Игорь Подгурский - Т-34 — амазонский рубеж Страница 34

Марис медленно подошел к загрустившему другу, поднял его с земли и начал хлопать по комбинезону широкими, как лопата, ладонями, отряхивая пыль.

— Совсем обалдели? Вы что творите? — пророкотал командир танкового экипажа, обращаясь к Марису, машинально продолжавшему приводить товарища в божеский вид, и Ивану, так и не выпустившему из рук гаечный ключ. — Где Чаликов?

— На рыбалку ушел. Сказал, на зорьке самый клев, — ответил Марис и многозначительно добавил: — Без ухи в любом случае не останемся.

— Витька с собой две гранаты прихватил. Ну, если вдруг клевать не будет… — не подумав, ляпнул Иван и прикусил язык. Стукачество атеист с довоенным стажем считал смертным грехом.

Степаныч зло шмыгнул и пригладил встопорщившиеся усы. Характером Александр был крут, хотя быстро остывал. Когда капитан сердился, это было видно по взъерошившимся усам. В редкие вспышки гнева он приобретал сходство с внушительных размеров котярой. Вся беда была в том, что он слишком серьезно относился к жизни.

— Будет вам уха, — процедил капитан. — Сегодня у вас будет все. Жизнь заиграет и наполнится новым смыслом. Начнем со строевого смотра. Проверю форму, чтобы комбинезоны были постираны, воротнички подшиты свежие, а не вывернутые наизнанку. Сапоги почищены со всех сторон, а не только спереди. Это персонально для товарища Суворина. — На обуви он остановился умышленно. Иван считал, что сапоги все равно рано или поздно испачкаются. В строю все равно не видно, есть сзади грязь или нет. Настоящему танкисту стерильность противопоказана.

— Построение экипажа через пятьдесят минут, — подытожил командир.

— Это как? — уточнил Марис. Он во всем любил точность. — Можем не успеть. Надо еще Чаликова найти. Откуда нам знать, где у него рыбное место прикормлено.

— Каком кверху, — пророкотал Степаныч. — Построение по полной форме с личным оружием. — Он поправил сползшие синие трусы, громко щелкнув резинкой.

На этом прелюдия к дальнейшим воспитательным мероприятиям закончилась. Командир с силой захлопнул дверь, да так, что с притолоки посыпалась древесная труха. Из-за двери донеслось шлепанье боевых ступней по половицам, затихшее в глубине дома.

— И где прикажете его искать? Мы даже не знаем, на озеро он пошел или на реку. — Марис размышлял вслух, надеясь привлечь внимание Ивана.

Задумка сработала. Приятель незамедлительно подключился к «мозговому штурму»:

— Витька любит повыделываться, значит, пошел на озеро.

— С чего ты взял?

— Он что, «лимонки» зря с собой таскать будет? Нет! — безапелляционно заявил механик. — Рыбу удобнее глушить на озере. В речке течение быстрое, всплывшую рыбешку моментально снесет. Да, на озеро он пошел. Без вариантов, ага.

— Не знаю, не знаю, — задумался Эмсис. — А может…

Он не успел закончить мысль: что может, кто может, как вдалеке громыхнул гром. Потом еще раз прозвучал глухой раскат, похожий на далекий взрыв. На небе ни облачка, значит, у Чаликова сегодня не клевало. Но человек на то и царь природы, чтобы не ждать от нее милости.

— Что я говорил, а?! — торжествовал Суворин. — Пошли к нему. Поторопим.

Две широкие фигуры вышли со двора на улицу и, загребая пыль сапогами, двинулись к озеру. Ковалев запретил пользоваться жетонами-коммуникаторами без крайней необходимости. Что в его понимании было «необходимостью», не пояснил, лишь буркнул: «Ножками шевелите, как все нормальные люди. А то быстро жирком обрастете».

Рыбака они повстречали, не доходя до озера. Навстречу им со стороны берега, скрытого камышом, шел Витя собственной персоной с самодельной удочкой в одной руке и куканом из проволоки в другой. На проволоке болтались толстые рыбины, нанизанные через жабры. Пара особо крупных серебристо-чешуйчатых экземпляров волочилась по земле хвостами, подметая тропинку. Он возвращался с рыбалки, довольный собой, уловом и всем белым светом. Надо было сразу начинать с гранат, а не терять время на прикормку. Рыбалка удалась на славу. Кукан с уловом приятно оттягивал руку. Блаженство.

Пропавшая душа, стрелок-радист экипажа «тридцатьчетверки», Витя Чаликов шел босиком, подвернув штаны до колен. На нем была свободная рубаха навыпуск. Белая одежда самоверов была легкой и удобной.

— Здорово, селянин! — Суворин махнул другу рукой, сжимая гаечный ключ. Когда он с Марисом отправился на поиски, то забыл положить инструмент в ЗИП, а возвращаться не стали. Плохая примета — дороги не будет.

