Александр Марков - Отражение Улле Страница 34

— Нам не остается ничего другого, как попытаться самим сделать то, к чему стремился Орми, — сказал Элгар. — Мы пойдем в Дуль-Куг и попробуем выкрасть Зерно Имира.

— По-твоему, это возможно? — спросил Бату.

— По-моему, нет, — ответил Элгар, и потом они долго шли молча.

— А если бы нам это удалось, — прервал молчание Энки, — мы бы смогли победить Улле?

— По крайней мере, если есть способ его победить, то он заключен в Зерне.

— Но ты не знаешь, что это за способ?

— Нет.

— Ну что ж, план неплохой, — съязвил Аги.

— Куда уж лучше, — усмехнулся Элгар.

— Вряд ли вы сможете придумать что-нибудь получше, — сказал Элгар. Все дело в том, что ни мне, ни вам неизвестно, какими свойствами обладает Зерно Имира в нынешнем мире. С тех пор как я в последний раз был на поверхности, здесь все изменилось. Теперь на Земле новые законы. И вся древняя мудрость стала ненужным хламом. И мне очень хотелось бы узнать, не стали ли таким же хламом и я, и вы, и Зерно Имира, и сама мысль о добре.

На следующий день они достигли стены. Она внезапно выросла перед ними — гладкая и неприступная, вышиной сажен в двадцать, сложенная из больших базальтовых глыб и в швах поросшая лишайником. Перелезть через нее не было никакой возможности. Путники отступили обратно в заросли и стали держать совет.

— Как насчет лестницы, Аги?

— Не может быть и речи. Такую длинную лестницу нам не сколотить. И потом, даже если мы заберемся по лестнице на стену, как потом спустимся вниз?

— Да она небось охраняется, стена-то. Часовые нас сразу заметят.

— Что же делать?

— Пойдем на запад вдоль стены, — сказал Элгар. — Если мы не найдем какой-нибудь лазейки, придется обойти весь Гуган.

— А почему, скажем, не на восток? — спросил Энки. — Насколько я понимаю, на востоке стена быстрее поворачивает на север.

— Не поворачивает, Энки, вовсе нет! Вспомни рисунок Веора. На востоке стена вообще кончается. И там можно пройти в Гуган свободно, путь открыт, пожалуйста. И знаешь, почему гуганяне не сочли нужным строить стену на востоке? Потому что они знали: ни один враг не проникнет к ним восточным путем. Ведь для этого необходимо пересечь страну Каар-Гун, а там есть нечто, охраняющее границы Гугана получше всякой стены.

— Что именно?

— Этого я не знаю. Сколько раз ни пытался разглядеть из Убежища обитателей Каар-Гуна, мне это не удавалось. Нечто невидимое для меня, стало быть, не добро и не зло, а какая-то третья, совсем неизвестная сила… Веор говорит о Каар-Гуне невнятно, так, словно сам толком ничего не знает об этой стране. Да он, конечно, и не мог ничего знать. Но мне достаточно того, что в Каар-Гуне обрывается Гуганская стена, — достаточно, чтобы туда не соваться.

— А что нас ждет на западе?

— Этот лес простирается далеко в ту сторону, а после мы попадем в Хурриан — царство менхуров, и там откроется путь на север, в страну Марбе. Впрочем, Хурриан — не то место, где можно легко пройти незамеченным.

— Ладно, чего тут размышлять, — сказал Энки. — Доверимся судьбе и пойдем — мне-то все равно куда, но раз Элгару хочется на запад, пойдем на запад. Не думаю, чтобы от нашего решения многое зависело. Как говорится, от судьбы не уйдешь, от Улле не спрячешься.

Пошли на запад. Двигались лесом, но от стены далеко не уходили. На третий день убили мохнатого носорога, запаслись мясом. Их заплечные мешки заметно потяжелели. Вскоре после этого путники вышли на край большой поляны с ярко-зеленой травой, какая растет обычно на болотах или по берегам рек. Бату спокойно ступил на траву, но Энки остановил его:

— Погоди. Лучше обойдем это место. Здесь может быть топь.

— Нет, кажется, сухо.

Внезапно позади, в лесу, раздались громкие крики. Стрела просвистела у них над головами и упала в дальнем конце поляны. Как будто из-под земли, в двух шагах от Элгара появился огромный людоед в волчьей шкуре, с тяжелым каменным топором. Он замахнулся, явно намереваясь размозжить Светлому череп. Его маленькие красные глазки горели ненавистью и злобой. Но топор не успел опуститься. В последнее мгновение медведь Элгара бросился на дикаря и сбил его с ног ударом лапы. Тут же из-за деревьев полетели копья и стрелы. Несколько копий попало в медведя; тот встал на задние лапы, истекая кровью, и страшно заревел.

— Бежим! — крикнул Энки. — Обороняться бесполезно: они нас видят, а мы их нет.

