Гедеон - Погоня за химерой (СИ) Страница 34

— Я умею, — несколько подавленно сообщил Чимбик, принимая коммуникатор. — Ну, массаж делать. Нас учили.

Он положил комм на стол и включил воспроизведение записи.

Большая часть беседы походила на то, что он уже слышал: «копьеносец» сыпал комплиментами и шутил, а Эйнджела мелодично этим шуткам смеялась, время от времени вспоминая о «работе». О Мандалоре Ланс слышал мало, зато блеснул познаниями в ответ на просьбу посоветовать безопасные сейчас маршруты для деловых поездок. Он таинственно упомянул пару систем, куда соваться в ближайшее время не следует, сославшись на некоего знакомого в высоких чинах, имя которого не может назвать из соображений секретности.

— Тут он приврал, — внезапно подала голос молчавшая до того Эйнджела, — так что к этой части его арии я бы отнеслась с осторожностью.

А на записи тот же голос, что звучал сейчас рядом с Чимбиком, подхватил предложенную военную тему. Лорэй восхитилась высотой полёта нового знакомого, поинтересовалась, сложно ли жить, занимаясь столь опасной работой, и, слово за слово, перевела разговор на семейный бизнес.

Выяснилось, что основной продукцией Дома Лансов, поставляемой Флоту КНС, являются детали гиперприводов для фрегатов класса «Воспрещающий» и систем управления огнём для них же.

Эйнджела то и дело ловко направляла беседу в интересующее её русло, при этом ненавязчиво выказывая свою полную неосведомлённость в теме. К примеру, на её невинный вопрос «а вы делаете запчасти для тех треугольных больших космолётов?», бессовестно причисливший республиканские «Аккламаторы» и «Венанторы» к флоту КНС, Талон разразился целой лекцией о превосходстве сепаратистской техники, при этом вдаваясь в очень любопытные технические подробности, выдавая глубокое знание предмета. Чувствовалось, что, несмотря на легкомысленный и пижонистый вид, семейное дело Ланс изучил на зубок, достойно подготовившись со временем взять бразды правления фамильной корпорацией в свои руки. В ходе лекции Талон честно отметил все сильные и слабые стороны как республиканских, так и сепаратистских кораблей, выдал ряд идей по их дальнейшей модернизации — чем заслужил уважение клона, признавшего в нём истинного профессионала, влюблённого в своё дело, — и с искренним огорчением отметил тот факт, что разразившаяся война, не смотря на всю прибыльность для его Дома, на самом деле губит кораблестроение как искусство, превращая его в конвейер шаблонных изделий.

То, с какой тонкостью Лорэй направляла течение беседы в нужное русло, одновременно восхищало и настораживало Чимбика, наводя на самые разные мысли. С одной стороны, он очень хотел верить в то, что легкость, с которой эмпатка получает необходимую ей информацию, есть одно из качеств её работы куртизанкой, с другой… С другой рассудок подсказывал, что в профессии, задачей которой является доставлять удовольствие другим, нет необходимости в выуживании информации. Но и тут этот же рассудок возражал сам себе, ссылаясь на полное незнание этого аспекта гражданской жизни, так что клону было над чем поломать себе голову на досуге. Да и тот факт, что вот прямо сейчас Эйнджела без возражений передала ему запись, которая уличает её как республиканского шпиона, не вписывался в образ сепаратистского разведчика. Зато эта запись говорила о доверии Лорэй к нему, Чимбику. Или о полном непонимании того простого факта, что эта запись — почти гарантированная смертная казнь за шпионаж и передачу врагу информации, составляющей государственную тайну.

Отчаявшись самостоятельно найти во всём этом смысл, Чимбик просто запомнил добытые девушкой данные, удалил запись и сосредоточился на более важном и близком в данную минуту — на самой Эйнджеле.

В отличие от многих, она ничего не имела против прикосновений клона. Более того, Лорэй совершенно открыто ими наслаждалась и ей, похоже, было совершенно наплевать, что кое-кто считал ошибочным даже сравнивать клонов, продукт массового производства, с людьми. Она просто нежилась и рассеяно улыбалась Чимбику время от времени.

— Ну что, там было что-то полезное для тебя, мой генерал? — расслабленно поинтересовалась у него Лорэй.

— Очень много, — серьёзно кивнул Чимбик. — Без преуменьшений — вы сделали то, что мы неделю бы добывали, вывалив языки на плечо.

— Тогда с тебя поход в театр, — не стала теряться Эйнджела, и весело добавила. — Тем более, что этим представлением я отговаривалась от прочих многообещающих предложений и теперь будет странно, если я не появлюсь в театре.

— Театр, мэм? — озадачился сержант. Продолжая одной рукой массировать стопу эмпатки, он придвинул к себе клавиатуру терминала и принялся изучать программу корабельного театра на этот вечер.

