Кровь и Бензин (СИ) - Дорохов Михаил Ильич Страница 34

Максим нахмурился, и уже было хотел сказать знакомому, что возможно, скоро может выгореть вариант перевести его на более нормальную работу. Но всё-таки промолчал. Пока ещё ничего не было ясно. Они вдвоём докатили бочку до склада, когда из-за него появился побитый раб. Он благодарно кивнул парочке и затрусил восвояси, придерживая отбитое запястье и вытирая кровь из губы.

— Это с твоего барака? — поинтересовался Сомов.

— Да, сосед, можно сказать. Через проход спит, — кивнул Рэд.

Скорая сирена возвестила о том, что рабочий день окончен, и пора собираться на ужин. Бульдог начал громко созывать рабов, торопясь быстрее избавиться от муторного наблюдения за подопечными. Максим с напарником докатили последнюю бочку с мазутом к ряду остальных. Устало отерев пот со лба, направились к выходу с территории завода вслед за своим «господином».

Выйдя со двора, им пришлось резко отпрыгнуть с дороги — из-за угла на полной скорости выкатили несколько джипов плющей, в которых сидели выкрашенные в белый цвет полуголые дикари с зелёными ирокезами и цепями на шеях. В руках они держали некое подобие копий со странными набалдашниками на конце. У одного на плече гордо примостился старенький РПГ. Дикая тяжёлая музыка из второго автомобиля добавляла бандитам боевого ража.

— Вот! Смотрите внимательно! Если задумаете свалить, то Вас быстро догонят… — самодовольно прокомментировал Бульдог внеплановый проезд «кавалькады» по направлению к воротам.

Похоже, некто решил воспользоваться наступлением темноты и сбежать из лагеря.

Кто-то из толпы заключённых тоскливо процедил:

— Далеко не уйдет…

Джипы скрылись за поворотом на внутреннюю заправочную станцию и все рабы ринулись в столовую, понукаемые матерными выкриками своих надсмотрщиков. Стандартная процедура разбора тарелок, живая очередь.

Спартак чувствовал себя словно лимон, который выжали полностью. Как бы совершенно неаппетитно и противно не выглядела похлебка красно-бурого цвета, ему необходимо было подкрепиться. Есть хотелось жутко. Хорошо, что пайки раздавали безвкусные. Иначе станет совсем муторно от такого провианта.

Максим протянул свою миску. Стоящий на раздаче «овощ» меланхолично плеснул в неё два половника горячей жижи. Спартак уже было отвернулся от раздачи, когда его внезапно и очень грубо толкнули слева.

Половина тарелки выплеснулась на пол. Внутри Сомова вспыхнула ярость. Он резко развернулся. Бешенство лишь увеличилось после того, как он увидел — кто был виновником сего происшествия.

Бульдог стоял, ухмыляясь от уха до уха. Всё свидетельствовало о его приподнятом настроении. Спартаку невероятно сильно захотелось сейчас же съездить ему по физиономии.

— Что такое, раб? Ма-а-ало дают баланды? — с издевкой протянул мерзким голосом Бульдог.

Он собрал носом и горлом слюну… А затем смачно плюнул в тарелку Максим. Плевок угодил в жижу, булькнул и поднял круги. Пара брызг варева попали на робу Сомова.

— Не вкусно, небось?

Приехали. Теперь пузатый хмырь не даст спуску новичку. Этот урод задумал сделать Спартака показательной жертвой, унижая при любом подходящем случае.

Вся столовая замерла, наблюдая во все глаза за происходящим. Оно и неудивительно. Новички сейчас не понимают — что им делать и как себя вести. А для старожил это единственное развлечение за сегодняшний день — работа у всех была однообразная, унылая и тяжелая.

Максим внутренне подобрался, уставившись в тарелку. Если сейчас смолчать — окончательно станешь мальчиком для битья. Если ответить — точно будут бить больно, долго и «качественно». Но так можно хотя бы сохранишь лицо в рядах «своих». Если от его лица что-нибудь останется…

Он решился.

Короткий взмах руки и весь остаток баланды из миски полетел прямо в лицо Бульдогу. Тот от неожиданности отпрянул и заорал — температура, пусть и не шибко высокая, но неприятная для нежных кожных покровов лица.