Они побежали по поляне, по грудь в высокой траве. Медведь дал им время уйти. Он ломился сквозь заросли обратно в лес, навстречу людоедам. Вопли дикарей и рев зверя становились все яростнее; потом вдруг наступила тишина.

Энки оглянулся и увидел: людоеды стоят на опушке и смотрят им вслед. Он услышал смех. Кто-то из дикарей тыкал в него пальцем и кричал:

— Эй, однорукий! Чего встал, беги! Где твои друзья? Ну-ка, найди их! А медведь твой ученый сдох! Га! Отправляйся к подземному властелину!

«Почему они не стреляют?» — мелькнуло в голове у Энки.

Он огляделся — и пришел в ужас: он был один посреди поляны. Бату, Аги и Элгар бесследно исчезли.

— Где вы?! — заорал Энки, крутясь на одном месте и размахивая мечом.

— Га! Га! Га! — надрывались людоеды, потрясая копьями на опушке. Никто из них не сделал ни шага вперед: было ясно, что они боятся поляны.

— Где вы?!

Наконец он услышал ответ:

— Мы зде-е-есь! — Голос был еле слышен. Он шел снизу, из-под земли.

Энки подумал, что теряет рассудок. Он сделал несколько шагов, пошатываясь, словно наевшийся мухоморов зубарь. И вдруг земля под его ногами подалась, расступилась, и он кубарем полетел вниз, в темную нору.

— Царю Земли поклонимся! — донеслось сверху. — Царь принял жертву!

Сначала Энки просто падал, то и дело ударяясь головой или спиной о стены норы, благо они были не каменные, а скорее земляные или торфяные.

Потом наклон стал поменьше. Энки собрался, напрягся и уперся руками и ногами в пол. Пол был гладкий и скользкий, и Энки ехал по нему вниз почти так же быстро, как прежде — падал. Вскоре, однако, нора пошла ровнее, а потом и вовсе выровнялась, и Энки остановился, уткнувшись ногами во что-то мягкое.

— Это ты? — раздался из кромешной тьмы голос Бату.

— Я. Вы все здесь?

— Все. Кажется, никто не ушибся, — сказал Аги.

— Что это за нора?

— Похоже на подземный ход, — ответил Элгар. — Идет на север, то есть, очевидно, проходит под стеной и открывается по ту сторону, в Гугане.

— Значит, нам повезло, — сказал Энки. — А почему пол такой скользкий?

— А почему бы и нет, — с усмешкой произнес Аги. — Ты так спрашиваешь, как будто мы тут живем.

— Бросьте болтать, — сказал Бату. — Пошли. Надо поскорей отсюда выбраться. Ненавижу темноту.

Они двинулись вперед по тоннелю. Идти было трудно. Пол плавно поднимался к стенам, и, поскольку он был весьма скользким, двигаться можно было только по самой середине. Все, кроме Элгара, постоянно падали и с головы до ног перепачкались в чем-то вязком и липком.

— Какие болваны строили этот ход?! — восклицал Энки. — Хоть бы за стену можно было держаться!

Но ни держаться за стену, ни даже прикоснуться к ней они не могли. Вскоре они выяснили, что легче всего идти гуськом, положив руку на плечо впереди идущему. Теперь падали реже.

— Стена уже позади, — сказал Элгар — Скоро ход должен пойти вверх.

В тот же миг Энки, шедший вторым, почувствовал, что плечо Элгара уплывает из-под его руки вниз. И тотчас же сам упал на спину и покатился по скользкому желобу — нора действительно повернула, но вовсе не туда, куда им хотелось. Спуск становился все круче, пока они не полетели, все четверо, вниз, в пустоту, не касаясь стен. Потом — снова наклонный желоб.

— Что за наваждение! — крикнул Аги. — Куда мы попали? — В его голосе слышался с трудом сдерживаемый ужас. Потом раздался глухой удар.

— О Имир над тучей! — воскликнул Элгар, и в тот же миг Энки с разгона врезался в него, а сзади на них обрушились Бату, Аги, пара мешков с носорожьим мясом, несколько копий и еще какая-то мелочь, оброненная во время падения. Элгар с трудом выбрался из-под груды тел и мешков.

— Впереди стена, — сказал он угрюмо. — Сейчас мы ее увидим. Если она сплошная… что ж, мы знали, на что шли. Обратно нам не выбраться без крыльев.

Подземный ход озарился бледным мерцающим светом. Первым, что увидел Энки, было лицо Элгара — страшно напряженное, измученное лицо с большими темными глазами и дрожащими веками.

Нора была круглой. От пола до потолка — пять-шесть сажен. Земляные стены покрывал толстый слой белесой, полупрозрачной слизи. В ней кишели тонкие розовые червячки. Кое-где со стен и потолка свисали уродливые сморщенные грибы, все в мелких прозрачных капельках.

Проход был загорожен огромным комом земли, таким же липким и скользким, как и стены. Между ним и потолком темнела щель — можно было пролезть там, стоило только забраться на земляной ком. Позади нора уходила круто вверх, в темноту.