Степан Кулик - Витязь. Замок людоеда Страница 34

Выручил Фридрих. Почесав под бородой, капитан наемников объявил, что негоциирующий по всему миру торговый муж обязан знать латынь. А если и нет, то ничего страшного. Он, в смысле Лис, перескажет Круглею содержание письма. Ведь он здесь, и услышит каждое мое слово.

На вопрос, зачем в таком случае вообще надо что-то писать, Фридрих ничего вразумительного не ответил, но уперся, что так надо. По-видимому, поговорка «слов к делу не пришьешь, а что написано пером, не вырубить топором» родилась задолго до возникновения бюрократии как вида деятельности.

В конце концов спроворили мы сообща «важную» бумагу и отправили Лиса за подкреплением. Потом выставили у портала усиленный караул, и стали с паном Лешеком прикидывать, чем и как защищать мое сиятельство от арбалетных болтов и прочих посягательств. А так как из личного имущества имелась только медвежья шкура, поляк ее и предложил использовать с максимальной пользой.

Очевидно, что вставший на дыбы огромный медведь — зрелище хоть и не слишком приятное, особенно ночью, но само по себе не из разряда несусветных. И уж точно не вызывающее тревоги. В плане возможного нападения на замок. Дикие звери и штурм крепостных стен слишком разные вещи, чтобы с ходу сопоставить их вместе. Да еще спросонку.

К тому же лобовая кость у медведя такая крепкая, что ни один охотник не станет стрелять ему в голову, если не собирается попасть в глаз. А поскольку моя голова, даже в нынешнем исполнении, все же проигрывала размерами, то для надежности череп хищника удалось еще и усилить изнутри глухим шлемом с забралом. Теперь даже если кто-то из стрелков и попадет зверю в раззявленную пасть, меня все равно не зацепит. Максимум в ушах зазвенит…

Кроме этого приделали к передним лапам завязки, позволяющие закрепить их поверх рук так, чтобы прикрыть наручи. Ну а поножи и прятать не пришлось. За голенищами ботфорт можно было лобовую броню танка заныкать, не то что щитки. Остальное туловище, чтобы не сковывать движений, решили прикрыть кожаной курткой и кольчугой без рукавов, зато с длинной юбкой, свободно свисающей ниже колен.

Всего этого, кроме шкуры, тем более моего размера, естественно, не имелось, так что в срочном порядке был произведен контроль и учет наличных средств индивидуальной защиты, — как в запасниках башни, так и находящегося в частном владении ландскнехтов. И если попадалось что-то, пригодное для подгонки или хотя бы частичного использования, имущество без зазрения совести реквизировалось лейтенантом. И сопровождалось словесным примечанием:

— Не жмись, не жмись. Как пособим господину барону замок взять, там такого добра на крестоносцах горы будут. Выберешь себе хоть золоченый доспех. Если ума нет, конечно…

— Это почему же? — каждый раз ловились на удочку простодушные деревенские парни.

— А потому, что чем богаче на панночке платье, тем больше желающих его с нее снять… — усмехался в усы шляхтич. — Понятно?

— Гы, — лыбились в ответ наемники. — Была бы панночка пригожая… Нам и подол завернуть достаточно. А платье пусть себе оставит.

— Жеребцы стоялые, — притворно разводил руками лейтенант, не забывая прибрать подходящую вещь. — Я мудрость излагаю… Опытом делюсь… А им только одно на уме. Предупреждаю сразу! Если кого поймаем за этим раньше, чем закончим баталию, лично все под корень отчекрыжу.

Те кивали. Мол, понятно. Делу время, а потехе час. В смысле сперва победа, а заслуженная награда от ратника никуда не денется. Ворота же закрытые. Не то что девица, пес наружу не выскочит.

Кстати, о воротах. Хорошо бы тайком отправить небольшой отряд обычным путем. Пусть незаметно проберутся к замку и возьмут ворота под наблюдение. На тот случай, если штурм будет иметь разгромный успех, а кто-то решит сбежать. Вот тогда дюжина стрелков в засаде не помешает. Незачем остальным комтуриям раньше времени знать, что у них появился новый враг.

Эту мысль я тут же изложил вслух лейтенанту. Пан Лешек в смысл вник с ходу и одобрил. При этом изъявив желание возглавить засадный отряд, а в помощь взять своих товарищей. Во-первых, о том, что они больше не на службе у фон Шварцрегена, никто не знает, соответственно, и не вызовут подозрения, если отряд на пути в Розиттен какой-нибудь разъезд крестоносцев встретит.

