Валентин Шатилов - Магнолия Страница 34

— Нет, нет, не надо, спасибо большое — я не голодна, — тревожно пролепетала Магнолия. — Нет-нет! — добавила погромче, чтоб все слышали.

Этот вопрос надо решать всегда сразу и четко — а то заугощают. Застоялся народ: готовить все умеют и любят, пчелки рабочие, а угощать некого, из едоков — она одна. Да тут еще Доктор масла в огонь подлил — рассказал, как ей плохо в голодном состоянии. Да еще и приказал следить, чтоб она обедов не пропускала. Так что с этим вопросом теперь строго.

— Смотри, — погрозила пальцем Нинель, — если проголодаешься, я первая сказала!

И поскакала дальше по своим суматошным делам. А Алексенок остался. С самым беспечным видом облокотился на спинку стула позади Магнолии, всем показывая, что это он ее первый друг, горячо задышал в затылок. Это было не слишком-то приятно, но прогонять его тоже не хотелось. Она уже не раз сталкивалась с тем, как болезненно воспринимается ее желание побыть одной. Они все этого просто не понимают и видят обиду для себя. Супера, во всяком случае нижние супера, которых она узнала более-менее достаточно, совершенно не тяготятся постоянно находиться на людях. Поначалу они даже спальню общую соорудили. Это уже Доктор повлиял, что ребята теперь спят в своем помещении, а девочки — в своем. За твердость морали суперов беспокоится, даже в тюремной камере этот вопрос из поля зрения не выпускает, неугомонный! «Признаки пола, признаки пола!» Какие там еще признаки… суперам всего-то от рождения — то есть от момента пробуждения в чанах, под обстрелом — еще и полугода нет. Младенцы еще совсем! Если только в них вообще заложена возможность воспроизводить себе подобных тем путем, который считается у людей естественным. Может, и не заложена — сам же говорит, что не знает. Но разводит мальчиков с девочками подальше, хлопочет. А они все равно — не разлей вода! Одна только Магнолия все хочет уединения. Комнатку, видите ли, отдельную себе попросила — тоже еще блажь! Они, конечно, не возражают — даже дверь после долгих уговоров все-таки навесили. Обставили причудливой музейной мебелью…

— Да здесь она! Давно здесь! Это я нашел! — крикнул кому-то Алексенок. — Начинать уже пора, а вас все носит незнамо где!

3

Николай поосновательнее умостился на председательском камне и сказал вниз, собравшимся:

— Так, тишина. Сначала — слушаем, потом — обсуждаем.

Он всегда был чрезвычайно требователен к аудитории.

— Коротко расскажу о том, что сегодня произошло. Во-первых, Доктора освободили.

Общий вздох облегчения прервал оратора и распался на отдельные голоса: «Наконец-то!» «Ну я же говорил!» «Сообразили-таки…» «Нашелся все ж умный…» Заговорили со всех сторон, заулыбались друг другу.

— Это точно? — крикнул Алексенок Николаю, чинно призывавшему к тишине поднятием ладони.

— Я разговаривал с ним всего… — Николай солидно вынул из жилетного карманчика антикварный брегет, щелкнул крышечкой и уточнил: — Меньше тридцати пяти минут назад. Он всем передавал привет, предлагал по-прежнему бывать у него. Думаю, мы установим какой-то порядок. График. Чтоб всем сразу на него не наваливаться — как тогда, в тюрьме. Чтоб по очереди.

— А остальных? — крикнул неугомонный Алексенок. — Их — освободили? — И весь обслуживающий персонал тоже, разумеется, — кивнул Николай. — Так что остальных тоже можно навещать. По желанию.

— Вовсе не «разумеется», — пробурчал обиженно Алексенок. — Правда, Мага? Могли же остальных и не освободить ведь!

— Тш-ш… — приложила палец к губам Магнолия, — ты слушай давай.

К ним обернулся Атанас, перевел внимательный взгляд с Алексенка на Магнолию. Внимательный и слегка задумчивый — вроде того что: и я мог бы вмешаться в ваш разговор, да не хочу.

Магнолия улыбнулась и показала ему на председательский камень — мол, туда смотри. Он кивнул и так же задумчиво отвернулся.

— Вторая новость, — объявил Николай, сочтя, что шум уже достаточно улегся. — Сегодня ночью умерщвлены руководители основных государств планеты. Президенты, премьер-министры и так далее. Больше трехсот политических деятелей.

Не у одной Магнолии перехватило дыхание — все смолкли.

— И нашего? — удивленно пискнул кто-то.

— Да, — со значением сказал Николай. — Генерал-майор Прищепа также умерщвлен.