Заключённые одобрительно загудели. Даже некоторые старички с восхищением посмотрели на Спартака. Рэд позади напрягся. Мотор, стоящий неподалеку, лишь недовольно хмыкнул, отвернувшись.

А Бульдог, тем временем, заливался соловьём, вперемешку с матами:

— Братва! Хватай его! Тварь….

Плющи налетели со всех сторон и мгновенно скрутили Максима, положив его лицом в пол. Первый удар пришёлся в правый бок. Было очень больно.

______________

Ваше здоровье уменьшилось на 2 %

Текущий уровень жизни: 91 %

______________

Игровой лог подсказал, что сейчас начнётся череда совсем уж неприятных уведомлений.

Мир перед глазами заалел и замигал. На фоне боли посыпалась куча системных сообщений. Все они были о том, что усиленные металлом носки сапог Зеленых Плющей сокращают здоровье Сомова. Вот и слетел почти весь бустер…

Били методично, но не так, чтобы убить, или отправить в лазарет. Судя по всему — у бандитов это уже вошло в привычку. Кто-то напоследок сказал прямо над ухом:

— В карцер его! — и тут же добавил для закрепления эффекта сапогом в скулу, рассекая её в кровь и провоцируя новое печальное уведомление системы. Если бы Максим чувствовал всё полностью — давно бы уже отключился от боли. Но игра мучала своих несчастных до конца.

Теперь — тюрьма…

Глава 16. Узники

Карцер оказался маленьким прямоугольным закутком в небольшом помещении, который почему-то называли «барак смерти». Об этом Спартак услышал от рабов, которые работали на уборке двора перед импровизированной тюрьмой.

В этом строении, больше похожим на брошенный коровник прошлого столетия, Плющи оборудовали несколько камер, заложив кирпичом практически все оконные проемы и перегородки.

С десяток карцеров, таких же, где сидел Сомов, да сторожка на входе. Когда провинившегося заводили внутрь, то тут же быстро обыскивали в этой сторожке. Там стоял стол и пара стульев. У дальней стены шкаф в несколько полок. Похоже, для личных вещей арестантов. Сильно долго тут не держали. Смысл наказания был не в лишении свободы, а в лишении движения. Не двигаешься — считай уже овощ, а затем и труп.

Долгими гостями становились только те сидельцы, которых намерено доводили до животного состояния в устрашение другим, или перед казнью.

На удивление, охранник оказался довольно спокойным малым. Колкостей и грубостей от него Спартак не услышал. Низкий уровень психосостояния предполагал то, что жестокие человеческие инстинкты вылезают наружу, а игрок постепенно становится более агрессивным.

Похоже, что у обыскивающего вертухая уровень был ещё не так низок. Он с явным неудовольствием посмотрел на то, как конвоиры Спартака не ведут, а буквально толкают вперед своими сапогами.

Досталось и пятой точке и задней части бедер. Последние удары были особенно неприятны и ощутимы. Учитывая, что в этой игре пока что чувствовалась только треть болезненных ощущений — в реальности от таких ударов у Максима подкосились бы ноги.

Он обернулся на охранника, пытаясь запомнить его лицо, но его опять грубо толкнули в сторону одной из распахнутых настежь камер. Такие же располагались вдоль небольшого коридора. По пять с каждой стороны.

Только в двух камерах были кованные железные двери. Одна оказалась не заперта. Проходя мимо неё, Максим заметил массивные кандалы, прикреплённые к торчащему из бетонного пола штырю с ушком на конце. Для особо буйных и сильных — понял Спартак.

Его втолкнули в прямоугольную комнатку площадью примерно три на два метра. Ровно столько, сколько нужно, чтобы помешать заключенным вести хоть какую-нибудь активную двигательную деятельность. Почти под потолком было сделано небольшое окошко шириной и высотой в два кирпича.

Макс внимательно осмотрел все помещение и с трудом вздохнул. Последствия жестокого избиения. Воздух до сих пор с натугой входил в легкие. Все-таки Плющи были настоящие «мастера» заплечных дел. Сняли мало процентов жизни, но обработали как следует. Если бы все ощущения были в игре на сто процентов — Спартак не пришел бы в сознание.