— И вам не болеть! — Витюха приподнял кукан, хвастаясь уловом. От резкого рывка снулые рыбы зашевелились и зашлепали хвостами, обдав рыбака веером брызг из воды и слизи. — Знатная уха получится, пальчики оближете. Еще и на жареху останется. Позовем Неринга с семьей, Вальтера. На всех хватит. Давно мы все вместе не собирались.

Иван-да-Марис с удивлением смотрели на пойманных рыб. До сегодняшнего дня их знакомство с местной озерной фауной ограничивалось тем, что ловили и готовили самоверы. Зеленоватое тело самой крупной рыбины было покрыто мерцающими изумрудными точками и голубыми пятнышками. Спина и плавники блестели оранжево-красными цветами. Длинный хвост такой же окраски был покрыт еще и желтыми точками.

Остальные пойманные рыбы тоже поражали своей окраской и разнообразием форм. Одни были круглые, как тарелка, а другие — вытянутые в форме веретена. Кричащая раскраска радовала глаз, но и одновременно вызывала опасение. Мухомор тоже красавцем в лесу растет, но кто же его жарить будет?

Витька был человеком своеобразным, о таких говорят — «с характером». Встретив друзей, он удивился, что никто не хвалит его за знатный улов. Обидевшись, он тут же разделил членов экипажа на две части: те, кто не скупился на похвалу, и все остальные. Иван с Марисом попали во вторую группу.

«Ничего, в следующий раз „лимонок“ возьму побольше. Славная будет рыбалка! А может, и охота?» — подумал Чаликов.

Когда он собирал с поверхности озера всплывших кверху брюхом рыбин, рядом с ним оглушительно плеснуло, обдав рыбака веером брызг. В глубине стремительно мелькнула огромная тень. Витька, как ошпаренный, выскочил из прохладной воды на берег. На суше он сразу же почувствовал себя намного спокойнее и увереннее. Такую огромную добычу он все равно не смог бы доволочь до дома в одиночку, да и гранат с собой больше не было.

Когда Витька с уловом ушел с берега, на гладкой поверхности с громким бульканьем стали исчезать самые крупные рыбины. Чешуйчатые тушки втягивались под воду, оставляя за собой мелкие водоворотики, словно их затягивало огромным пылесосом. Чмок-чмок! Поверхность озера стремительно очистилась от глушеной рыбы.

Если бы Чаликов решил обернуться, то он бы увидел, как тихая гладь бездонного озера внезапно вспенилась и по ровной воде пробежала одинокая волна. Из глубины показался огромный косой плавник и прочертил стремительный зигзаг по поверхности озера. В его движении было столько неукротимой, стремительной ярости и силы, что стрелок-радист, скорее всего, передумал бы со следующей рыбалкой и никогда бы не стал близко подходить к воде. И других бы предупредил: «К озеру ни ногой!»

Плавник скрылся в глубине так же внезапно, как и появился. Лишь круги разошлись по воде…

— Думаешь, их можно есть? — поинтересовался Суворин.

— Разберемся, — беззаботно отмахнулся Витька. — У местных спросим, они уже давно здесь живут, должны были разобраться, что к чему. Методом проб и ошибок.

— Ну-ну. Самый первый кусок тебе. А там понаблюдаем… — прокомментировал Марис.

— Ага! Щас почистим, выпотрошим и сразу же начнем жарить-парить. — Иван поддержал рыбака. — Сразу же после строевого смотра и приступим, помолясь. Одежда у тебя для этого самая подходящая.

— Степаныч про гранаты знает? — спросил погрустневший Витька. Хорошее настроение вмиг пропало.

— Ты что думаешь, командир у нас глухой? — Суворин уклонился от прямого ответа. Кому охота признаваться, что сболтнул лишнее. — Давай помогу, удильщик. — Иван забрал у товарища легкую удочку, внося посильный вклад в общее дело.

— Хватит болтать. Пошли, — напомнил Марис. — Время не ждет, и командир ждать не будет.

— Потопали, ага, — заторопился Иван. — Комбезы приведем в порядок. Побреемся. — Он провел рукой по колючему подбородку.

— Спокойно. Все будет нормально, — сказал Чаликов.

— Откуда знаешь?! — спросил невозмутимый Эмсис. — Озарение снизошло?

— Сердцем чую, — небрежно обронил радист.

— Вылитый карл… кардимол… кардонолог. — Блеснуть эрудицией у Вани не получилось.

— Кар-кар, — передразнил его Марис. — Кардиолог. У тебя что, русский язык не родной?

Двигаясь по дороге, Суворин и Чаликов упорно отказывались понять, чем метафора отличается от идиомы. Будущий филолог терпения не терял, возвращаясь к азам русской речи. Витя с Иваном сдаваться не собирались, но, споря, то один то другой срывались на грубость и нелицеприятные сравнения, справедливо считая их метафорой…