Во-вторых, поляки имеют только легкий доспех. У самого знатного, то бишь пана Лешека, и то всего лишь плохонький колонтарь.[39] Поэтому в бою внутри замка толку от них будет немного. Зато снаружи никто не уйдет. Ляхи, из поколения в поколение воюющие с татарами, и стрелки отменные, и наездники не чета остальным наемникам. Потом лейтенант замялся, но объяснил, глядя в пол. Его люди и ландскнехты все еще не до конца доверяют друг другу. И лучше не испытывать судьбу, когда можно обойтись без этого…

Резонно, в общем, но принятие решения отложили до возвращения Лиса. Что бы я ни воображал себе с высоты прочитанных книг и просмотренных боевиков, свой ратный опыт капитан приобретал не на мягком диване, сплевывая подсолнечную шелуху. Да и в политике Фридрих смыслит. В общем, с учетом того, что капитану самому вместе со мной в логово врагов лезть, плохого он не посоветует.

Потом пан Лешек напомнил, что надо усилить дубину металлическими обручами, и резонно заметил, что у меня нет щита… В связи с этим из наряда был срочно отозван один из кнехтов, не только имеющий навыки плотника, но даже некоторый инструмент.

Битнер,[40] бывший подмастерье бондаря, выслушал задание, снял на глазок с меня мерку, попросил какое-то время подержать левой рукой на весу ведро с водой. Почесал за ухом… Потом оценил запасы сухих досок в виде оконных ставень, прихватил дубину, стянул со стола большое блюдо из полированной меди и заверил, что моя милость может не сомневаться, к вечеру щит будет готов. Дубина — еще быстрее.

«Останетесь себе довольны», — мысленно закончил я за него классическую фразу, непременно произносимую каждым закройщиком, уважающим древние традиции профессии.

А тот, уже стоя в дверях, неожиданно поинтересовался с присущей его народу сметливостью:

— Прошу прощения, господин барон, на щите герб ваш малевать будем, или лучше, чтоб нас не узнали? Тогда можно просто без рисунка. А можно тоже крест изобразить. Чего-чего, а сажи хватит на всю роту.

Глава вторая

Бум. Бум. Бум… Вжик… Вжик…

— Вы что, рехнулись, остолопы?! — надсаживал голос старший караула. Видимо, из тех служак, которым все равно, с кем воевать. Да хоть с Сатаной. Что он немедленно и подтвердил. Попутно, судя по раздавшемуся лязгу, отвесив кулаком в бронированной перчатке пару тумаков самым бестолковым.

— Совсем от страха головы потеряли, олухи?! Это ж не конная лава, придурки! По одному стреляйте. Не давайте ему щит опустить! Эй, вы, двое! Чего вылупились? Ну-ка взяли крючья! Подцепите щит снизу, когда он прикроется!

— Это же демон… — охнув, попытался оправдаться кто-то из арбалетчиков. — Как его достать? Если его болты не берут…

— Это твой папаша демон, мать суккуб, а ты — идиот безмозглый!

Плохо… Даже кое-как управляемый отряд уже не разношерстная толпа. Действуя сообща, они гораздо опаснее.

Двести сорок семь…

Щит дернулся и стал оттягивать руку в сторону. Пока мне хватало силы удерживать его, но если к тем двум присоединятся еще несколько ратников, могу и не справиться… Ну и черт с вами! Вам нужен мой девайс — получите… Некогда перетягиванием заниматься.

Я немного сильнее рванул на себя щит, а когда почувствовал, как возросло сопротивление, резко отпустил. Куча-мала из не устоявших на ногах стражников, в падении посшибавших еще нескольких товарищей, стала мне вознаграждением. Ну и предоставила пару лишних секунд…

Перехватив поудобнее дубину, подстегиваемый видом нацеленных арбалетов, я набросился на испещренную трещинами стену со всей яростью, на которую только был способен. Теперь от того, насколько быстро я ее сломаю, напрямую зависела моя… Нет, с жизнью перебор… А вот количество полученных синяков и ушибов — это точно… И даже наверняка.

Теперь стражники изменили тактику. Как только я приближался к обозначившемуся разлому, сквозь решетку просовывалось несколько крепких стальных крюков на длинных рукоятях, предназначенных для стаскивания рыцарей с коней, и ими они старались оттолкнуть меня в сторону. Одновременно пытаясь подцепить за ногу или сбить с головы шлем. Что, естественно, никак не способствовало повышению производительности труда. Притом что и арбалетчики посильно вносили свою лепту. Пробить доспехи им по-прежнему не удавалось, но иные выстрелы были достаточно болезненными. Особенно когда полет болта останавливался непосредственно моей собственной кожей.

— Японский бог!..

Боль обожгла пальцы так неожиданно сильно, что я выронил дубину и непроизвольно потащил лапу в рот. Кто хоть раз промахивался молотком по гвоздю и попадал по ногтю, меня поймет.