— Куда брать билеты? — спросил сержант. — Тут написано «ложа», «галёрка», «отдельная ложа».

— Не отвлекайся, а билеты я закажу сама…

11

— Не понимаю я этих аристократов, — говорил Чимбик четыре часа спустя, выходя из театра под руку с эмпаткой. — Смысл друг дружку вот так вот резать только за то, что прадед одного из них когда-то там обозвал прадеда другого? Да и дети их не лучше — этот балбес молодой, что, дыхание и пульс проверить не мог? Нет же, сразу — р-раз, и саблей себе в пузо… Глупость.

— Понимаешь, Чимбик, — чуть снисходительно объяснила ему Эйнджела, склонившаяся к самому уху клона, — если бы всё решала логика, то большая часть искусства просто прекратила бы своё существование. Искусство призвано трогать души, рассудочный разум не способен его воспринять. Скажи, ты всегда поступаешь исключительно целесообразно и логично?

— Да, — кивнул сержант. — Нас так учили. Нельзя поддаваться эмоциям — нужно всегда мыслить логически, исходя из сложившейся ситуации, — он повернулся к девушке и огорчённо подумал, что такой вот подход далеко не всегда самый хороший.

— А вот и лжёшь, — весело зацокала языком Лорэй. — Исходя из сложившейся ситуации у тебя нет ровно никаких оснований оставаться верным… — она умолкла, очевидно не решаясь вот так, среди толпы чужаков, поминать Республику. — В общем, ты понял, о чём я. Рассудочно было бы сделать им ручкой и строить свою жизнь так, как ты считаешь нужным для себя. Но ты остаёшься верен им, и это совершенная глупость на мой взгляд.

Тут она лукаво прищурилась и добавила:

— Но именно о такого рода глупостях принято слагать песни и рассказывать легенды.

— Не понял — а в чём глупость? — опешил сержант. — Что я делаю не правильно?

— Я не говорила «не правильно», — поправила его улыбающаяся Эйнджела. — Я говорила «не логично». Логично и правильно — зачастую далёкие друг от друга понятия.

— Хорошо, в чём нелогичность моих действий?

Чимбик огляделся и, заприметив кафе, обещающее своим посетителям «настоящую набуанскую кухню из морепродуктов», решительно направился туда. Помимо того, что у него не на шутку разыгрался аппетит, в кафе он заприметил так же отдельные кабинки со звуконепроницаемыми экранами, где можно было поговорить свободно, не опасаясь ляпнуть лишнее рядом с излишне чуткими и внимательными ушами.

— Итак, в чём нелогичность моих действий? — повторил свой вопрос клон, когда получивший заказ официант (тоже живой, а не дроид) удалился.

— Во-первых, скажи, что ты получаешь от… — Лорэй всё ещё избегала прямо говорить о Республике и обошлась заменой, — … работодателя за свою службу?

Вот тут Чимбик серьёзно задумался над ответом, но так и не нашёл, что ответить такого, чего девушка бы ещё не знала. А действительно — что? Койка в казарме, паёк, обмундирование и вооружение? Всё, больше ничего у него нет кроме собственной жизни, да и та укорочена вдвое стараниями каминоанских генных инженеров. Жизнь и возможность её отдать на каком-нибудь из воюющих миров за благо Республики и её граждан, так что даже и тут он ограничен в плане владения.

— Нас снабжают всем необходимым… — наконец неуверенно сказал он и сам понял, насколько жалок этот ответ на фоне того великолепия, с которым ему удалось познакомиться за последние дни.

— Рабов тоже снабжают всем необходимым, — провела безжалостную аналогию Эйнджела. — И они тоже не вправе распоряжаться своими жизнями так, как им вздумается. И чем ты отличаешься от раба, Чимбик?

— Всем! — гордо вскинулся тот, оскорблённый таким сравнением. — Я солдат! Один из лучших, как и все мои братья. И рабского ошейника на мне нет! — он откинулся на спинку стула и сложил на груди руки, всем своим видом выражая негодование подобным сравнением.

Взгляд Лорэй снова стал печальным и глубоким. В серых глазах Чимбику почудилась бездна, во тьме которой сокрыто нечто потаённое.

— На тебе нет ошейника, — Эйнджела говорила медленно, будто эти слова давались ей непросто. — У тебя есть оружие. Ты даже можешь сидеть за штурвалом самого быстрого звездолёта, милый, но от этого свободным не станешь. Твой ошейник вот тут, — девушка постучала пальцами по своей голове, — и он настолько прочен, что даже с оружием и кораблём ты не сможешь сбежать. У раба есть ошейник, который он ненавидит, есть клетка, из которой он мечтает выйти, а у тебя нет и этого. Нет осознания собственной несвободы, понимания своей рабской участи.