чтобы получить титул, тогда она, как жена, мстить не будет, разве плешь проест. — Гном ухмыльнулся, пряча нож. Сукин кот, проверяет или издевается?

— Так, Виктор, про штрафбат помнишь? Вот твой приговор! Вяжешь эту дикую и прекрасную кошку, везешь в город, пусть Вас или гражданским браком, или обвенчают, или как, но чтобы к вечеру вы были мужем и женой. А утром чтобы она от тебя глаз влюбленных оторвать не могла, ясно? Дарри, передай ему добычу!

— Понял, парень, член можешь стереть так, чтоб шкура слезла, но приказ комэска выполни! — Гном сунул девушку опешившему Виктору. Тот схватил ее в охапку, девица опять стала брыкаться. Мы засмеялись, прям кино историческое.

— Слушай, Дарри, отойдем, поговорить надо. — Я отвел гнома подальше. — Меня вот что гложет. Большая дружина, большие земли, богатое снаряжение. Даже казнь богатая. Это все денег стоит. Как думаешь, ярл богатый, и где он держит деньги?

— Очнулся наконец. Конечно, богатый. Его тесть, старый виконт, небедный был, а ярл еще так нахапал, что чуть не лопался от самодовольства. Тысяч триста золотом у него как минимум в сокровищнице должно быть. Надо сенешаля искать. И похоронить всех надо тоже, не по законам это, бросать тела.