— И несмотря на это Доктора и всех наших воспитателей освободили? — изумилась Магнолия.

— Благодаря этому, — строго сказал Николай, упиваясь своей проницательностью. — Ты поняла? Не несмотря, а благодаря! Добавлю, что ликвидация политических деятелей проведена внезапно, без какого бы то ни было предупреждения. Никаких предварительных угроз, требований, ультиматумов. И никаких пояснений после проведенного теракта. Смерть без всяких комментариев. Нам-то с вами ясно, чьих это рук дело. Почерк верхних суперов, почерк Любомудрого. Они сделали ставку на террор — и первая же их акция вызывает ужас и негодование. Я думаю, все разделяют эти чувства?

Присутствующие подавленно молчали.

Николай, выждав секунду, солидно продолжил:

— Тактика этих молодчиков как раз и нацелена на то, чтобы вызвать ужас. Чтобы в зародыше задавить всякие попытки к сопротивлению. На это направлена и возникшая неопределенность. Психологически точный удар: мир еще не знает, чьих рук это дело, но мир уже видит всесилие и безжалостность этих рук. Когда верхние выйдут на авансцену, мир уже будет готов к тому, что они не будут угрожать, не будут вступать в переговоры — они будут только приказывать. И смертью карать за ослушание. Вот нам и предстоит решить: до каких пор выжидать? До каких пор на словах осуждать верхних, а на деле пассивно взирать на их бесчинства?

— Что предлагаешь, не томи, — скучным голосом потребовала Нинель.

Все невольно обернулись в ее сторону, но она ничего не добавила — только хмуро мусолила в губах травинку.

— Да, предлагаю! — просветленно, громко произнес Николай. — Во-первых: перестать чураться властей. В самом деле. Произошли перемены. Власти первыми сделали шаг нам навстречу — выпустили Доктора и всех. Они понимают, что, кроме как на нао, им в борьбе с верхними суперами опереться практически больше не на кого. И во-вторых: пора наконец начать пользоваться выгодами нашего положения! Способности наши если и уступают способностям верхних, то чисто количественно. Ныряем не так далеко, не так четко ориентируемся в трассах для ныряния ну и так далее, вы сами знаете. Но наших способностей вполне хватит, чтобы, хорошо вооружившись, ворваться в резиденцию Любомудрого, схватить его и доставить властям. А Первый пульт — разбить. Вполне, я считаю, хватит! И тронуть они нас не посмеют, я считаю. По той же причине, что не трогали и раньше: корм и питье! Чего нам бояться? Верхние тоже не дураки, понимают: запасов, что в резиденции Любо-мудрого, им хватит на сколько? Ну на год, на два. А потом? Они-то ни корма, ни питья делать не умеют! Так что верхние просто вынуждены нас беречь. Как зеницу ока! Как бы они к нам ни относились, но ведь рано или поздно им все равно придется пойти с нами на мировую — выбора у них нет. Вот я и считаю: надо действовать!

Действовать сейчас, пока верхние не погрязли во всемирном разбое окончательно!

— А сейчас они еще не погрязли, ты считаешь? — ехидно спросил Алексенок.

Николай что-то начал объяснять, но все уже заговорили, принялись обсуждать происшедшее за общим шумом его голос потерялся.

4

— Ну вот, наконец-то мы что-то решим — припекло! — довольно потирая руки, обратился Алексенок к Магнолии.

Объяснения Николая он и не собирался выслушивать. Он весь был в благородном порыве. Его краснознаменное лицо стало от возбуждения совсем малинового цвета. Он восторженно дубасил воздух кулаком:

— До каких пор?! Хватит пустых разговоров!

Ух, смельчак, ух, воитель… Магнолия слабо улыбнулась в ответ. Улыбаться было больно — голову опять стиснул черный удушающий обруч боли. Впервые такое с ней было в Старой Пещере.

Она еще пыталась уследить за разворачивающейся дискуссией, пыталась понять, что кричит Матвей, что говорит Ованес, потеснивший на председательском камне Николая, но — тщетно. Жгуты пульсирующих артерий били по вискам, били по внутренностям — и те в ответ сотрясались судорогой неудержимой тошноты. У Магнолии непроизвольно затрепетали пальцы, начали слабеть ноги. «Да что ж такое, не хватало только в обморок упасть», — заторможенно мала она — и тут головная боль внезапно прекратилась.

Магнолия распрямилась, одурело хватая воздух открытым ртом, оглянулась в неожиданной тишине и увидела сбоку, у Торжественной стены, группу непонятных людей в черных страшных масках. В руках у них были короткие тупорылые автоматы. Это еще кто такие?

Все присутствующие тоже смотрели на непонятных людей.